Михаил Скрынников - ВДВ. Как выжить и победить в Афгане
Наблюдая сегодня за разведчиками, за их эмоциональными выступлениями, высказываниями в той или иной адрес, – и особенно в сторону более молодых разведчиков, я сделал однозначный вывод: сближение и притирка всех поколений разведчиков будут непростыми. И еще со стороны заметно: волосы ребят начинает подкрашивать седина, они стали чуточку мудрее…
Тем временем торжественный ужин продолжался. Продолжались тосты и всевозможные шутки, уже слышны стали споры: чья разведгруппа была лучше на боевых. Это как в том военном анекдоте, ротный дневальному говорит: «Иди, послушай, о чем лейтенанты разговаривают». Дневальный возвращается и говорит: «Они разговаривают о женщинах». – «Это в порядке вещей», – ответил ротный. Через некоторое время он снова отправляет дневального подслушать разговор молодых офицеров. Тот возвращается и говорит: «А сейчас они разговаривают о службе». – «Э-э, надо эту компанию по домам отправлять!»
Ко мне подсели двое парней и присоединились к разговору. Ими были старшины запаса Безрядин и Гусько, и я хорошо помнил обоих по службе в Афганистане. Оба они были крутыми младшими командирами и надежными помощниками для офицеров в бою. Александр встрял в разговор первым.
– Михаил Федорович, а помните, как-то после Нового года вы зашли в роту и говорите ротному: «Ленцов, елка уже осыпается, пора ее выбросить из палатки». – «Сделаем, шеф!» – ответил Ленцов. Позднее ротный говорит мне, дежурному по роте: «Безрядин, выброси елку из палатки». Мы, конечно, елку не стали выбрасывать на свалку, а воткнули ее в землю между палатками и немного припорошили ее белой краской, как снегом. Прошло некоторое время, вы снова зашли в роту, заметили, что это самая елка торчит между палаток, и шумите: «Ленцов, в чем дело? Зачем вместо того чтобы выбросить, покрасили елку?» А тот в ответ: «Ну, это как бы зимой присыпано снегом». А вы ему: «Какой на хрен снег? Сейчас на улице 25 градусов тепла, а ты мне «снег, снег»!»
Мы пошутили, посмеялись, и разговор продолжил Игорь.
– Я тоже напомню один случай, который произошел в роте со мной и с вами. Будучи дежурным по роте, я увидел вас идущим к нам, – а здесь, как назло, дневальный зашел в палатку. Шумлю: «Ты куда запропастился, мать твою! Начальник разведки идет, а тебя на месте нет!» И немного увлекся, воспитывая дневального «ненормативной лексикой». Чувствую, кто-то трогает меня за плечо. «Да пошел бы ты!..» Оглянулся – а это вы. «Ой, извините, товарищ подполковник!» – «Ладно, бывает, но следи за речью», – сказали вы. – «Есть», – ответил я.
Мы опять хохотнули. Конечно, память у них еще достаточно молодая, цепкая, все помнят. Ну, понятное дело, ведь коллектив был мужской, и, мягко говоря, хохмы всякие случались. Поэтому в воинском коллективе предостаточно хватает «нелитературных слов» при выражении своего негодования или восторга.
В разговор вклинился Ветчинов:
– Игорь, а ты нас, молодых, тоже здорово прессовал, житья от тебя нам не было!
– Сергей, а ты как думал? Вас, неотесанных, необстрелянных, надо было быстрее в строй ставить. Поблажек тогда никому не было. Нет, брат, время тогда было другое, военное.
– Да нет, я без обиды, просто так сказал, – ответил Сергей.
А кто-то вспомнил историю, связанную непосредственно со старшиной роты. Кстати, со старшиной по службе было намного больше курьезных случаев. Он как старшина и неплохой воспитатель основное время проводил среди личного состава роты и имел большой авторитет среди разведчиков, – именно поэтому бытовых историй, связанных с ним, было очень много. Как-то разведгруппа лейтенанта Карпеченко несла боевое дежурство на горе Ходжа-Раваш. Ночь прошла спокойно, наступило утро, солнце стало припекать, дело шло к обеду. И тут, как в сказке, на склоне появился косой. «Товарищ лейтенант, стреляйте по зайцу!» – кричит разведчик Приходько. От неожиданного шума заяц что есть силы припустился бежать. Лейтенант прикинул, что к чему, а потом одиночным – «бац!», и заяц готов. Как и принято в солдатском коллективе, зайца передали старшине на кухню. А у того зайца от попадания пули полтушки оторвало! В этот день на кухне кашеварили рядовые Рожков и Бородкин. Старшина распорядился по-хозяйски: чтобы зайца со специями как в ресторане приготовили на ужин, и чтобы не забыли картошку поджарить. Кашевары повертели, покрутили этого разорванного зайца и не знают, что с ним делать. Тогда они приняли решение: «А давай его закопаем», – и недалеко от кухни закопали. Подошло время ужина. Ужин на столе, а зайца нет. «А где заяц?» – спрашивает старшина. – «Закопали», – смущенно ответили повара. Андрейчук строго на них посмотрел, а потом с ехидцей: «Ладно, после ужина всей ротой пойдем откапывать зайца». Этот рассказ вызвал у присутствующих разведчиков всеобщий хохот. Смеялись долго, смеялся и старшина.
Лица у ребят от спиртного порозовели, и кто-то уже громко требовал всеобщего внимания и продолжения банкета. Климов снова пригласил всех к столу, и на этом мой разговор «на уровне курилки» с бывшими подчиненными закончился. Опять были заздравные тосты и пожелания. Во время очередного перекура ко мне подошел Ветчинов и спрашивает:
– Михаил Федорович, а где сейчас может быть лейтенант Черный, он был моим взводным в Афганистане? Неплохой мужик, летом 1982 года мы всей ротой были на операции в Панджшерском ущелье, там его ранило и после мы больше не встречались. Очень хочется увидеть своего командира!
Обратившись к тем далеким временам, Ветчинов стал рассказывать, как проходили боевые действия в том «знаменитом» ущелье. Я же, в свою очередь, рассказал о том, что Черный после выздоровления и отдыха продолжил службу в Болградской дивизии [8] . Однако здоровье лейтенанта после ранения стало пошаливать, и десантный темп службы для него стал тяжеловатым, поэтому медицинской комиссией он был признан негодным к службе в ВДВ. В дальнейшем Черный служил в подразделениях обеспечения войск ВВС и ПВО, уволился в запас подполковником, проживает в городе Клин, а работает в Москве, в каком-то частном охранном предприятии. Несколько раз он звонил мне по телефону, а один раз заехал на работу. Черный жив и здоров, однако его мобильный телефон на прошлой неделе не отвечал, и он не знал, что разведчики собираются сегодня около памятника Жукову. В ближайшие дни надо будет до него дозвониться и рассказать о встрече, – ему будет интересно узнать о том, что происходило во время встречи разведчиков, кто из парней его взвода приезжал в Москву.
Через некоторое время ко мне подошел Климов и спрашивает:
– Как у вас со временем?
– Володя, я уже не в том возрасте, чтобы с вами всю ночь напролет куролесить по гостинице. Мне ближе к полуночи хотелось бы быть дома.
– Нет проблем, сейчас вызову машину. Время уже позднее, и она отвезет вас домой, а завтра утром ждем вас здесь же.
Разговор еще был в самом разгаре, когда водитель по телефону доложил Климову о своем прибытии. Мы хотели пройти на выход незамеченными, но не тут-то было. Своего бывшего шефа проводить вышли все разведчики. Около машины мы немного задержались. Было много смеха и шуток. Безрядин из чистого любопытства спросил:
– Михаил Федорович, а вы еще работаете или уже на полном пенсионном обеспечении?
Я немного задумался, соображая что сказать, правду или нет, а потом собрался с мыслями и говорю:
– Работаю!
На восемь тысяч в Москве жить – целая проблема. Правда, очень многие и этого не имеют, но как-то живут. Я подрабатывал в охранном предприятии завхозом.
– А в офисе с вами еще есть «афганцы»? – спросил Бакутин.
– Да, есть. Совсем недавно приступил к работе Мелешко, тоже «афганец». Правда, в Афганистане он был военным советником при начальнике технического военного училища.
– Приходит на память одна история, – начал Безрядин. – Сразу после вашего отъезда в Союз наша рота была на одной из операций. У нас дембель уже был на носу, волнений было полно, но мы с задачей справились…
Ветераны еще продолжали бы зубоскалить, но было холодно, и, памятуя о том, что они все легко одеты, я отправил их в гостиницу. Многие из них, стоя на крыльце, еще долгое время махали руками вслед удаляющейся машине. К сожалению, на следующий день я прийти не смог: мне было неудобно поднимать перед своим руководством вопрос о предоставлении мне отгула для продолжения празднования дня вывода войск из Афганистана со своими боевыми товарищами, хотя я и был уверен, что руководитель мне не отказал бы. Нынешний руководитель фирмы, Захаров, до прихода в охранный бизнес несколько лет откомандовал полком, воевал в Чечне, уволился в запас в звании полковника. Он как никто другой понимал торжественность такого мероприятия (тем более оно происходит только один раз в году) и никогда не возразил бы, чтобы я и на второй день встретился со своими боевыми друзьями, – но мне не хватило духу, чтобы подойти к руководителю с таким вопросом.
