Андрей Судоплатов - Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 1
Тайные посреднические переговоры велись под контролем Эйгингона с одним из основателей Испанской компартии X. Эрнандесом — министром юстиции в республиканском правительстве. У него в эмиграции в Мексике резко обострились отношения с Долорес Ибаррури и Хосе Диасом, находившимися в Москве. Попытки Эйтингона личной перепиской с Педро урегулировать конфликт успеха не имели. В Москве Эрнандеса объявили «агентом и раскольником, подручным Тито».
Во время гражданской войны в Испании развернулись события, связанные с передачей Советскому Союзу испанского золотого запаса. Позднее, уже после возвращения в Москву, мой отец оказался в некотором роде причастным к этой истории, поэтому остановлюсь на ней поподробнее.
Это золото было вывезено из Мадрида в один из критических для республиканцев моментов войны еще в 1936 году и передано по решению испанского республиканского правительства на хранение Советскому Союзу, который оказывал испанцам значительную помощь оружием и продовольствием. Беспрепятственно пройдя через Средиземное море, Сицилийский пролив и Босфор, корабль, груженный слитками, благополучно прибыл в Одессу.
В ноябре 1936 года в Москве акт о приемке золота подписали нарком финансов СССР Г. Ф. Гринько, заместитель наркома иностранных дел СССР Η. Н. Крестинский и посол Испанской республики в СССР Мар-селино Паскуа. В нем говорится, что на государственное хранение Наркомфином СССР получено золото, прибывшее из Испании, запакованное в 7 800 ящиков стандартного типа. Общий вес — 510 079 529,3 грамма.
Экземпляр акта был передан испанскому правительству. После окончания гражданской войны этот экземпляр хранился у Хуана Негрина, а затем, после его смерти, был передан правительству Франко.
Это золото не расходовалось на содержание испанских детей в СССР (общее число которых к концу 1939 года составило 2 965, вместе с ними приехали 58 педагогов), как утверждают некоторые авторы. Жизнь «советских испанцев» финансировалась главным образом из фондов небывалой кампании солидарности, которая развернулась по всей стране. Достаточно сказать, что по отчетам ВЦСПС помощь советского народа женщинам и детям республиканской Испании в 1936 году только за августдекабрь составила 115 487 588,28 тыс. рублей. Только в 1938 году, например, за счет этого фонда в Мадрид было направлено 300 тысяч пудов пшеницы, 100 тысяч банок молочных и мясных консервов, 1 000 пудов сливочного масла, 5 тысяч пудов сахара. Дело дошло до того, что секретариат ВЦСПС 27 ноября 1938 года сообщил всем профсоюзным организациям: в связи с достаточным поступлением средств в ВЦСПС дальнейший их сбор считать нецелесообразным.
Испанское золото, хранившееся в СССР, было израсходовано республиканским правительством совсем на другие цели — на закупки оружия и снаряжения в различных странах. Все расходы оформлялись с бухгалтерской точностью — до грамма, и эти данные хранятся в архиве МИД России. Есть они и в Мадриде. Весь золотой запас, хранившийся в Москве, был таким образом израсходован уже в 1938 году.
В 1936 году испанские республиканцы согласились сдать на хранение в Москву большую часть испанского золотого запаса общей стоимостью более полумиллиарда долларов. Кроме того, весной 1939 года в Мексику пароходом республиканцами были вывезены из Франции также и большие национальные ценности, принадлежавшие Испании. В марте 1939 года Агаянц прислал в Центр из Парижа телеграмму, в которой сообщал, что в Москву отослано далеко не все испанское золото, драгоценные металлы и камни. В телеграмме указывалось, что якобы часть этих запасов была разбазарена республиканским правительством при участии руководства резидентуры НКВД в Испании.
О телеграмме немедленно доложили Сталину и Молотову, которые приказали Берия провести проверку информации. Однако когда обратились к Эйтингону, резиденту в Испании, за разъяснением обстоятельств этого дела, он прислал в ответ возмущенную телеграмму, состоявшую почти из одних ругательств.
«Я, — писал он, — не бухгалтер и не клерк. Пора Центру решить вопрос о доверии Долорес Ибаррури, Хосе Диасу, мне и другим испанским товарищам, каждый день рискующим жизнью в антифашистской войне во имя общего дела. Все запросы следует переадресовать к доверенным лицам руководства ЦК Французской и Испанской компартий Жаку Дюкло, Долорес Ибаррури и другим. При этом надо понять, что вывоз золота и ценностей проходил в условиях боевых действий».
Телеграмма Эйтингона произвела большое впечатление на Сталина и Берия. Последовал приказ: разобраться во взаимоотношениях сотрудников резидентуры НКВД во Франции и Испании.
Мой отец получил также личное задание от Берия ознакомиться со всеми документами о передаче и приеме испанских ценностей в Гохран СССР. Но легче было это сказать, чем сделать, поскольку разрешение на работу с материалами Гохрана должен был подписать В. М. Молотов. Его помощник между тем отказывался подавать документ на подпись без визы Ежова, народного комиссара НКВД, — подписи одного Берия тогда было недостаточно. В то время мой отец был совершенно незнаком со всеми этими бюрократическими правилами и передал документ Ежову через его секретариат. На следующее утро он все еще не был подписан. Берия отругал отца по телефону за медлительность, но тот ответил, что не может найти Ежова — его нет на Лубянке. Берия раздраженно бросил:
— Это не личное, а срочное государственное дело. Пошлите курьера к Ежову на дачу, он нездоров и находится там.
Его непочтительный тон в адрес Ежова, кандидата в члены Политбюро, несколько озадачил и удивил отца. Он потом припоминал подробности этого события:
«Вместе с курьером нас отвезли на дачу наркома в Озеры, недалеко от Москвы. Выглядел Ежов как-то странно: мне показалось, что я даю документ на подпись либо смертельно больному человеку, либо человеку, пьянствовавшему всю ночь напролет. Он завизировал бумагу, не задав ни одного вопроса и никак не высказав своего отношения к этому делу. Я тут же отправился в Кремль, чтобы передать документ в секретариат правительства. Оттуда я поехал в Гохран в сопровождении двух ревизоров, один из которых, Берензон, был главным бухгалтером ЧК — НКВД еще с 1918 года. До революции он занимал должность ревизора в Российской страховой компании, помещение которой занял Дзержинский».
Ревизоры работали в Гохране в течение двух недель, проверяя всю имевшуюся документацию. Никаких следов недостачи ими обнаружено не было. Ни золото, ни драгоценности в 1936–1938 годах для оперативных целей резидентами НКВД в Испании и во Франции не использовались. Именно тогда отец узнал, что документ о передаче золота подписали премьер-министр Испанской республики Франциско Ларго Кабальеро и заместитель народного комиссара по иностранным делам Николай Николаевич Крестинский, расстрелянный позже как «враг народа» вместе с Бухариным после показательного процесса в 1938 году.
Золото вывезли из Испании на советском грузовом судне, доставившем сокровища из Картахены, испанской военно-морской базы, в Одессу, а затем поместили в подвалы Госбанка. В то время его общая стоимость оценивалась в 518 миллионов долларов. Другие ценности, предназначавшиеся для оперативных нужд испанского правительства республиканцев с целью финансирования тайных операций, были нелегально вывезены из Испании во Францию, а оттуда доставлены в Москву — в качестве дипломатического груза.
Испанское золото в значительной мере покрыло советские расходы на военную и материальную помощь республиканцам в их войне с Франко и поддерживавших его Гитлером и Муссолини, а также для поддержки испанской эмиграции. Эти средства пригодились и для финансирования разведывательных операций накануне войны в Западной Европе в 1939 году.
Однако вопрос о золоте после разоблачений Орлова в 1953–1954 годах получил новое развитие. Испанское правительство Франко неоднократно поднимало вопрос о возмещении вывезенных ценностей. О судьбе золота моего отца и Эйтингона допрашивали работники разведки КГБ в 1950–1960 годах, когда они сидели в тюрьме. В итоге «наверху» было принято решение в 1960-е годы — компенсировать испанским властям утраченный в 1937 году золотой запас поставкой нефти в Испанию по клиринговым ценам.
Гражданская война в Испании в 1936–1939 годах породила обширную историческую, публицистическую и мемуарную литературу во многих странах мира, в том числе и в Советском Союзе. Главные аспекты испанской проблемы достаточно подробно и основательно исследованы историками и политологами. Воспоминаниями о тех знаменательных событиях поделились некоторые видные советские государственные, политические и общественные деятели, а также военачальники, принимавшие непосредственное участие в сражениях и служившие советниками в республиканских вооруженных силах. И все же вряд ли можно считать эту тему исчерпанной. В частности, пока еще не была поднята из архивных хранилищ и не сделана достоянием широкой читательской общественности информация о той работе, которая была проделана в Испании советской внешней разведкой.
