Алексей Шишов - Казачество в 1812 году
Колонна имела и свою легкую пехоту в лице «бывалых» 2-го и 20-го егерских полков (1084 стрелка), ряды которых за войну заметно поредели.
Всего атакующая колонна генерал-адъютанта графа В. В. Орлова-Денисова состояла из около 8,5 тысячи человек (7,2 тысячи сабель) при 24 орудиях.
…Все вышесказанное есть описания сражения на реке Чернишне очевидцами и военными историками. Они, прежде всего, честь победы отдают казачьей колонне, хотя в тот день сражались не только войска генерал-адъютанта графа В. В. Орлова-Денисова, будущего генерала от кавалерии. Заслуги его личные и подчиненных ему людей бесспорны, и потому мемуаристы-«самовидцы» и исследователи последующего времени не скупились на похвалу главным действующим лицам Тарутинского сражения.
Хроника же славной для русского оружия баталии, давшей историческую славу казачеству, ее результаты и трофеи таковы. Атакующие колонны выступили из Тарутинского лагеря 5 октября в 19 часов с первыми вечерними сумерками. Было строжайше приказано «не сметь говорить, курить и стучать ружьями». Наблюдать за соблюдением тишины в казачьих сотнях поручалось урядникам.
Выступая в ночь, Орлов-Денисов предупредил полковых командиров, что сигналом к общей атаке будет одинокий пушечный выстрел с опушки Дедневского леса. (Прозвучал же он запоздало, так и не став сигналом к общей атаке.) Известно, что ядро, выпущенное из этой пушки по вражескому биваку, убило лошадь около палатки полковника карабинерного полка.
Надо сказать, что французы сразу поняли, что означает для них этот одинокий пушечный выстрел. Они не ошиблись в ожиданиях: многотысячная русская конница по возможности быстро вышла плотной колонной из Дедневского леса по тропинке, которая шла от деревни Стромилово. На открытом месте колонна в считаное время развернулась, и казачья лава неудержимо понеслась на позицию вражеской артиллерии (2-го резервного кавалерийского корпуса). Удар наносился из той части лесного массива, который огибал левый фланг позиции войск маршала Мюрата.
Все же удар колонны Орлова-Денисова оказался в известной степени внезапен, прежде всего чисто психологически, поскольку неприятель «заждался его». Русскую конницу, сосредоточившуюся в большом числе всадников в лесу, французские дозоры просмотрели и потому были застигнуты врасплох. Так, застава 2-го карабинерного полка (30 человек, два офицера) была окружена казаками и целиком пленена без всякого сопротивления.
Уже в самом начале атаки казаки-донцы захватили 13 орудий артиллерии генерала Себастьяни близ Винкова и стали развивать успех дальше. Мемуарист генерал Г. Дембинский, в 1812 году капитан польских конных егерей, свидетельствовал: французские артиллеристы были так пьяны, что лишились должной сноровки, что из всех 18 заряженных пушек успела выстрелить только одна-единственная и то не прицельно.
С другой стороны, это показывает, насколько стремительной оказалась начальная казачья атака. Вполне возможно, что Дембинский попытался пером мемуариста как-то обосновать, вернее – оправдать разгром немалых числом войск маршала Мюрата в Тарутинской баталии, которая сильно встревожила сидевшего в Московском Кремле императора французов.
Наполеон понял, что кутузовская армия, начавшая активные действия «степными осами», пришла в опасное для него движение. Более того, поражение потерпел его главный кавалерийский полководец в тоге Неаполитанского короля, которому пришлось бежать с поля боя, чтобы не быть растерзанным «жалкими арабами Севера». Такого раньше с маршалом Иоахимом Мюратом не случалось.
Тогда великий полководец Франции корсиканец Бонапарт еще не знал, что в баталии на реке Чернишне (то есть в наступательной операции) должны были участвовать большие силы русской армии. Однако успех дела решила одна атакующая колонна генерал-адъютанта графа В. В. Орлова-Денисова, ставшего для истории одним из самых заслуженных в «грозу 12-го года» казачьих военачальников. По победе была ему и воинская честь.
После этого они «показали свое намерение» отрезать кавалерийский корпус Себастьяни от остальных сил Неаполитанского короля. Во французском биваке начался переполох: много всадников оказалось без оседланных коней, среди палаток, повозок и экипажей (которые к армейскому обозу не относились) бегали люди, частью не успевшие схватиться за оружие. Шла беспорядочная пальба.
По сигналу тревоги полки генерала Себастьяни должны были собираться на одной из высот и там выстраиваться для атаки. На нее первым пробился 1-й карабинерный полк, но на высоте в ходе боя он не удержался и был вынужден пробиваться через казачьи порядки к своим главным силам. Это карабинерам, одетым в белые мундиры с голубой отделкой, имевших стальные кирасы, покрытых желтой медью, и латунные каски с красным волосяным плюмажем на гребне, удалось сделать. Но, разумеется, не без потерь в людях и лошадях. Этот полк в бою выручал сам себя.
Командиры 2-й тяжелой и 2-й легкой кавалерийских дивизий корпуса Себастьяни – генералы Ватье и Бордесуль не стали испытывать судьбу: они не пошли навстречу противнику для построения на высоте позади биваков и не стали переходить ручей Десенку. Два мюратовских генерала предпочли отойти к лагерю 5-го (Польского) корпуса князя Ю. А. Понятовского, что им и удалось «безопасно» сделать, поскольку казачья лава до построения их дивизий еще не докатилась.
Сражение разгоралось. Французы скоро поняли, что надо отбивать свои пушки. На высоту, где находилась артиллерийская позиция корпуса Себастьяни, понеслись два полка – 1-й кирасирский и 2-й карабинерный. Они поднялись на высоту, но опоздали: казаки уже увезли с батарейной позиции все пушки, бросив на месте только те, к которым не нашлось упряжек. Два полка французской кавалерии оказались в смертельной опасности, то есть в самом центре атакующей колонны графа В. В. Орлова-Денисова.
Казачья лава грозила пиками, обтекая с двух сторон высоту. Особенно тяжело пришлось кирасирскому полку, оказавшемуся в полном окружении. Когда полк карабинеров попытался пробиться к нему и соединиться, то, смяв передовые легкоконные казачьи сотни, он наткнулся на плотные ряды атакующих и был вынужден, преследуемый буквально по пятам, отступить на исходную позицию. После этого карабинеры и кирасиры с боем прорвались с высоты к главным силам Неаполитанского короля маршала Иоахима Мюрата, которые выстроились на правом берегу реки Чернишни.
Трагично сложилась судьба 1-го карабинерного полка, попытавшегося выйти из окружения через лесочек. Но казаки-донцы навязали там «железнобоким» карабинерам ближний бой и в яростной рукопашной схватке отбили у них полковую святыню – орла (штандарт с позолоченной фигурой орла на навершии древка). Полковой оруженосец младший лейтенант Ж. де Берлемон получил (по французским источникам) 13 колотых ран, нанесенных казачьими пиками-«дончихами».
Орел же стал почетным трофеем сотника Карпова 4-го из Донского казачьего полка Иловайского 10-го. Это был первый орел, отбитый русскими у французов в войну 1812 года.
Орел являлся святыней полка французской армии. Это было бронзовое навершие знамени в виде орла, которое являлось главным элементом полкового знамени. Если неприятель захватывал полотнище знамени, а его навершие было спасено, то считалось, что полк не подверг себя бесчестию на поле брани. Согласно декрету императора Наполеона I от 25 декабря 1811 года «Об орлах, знаменах и штандартах», позолоченные навершия-орлы могли получать пехотные воинские части, если их численность составляла не менее 1200 человек, а кавалерийские – не менее 600 человек.
Навершие в виде орла не являлось «изобретением» Бонапарта. В истории известно, что такие навершия на знаменах были в войсках персидского царя Дария, властелина огромной восточной державы. Орлы венчали знамена римских легионов. В Средние века об орлах как навершиях знамен забыли. Только в начале XIX века император французов, который пекся о традициях и духе французской армии, вернул знаменным орлам «вторую жизнь». Знамя, штандарт, увенчанное бронзовым орлом, в торжественной обстановке вручалось от имени венценосного Наполеона (или им лично) каждому полку пехоты и кавалерии.
Пока шли такие события, на помощь казакам Орлова-Денисова через Дедневский лес подоспела пехота силой в два полка – Тобольский пехотный и 4-й егерский, к которым примкнул 20-й егерский полк. Инфантерию (6 батальонов и три легких пушки) вел в бой генерал-майор принц Евгений Вюртембергский.
Русская пехота перешла реку Чернишню и двинулась к Калужской дороге, по которой войска Неаполитанского короля могли отступать. Французская кавалерия начала контратаку, стараясь не допустить выхода противника на дорогу. Вскоре в дело ввязались полки 1-го кавалерийского корпуса генерал-адъютанта барона Е. И. Меллер-Закомельского, поддержанные огнем всех 12 орудий 2-й конно-артиллерийской роты. Но таких сил оказалось недостаточно, чтобы перерезать путь отступления войск маршала Мюрата.
