Михаил Толочко - Военные разведчики XX века
Джон Кернкросс был шотландцем и гордился этим — только неучи смешивают в одну кучу шотландцев с англичанами. В Шотландии своя культура, свое виски, своя тягучая волынка, свои клетчатые юбки, свои вересковые поля, свои танцы, и только шотландцы умеют по-настоящему бить в тимпаны! Между прочим, имеется и своя партия, добивающаяся, хотя и без особого успеха, выхода из империалистической Англии. В Шотландии все есть.
Он родился в 1913 году в Глазго, в скромной семье рабочего, однако путь отца его не прельщал. Он был одарен, как и его старший брат, прекрасный экономист, который впоследствии возглавил государственную экономическую службу, а затем стал президентом университета в Глазго.
Из Джона фонтаном бил талант, он схватывал все на лету, совсем юным победил на конкурсе и поступил в академию Хамильтона около Глазго, а в семнадцать лет уже изучал в университете в Глазго французский, немецкий, политэкономию. К языкам он был счастливо предрасположен и в 1933–1934 годах закрепил французский в Сорбонне — там за один год получил диплом, на который обычно убивают три года. Затем поступил в Тринити-колледж Кембриджского университета, где все и началось…
ОТ ИДЕАЛОВ ДО ШПИОНАЖАВпереди была блестящая научная карьера, профессорская мантия и квадратная черная шапочка, признание восхищенных читателей и слушателей.
Так он, наверное, и хотел, но не позволяло горячее шотландское сердце. В Глазго, где он вырос, царила бедность, которая и не снилась в те годы Лондону, мировой экономический кризис больно ударил по Англии, социальные отношения в стране обострялись, в Германии поднял голову фашизм, готовый сожрать всю Европу. Коммунистические идеи легли на сердце юноши, они захлестнули его, и он даже вступил в компартию. Казалось, что никто, кроме коммунистов и великого, хотя и загадочного, первого в мире пролетарского государства, не может положить конец социальной несправедливости в стране и отсечь голову носителям «нового мирового порядка».
Курс французской литературы в Кембридже Керн-кроссу читал Энтони Блант, тот самый Блант, который был одним из деятельных агентов «пятерки», служил в английской контрразведке и других важных отсеках истеблишмента и в конце концов стал куратором королевской галереи и интеллектуальным фаворитом при дворе Ее Величества.
«Характеризуя свою работу с 1937 года до начала войны, скажу, что я почти ничего не делал, — докладывал Блант в агентурном донесении в Москву в 1943 году. — Я только начал работать и старался решить трудную задачу: создать впечатление, что я не разделяю левые взгляды, стараясь, с другой стороны, поддерживать тесный контакт с левонастроенными студентами, среди которых могли быть таланты, представляющие для нас интерес. Как вы знаете, я завербовал следующих товарищей: М. С. и Л. Л. Меня также просили установить контакт с К. (Кернкросс), и я это сделал для Б. (Берджес)».
Вот тебе и ничего не делал! Дай Бог каждому разведчику такое «ничего»!
В «пятерке» никто не считал себя «советскими агентами», все считали себя коммунистами и коминтерновцами, к конспирации относились не особенно прилежно (не шпионы же!) и откровенно обменивались информацией о том, кто и что делал для советской разведки, выглядевшей как отдел Коминтерна.
Блант передал Кернкросса на связь другому «пятерочнику» Гаю Берджесу, продолжившему обработку, затем к делу подключился советский нелегал Арнольд Дейч, кадровый сотрудник разведки, который его и завербовал, присвоив импозантную кличку Мольер.
Кстати, на счету у тихого, интеллигентного чешского еврея доктора Дейча, погибшего в 1942 году от рук эсэсовцев, столько ценнейших вербовок (в одной Англии штук двадцать), что до него не дотянуться всем генералам советской разведки вместе взятым. А что мы знаем о нем? Лишь мемориальная доска на венском доме, где он жил, там отмечается его вклад в сопротивление нацизму и освобождение Австрии.
В вербовке Кернкросса немалую роль сыграл и коммунист Клугман — в те годы все компартии считали своим пролетарским долгом работать на советскую разведку.
В ЛОГОВЕ ЗВЕРЯСледуя правилам конспирации, в 1936 году, уже оканчивая Кембридж, Кернкросс порвал с коммунистической партией, стал усиленно демонстрировать свои патриотические взгляды и с блеском сдал вступительные экзамены в Форин Оффис, набрав больше всех очков. Таким образом, советская разведка получила еще одного агента в английском внешнеполитическом ведомстве.
Правда, Кернкроссу не удалось закрепиться на одном месте, до 1938 года он менял должности в американском, западном и центральном отделах МИДа. По характеру, в отличие от других агентов «пятерки», он не был душой общества, с трудом устанавливал контакт, наверное, прав сэр Джон Колвилл, личный секретарь Черчилля, который считал Кернкросса «очень умным, хотя иногда и невнятным занудой». Впрочем, «зануда» прекрасно вытаскивал из сейфов и передавал советским кураторам секретнейшие документы, у него даже была слабость приносить их слишком много, что создавало неудобства при транспортировке.
В 1938 году по инициативе Центра Кернкросс перешел в «непокрытое» советской разведкой казначейство, где секретов не меньше, чем в Форин Оффисе.
Попутно отметим, что с 1938-го до конца 1940 года «великолепная пятерка», включая Кернкросса, и другие агенты остались без связи, ибо их кураторы — сотрудники НКВД были отозваны в Москву, где многих расстреляли.
В 1940 году Кернкросс стал личным секретарем члена правительства лорда Хэнки, который получал все секретнейшие документы кабинета и ведущих министерств. От своей «слабости» он не избавился и, как говорят, «приволакивал тонны»!
Хэнки также курировал научный совещательный комитет, состоявший из видных английских ученых и координировавший военные проекты в науке, оттуда шла научно-техническая информация.
Любопытно, что когда в июне 1941 года военный кабинет Черчилля ограничил поток дипломатических телеграмм в офис Хэнки, последний и Кернкросс лично пожаловались в Форин Оффис, и ограничение было снято.
Что говорить: информация прямо из военного кабинета, с использованием уже перехватываемых тогда англичанами немецких шифротелеграмм, ясно указывала на подготовку гитлеровской агрессии против СССР. Понятно, что «отец народов» не верил предупреждениям злейшего врага советской власти Черчилля, однако ослепленный разум не внял сообщениям его собственных агентов. На подобные сообщения
Сталин частенько накладывал резолюцию: «Английская провокация. Проверьте!» Таинственная высадка Гесса в Англии с явным намерением заключить сепаратный мир (англичане до сих пор не раскрыли все документы, связанные с этим делом) подогревала его подозрительность.
С лордом Хэнки Кернкросс работал до отставки министра в марте 1942 года, в советской разведке его работой были довольны.
В САМОМ СЕРДЦЕ ИСТЕБЛИШМЕНТАОтметим, что во время войны, в результате оккупации немцами многих стран, разгрома резидентур и усиленного поиска с помощью локаторов законспирированных радиоточек, проблема связи с агентурой вышла на первое место, и тут Лондон, с мощной агентурой и надежной посольской связью, стал важным поставщиком информации, в том числе и о планируемой работе над атомной бомбой.
Фортуна благоприятствовала Кернкроссу, и ему удалось поступить в самое сердце государственной машины — шифровальную службу Великобритании, расположенную в Блетчли-парк и славную своими деяниями по «раскалыванию» чужих шифров. Хотя Кернкросс работал там только год и анализировал перехваченные шифровки люфтваффе, его пребывание совпало с наступлением Красной Армии. Сам он считал то время своим звездным часом. Документы он привозил из Блетчли-парк в Лондон в выходные дни на поношенном автомобиле, купленном на деньги резидентуры.
Накануне битвы у Курской дуги Кернкросс передал дислокацию семнадцати немецких аэродромов, которые были внезапно разбомблены нашей авиацией. Пятьсот немецких самолетов были уничтожены, невозможно подсчитать, но, наверное, многие красноармейцы обязаны жизнью смелому шотландцу.
СТРАННЫЙ И СВАРЛИВЫЙХарактер у него был трудный, нигде подолгу не задерживался. Правда, «уходили» его как-то исключительно благоприятно, как будто в кадрах сидели советские разведчики: после шифровальной службы он поступил на работу в английскую разведку — «Сикрет интеллидженс сервис», где и трудился до конца войны.
Его шеф Дэвид Футман находил своего подчиненного «странным и сварливым», и, видимо, в этом есть доля истины: в разведке Кернкросс долго не продержался и вернулся в казначейство, где работал в отделах, связанных с министерством обороны. Кернкросс был посвящен во все тайны создания и финансирования НАТО — казначейство питает все артерии страны, и поэтому советская разведка не жалела о его уходе из СИС, тем более что там эффективно работал Ким Филби.
