Николай Кирмель - Карающий меч адмирала Колчака
По докладам контрразведки, в частях 2-го корпуса было заметно недовольство солдат из-за недостатка обмундирования. Многие думали о переходе к красным. 24 июля 1919 г. к красным из 81-го полка перешло 304 солдата. Уличенные агитаторы были преданы военно-полевому суду. После расстрела 99 человек настроение солдат изменилось к лучшему{518}.
Однако контрразведке не всегда удавалось предотвращать переход солдат на сторону противника. Одна из причин заключается в том, что командование не давало необходимого времени на работу среди прибывающего пополнения, стремясь поскорее отправить части на фронт, чтобы остановить напор противника После доукомплектования 1-го Волжского армейского корпуса бывшими военнопленными и мобилизованными крестьянами, контрразведка выявила большевистскую организацию, после чего ходатайствовала перед командованием не отправлять корпус на фронт, чтобы полностью обезвредить подполье. Однако Ставка пренебрегла данными контрразведки, в результате чего в первом же бою наблюдался массовый переход солдат на сторону красных{519}. Под воздействием большевистской агитации нередко солдаты убивали своих офицеров.
Не смогла контрразведка предотвратить произошедший 1–2 мая 1919 г. бунт в 1-м Украинском курене имени Тараса Шевченко, в результате которого на сторону противника перешло около 3000 солдат при 11 пулеметах и 2 орудиях. В июне на сторону красных, перебив офицеров, перешли два батальона 21-го Челябинского горных стрелков полка. В конце июня под Пермью без боя красным сдались два полка — 3-й Добрянский и 4-й Соликамский{520}.
Крушение фронта после сдачи Омска в ноябре 1919 г. еще больше усугубило ситуацию. Контрразведчики отмечали брожение в 29-м стрелковом полку под воздействием открытой агитации в пользу советской власти, готовые перерасти в вооруженное восстание. В 33-м Сибирском полку даже офицерами восхвалялась служба у большевиков, а солдаты высказывали недоверие к правительству{521}. Силовые меры, предпринимавшиеся контрразведкой в отношении дезертиров и прочих преступных элементов, к концу 1919 г. не давали желаемых результатов. Солдаты и офицеры, уставшие от затянувшейся войны, уже не могли оказывать сопротивления наступавшим частям Красной армии, что оказало немаловажное влияние на исход Гражданской войны в Сибири в 1920 г.
Весьма любопытно, как оценивали работу колчаковской государственной охраны противники — красные. В ГАРФ сохранился уникальный документ — совершенно секретный оперативный доклад, к сожалению, без названия, дат и подписей, но по содержанию ясно, что написанный уже после падения колчаковского режима, когда ЧК разыскивала и преследовала его активных деятелей. В нем говорится: «Государственная охрана, имея большое количество специалистов в лице отставных жандармских офицеров, была одной из лучше поставленных контрреволюционных учреждений Колчаковьи (так в тексте. — Авт.). Вынужденные бежать из Советской России, а еще раньше скрываться от революционной России (в начале революции), жандармские офицеры сразу принялись за работу, чтобы отплатить народу за свой страх и лишения, которым они подверглись уже после Февральской революции. Большинство из них в своей работе начали руководиться (так в тексте. — Авт.) старыми положениями и законами, не обращая внимания на первоначальную “песеньку” Колчака (так в тексте. — Авт.) об Учредительном собрании, свободе слова и совести, и только немногие, видя несогласованность того, что говорилось правительством с тем, что делалось, указывали правительству на эту ненормальность…
Два видных “деятеля” охранки, полковники Руссиянов и Рудов, в докладе своем от марта 1919 г. представляют это глупое положение всех хотя немного думающих жандармских офицеров, приводя много фактических данных из дел, которые в то время были громкими: Совета союзов, Вольской группы с.-р. (эсеров. — Авт.), Абрамова, Ракова, Сокольской и проч. и требуют самостоятельности работы охранки без вмешательства чьего бы то ни было, а тем более вмешательства управляющих губерниями, к которым охранка относилась очень плохо и подозревала их в сочувствии всем партиям и направлениям, только не правительственному»{522}.
Идеология «непредрешения» не смогла объединить под белым знаменем пестрый в политическом, социальном, культурном и этническом отношении антибольшевистский лагерь, что подразумевало наличие сил, оппозиционных режимам. Характерным примером тому являлась партия социалистов-революционеров, которая оказала активное сопротивление власти А.В. Колчака.
Исследуя специальные формы и методы осуществления политического контроля и борьбы с преступностью, авторы обратили внимание на внутреннюю агентуру и наружное наблюдение. Наиболее важным видом деятельности по разоблачению намерений эсеровских организаций, выявлению экономических преступлений и по изучению настроений населения являлась внутренняя агентура, от которой поступал основной массив объективной информации. Однако белогвардейские лидеры по различным причинам не могли реализовать полученные сведения. В условиях политического и экономического кризиса, активного противодействия противника, усилий контрразведки и органов внутренних дел оказалось недостаточно для предотвращения угроз.
Генералам и поддерживавшим их политикам недоставало идей для привлечения на свою сторону народных масс и политической гибкости для объединения антибольшевистских сил, им не удалось полностью мобилизовать людские и материальные ресурсы, создать полноценный государственный аппарат. Опора на наиболее зажиточные элементы, часть интеллигенции и офицерство, а также союзников оказалась ненадежной.
Опыт деятельности контрразведки и государственной охраны показывает, что в условиях Гражданской войны решение задач обеспечения внутренней безопасности возможно лишь в совокупности с другими мерами — политическими, экономическими, законодательными и административными.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В отличие от советского правительства, грезившего во время Гражданской войны мировой революцией и строившего государство нового типа, лидеры Белого движения планетарных задач перед собой не ставили, а прежде всего горели желанием победить большевиков и восстановить в стране основы законности и порядка, как они их понимали. В случае победы будущее государственное устройство должен был формально определить народ через посредство вновь избранного им Учредительного (или Национального) собрания. Поэтому бывшие царские генералы, возглавившие вооруженную борьбу с большевизмом, воссоздали армию и управленческий аппарат, воспользовавшись нормативно-правовой базой Российской империи и отчасти Временного правительства, копируя прежние структуры со всеми их достоинствами и недостатками.
С точки зрения авторов, одним из таких недостатков являлось нахождение контрразведки в составе Военного министерства, а не МВД. Тем самым одна из важнейших функций государства — обеспечение безопасности — оказалась разделенной межведомственными барьерами со всеми вытекающими отсюда последствиями. Более того, «Положением о полевом управлении войск в военной время» 1914 г. была децентрализована система органов военного управления, а вместе с ними и контрразведки, — на фронтовые и тыловые. Эту модель полностью воссоздал адмирал А.В. Колчак, чье правительство претендовало на роль Российского. Подразделения военной контрразведки формировались вместе с армейскими и окружными штабами и наделялись функциями борьбы со шпионажем и политического сыска, что в условиях отсутствия территориальных органов безопасности являлось делом оправданным.
Авторы видят две основных причины задержки с формированием последних на территории белой Сибири. Одной из них могло быть доминирование реальной власти в руках военных, которые все важнейшие вопросы, в том числе обеспечение безопасности тыла, старались решать собственными силами, в данном случае силами военной контрразведки. С другой стороны, в период «демократической» контрреволюции, до прихода к власти адмирала А.В. Колчака в ноябре 1918г., идея возрождения политической полиции и ее территориальных органов негативно воспринималась большинством тогдашних политических лидеров антибольшевистского движения, поскольку ассоциировалась ими с одиозной в их восприятии царской охранкой. Так или иначе, но с ее формированием в итоге существенно запоздали.
Создание государственной охраны было инициировано руководителем Департамента милиции МВД В.Н. Пепеляевым и являлось в целом правильным шагом в направлении обеспечения государственного образования, но несколько запоздалым. Разграничение функций (борьбы со шпионажем и политического розыска) между контрразведкой и госохраной, как предлагал В.Н. Пепеляев, вряд ли было уместным в условиях Гражданской войны, т.к. безопасности армии в большей степени угрожали внутренние враги, нежели разведслужбы противника и союзников. Было бы более уместным регламентировать взаимодействие двух розыскных органов или же разделить зоны ответственности: контрразведка обеспечивает безопасность армии, а государственная охрана — госаппарата, промышленности, транспорта и т.д. Но, судя по всему, обсуждение инициативы директора ДМ велось на внутриведомственном уровне, а не государственном. При формировании контрразведки и государственной охраны власти не разработали принципиально новой нормативно-правовой базы, которой бы определялись принципы функционирования, полномочия и сфера ответственности государственных и военных органов в области обеспечения государственной безопасности в условиях Гражданской войны.
