Юрий Ленчевский - СМЕРШ в тылу врага. Зафронтовая работа военной контрразведки
Абвер (по-немецки Abwehr[25] — «Защита») военная разведка и контрразведка Третьего рейха, в наилучшие свои годы самое мощное в мире учреждение подобного типа. Во многом абвер определил военные успехи вермахта во Второй мировой войне. Как уже было сказано, в марте 1942 года специально для политического разложения СССР Главное управление имперской безопасности РСХА создало особый разведывательно-диверсионный орган «Цеппелин». Абверовцы цеппелиновцев считали пародией на кадровых разведчиков.
На самом деле сотрудники абвера, самой эффективной из немецких спецслужб были на порядок выше тех, кто служил в «Цеппелине». Между спецслужбами встречается острая конкуренция. В нацистской Германии эта конкуренция проявилась между РСХА и абвером. Сыграла свою роль и глубокая личная неприязнь, которую питали друг к другу Гиммлер со своим окружением и адмирал Канарис, РСХА и, в частности, гестапо всегда относились к армии в целом и к ее разведорганам с подозрением — иногда тщательно скрываемым, иногда явным. Однако, что касалось проверки своих агентов, то в «Цеппелине» это проводилось более тщательно, чем в абвере. Агенты в «Цеппелине» устраивали тройную проверку. Любая проверка таила в себе смертельную опасность для наших разведчиков.
Да, гитлеровцы тщательно проверяли своих агентов.
Как это делалось, можно проиллюстрировать на примере дела Овчинникова, который в первые годы войны был заслан органами советской контрразведки на территорию Германии и удачно там легализовался.
Высоко оценив оперативные возможности Овчинникова, чему во многом способствовала легенда, разработанная для него чекистами, абверовцы склонили его к сотрудничеству и решили отправить в тыл Красной Армии.
Когда после якобы успешно выполненного задания Овчинников возвратился в Германию, ему была учинена многоступенчатая проверка с единственной целью — установить, не связан ли он с советскими органами безопасности.
Зондерфюрер Зингер, которому была поручена работа с Овчинниковым, в течение двух дней выслушивал его подробный рассказ о пребывании на советской территории и об условиях выполнения полученного задания, делая при этом какие-то заметки в блокноте. В заключение Овчинникову было предложено изложить свое сообщение в письменном виде, очевидно для сопоставления.
Затем он был приглашен на квартиру к сотруднику абвера Себастьяну, успевшему, и, вероятно, не без цели, коротко сойтись с ним. Предварительно угостив Овчинникова водкой, абверовец своими вопросами дал разговору нужное направление: Овчинникову пришлось воспроизвести даты, обстоятельства, факты, сообщенные им прежде Зингеру.
Следующий этап проверки был связан с подключением к работе с Овчинниковым агентов абвера «Антона» и «Дмитрия», действовавших, несомненно, под контролем «Зингера». Старательно спаивая земляка русской водкой, они под видом того, что им якобы скоро предстоит выполнять точно такое же задание в советском тылу, подробно опрашивали Овчинникова о том, с какими трудностями столкнулся он на территории СССР и что, по его мнению, следует предпринять, чтобы обойти препятствия. Словом, фактически заставляли Овчинникова повторить то, что он устно и письменно сообщал до этого.
В то же время, боясь, очевидно, ненароком насторожить Овчинникова и тем самым затруднить дальнейшую проверку, руководство абвера доводит до его сведения, что командованием вермахта он произведен в лейтенанты и награжден двумя медалями «За храбрость», — мера, явно рассчитанная на то, чтобы, отвлечь его внимание от проводившейся вокруг него работы.
На следующем этапе проверки абверовцы прибегают к такому трюку: Зингер во время очередной встречи с Овчинниковым интересуется, почему он до сих пор не женат. Тот сообщает ему, что проводит время с Таней, работавшей в одной из лабораторий абвера, но о женитьбе пока не помышляет. С этого момента Зингер не упускает случая, чтобы завести разговор о женитьбе и убедить Овчинникова в необходимости в интересах дела форсировать события, и тот в конце концов уступает настояниям шефа.
Наскоро сыграли свадьбу, ассигновав для этого из средств абвера 750 марок и снабдив жениха ящиком водки и 25 продовольственными пайками. Жена не скрывает повышенного интереса к делам мужа, задавая ему порой провокационные вопросы. Однажды в интимном разговоре она прямо спросила его: «Почему ты работаешь против своих?», имея в виду под «своими» абверовцев.
Но и этим дело не ограничилось. За неделю до отправки Овчинникова на задание в тыл Красной Армии Зингер, вручив ему изготовленные в лаборатории абвера фальшивые документы, имевшие серьезные изъяны, просил его тщательно осмотреть их. Решили таким путем определить, насколько Овчинникова беспокоит вопрос о собственной безопасности на территории СССР. Разгадав подоплеку этой затеи зондерфюрера, Овчинников заявил, что «с такими документами появляться нельзя», и потребовал заменить их. Участие Овчинникова в крупной операции против «Цеппелина» обеспечило в конечном счете получение чекистами важной информации о деятельности СД и абвера против нашей страны[26].
* * *«Северова» в «Цеппелине» проверяли основательно.
В 2006 году была издана книга И. Линдера и Н. Абина (настоящая фамилия Лузан).
«Загадка для Гиммлера. Офицеры «СМЕРШ» в Абвере и СД (Рипол Классик Москва, 2006). Книга была удостоена литературной премии ФСБ России. Авторы рассказывали в ней о «Северове» и Прядко, их деятельности за линией фронта.
Книга является художественным произведением, но в ней приведены настоящие фамилии, тех, кто по заданию «СМЕРШ» действовал в логове врага. Приведем эпизод проверки «Северова» в «Цеппелине»[27].
«Северов» пришел на встречу со своей связной Валей в питейное заведение. И вот…
В зал вошли трое. Тяжелыми взглядами пошарив вокруг, они заглянули в подсобку и, никуда не сворачивая, двинулись прямо к его столику. Виктор каким-то шестым чувством уловил исходящую от них угрозу и попытался встать, но уже было поздно. Здоровяк с изрытым оспой лицом, напоминающим лошадиную морду, с размаху припечатал его к стене. Двое других загородили проход. В их руках тускло сверкали стволы пистолетов.
— Ща, не рыпайся, а то шкурку себе попортишь! — прошипел детина, и Виктор почувствовал, как лезвие ножа уперлось ему в правый бок. — Топай с нами и не вздумай финтить! Мы с тобой цацкаться не собираемся!
Виктор повиновался, пытаясь сообразить, что произошло. Сознание обожгла страшная мысль: «Провал!»
«Неужели они знают про Валентину?!» — ужаснулся он.
«Но почему сегодня? Ведь явка назначена на завтра! И вообще, здесь нет ни одной женщины! Выходит, они или просчитались, или я все-таки засветился?» — терялся он в догадках.
Верзила (Виктор так и окрестил его — Лошадиная Морда) бесцеремонно дернул его за рукав и потащил к выходу. Окруженный плотным кольцом, Виктор все же сделал слабую попытку вырваться, но все усилия оказались тщетны. Выглянувший на шум в зале из кухни официант дернулся вслед поспешно уходящему клиенту, но свинцовый взгляд Лошадиной Морды остановил его. Шпики, лениво хлебавшие борщ, приняли было сторожевую стойку, но по каким-то неуловимым ухваткам, видимо, определили родственную душу и снова уткнулись в тарелки.
Виктору пришлось смириться. Торчащие из карманов пистолеты и упирающийся в бок нож не оставляли никаких шансов. Так, все вместе, они вышли на улицу, но здесь верзила повел себя более чем странно. Он плотно прижался всем телом к Виктору и, изображая пьяного, подтолкнул его не к стоянке, где скопились машины, а в противоположную сторону, в проулок. Но и здесь не было обычной в таких случаях кодлы полицейских. Лишь у дальнего дома стоял армейский грузовик, вокруг которого вился рой в серых мышиных мундирах.
Верзила поспешно отпрянул назад и, дождавшись отъезда грузовика, потащил Виктора вперед. Спотыкаясь о битый кирпич и обломки арматуры, они бежали к частным домам. Здесь, в одном из дворов, их поджидала подвода, наполовину загруженная сеном.
У Виктора впервые промелькнула догадка, что его захватили подпольщики. Желая проверить ее, он с недоумением воскликнул:
— Хлопцы, за что?
— За все хорошее, фашистский холуй! — процедил верзила.
— Да вы что, ребята, офонарели? Ну какой я фашист!
— Все вы, падлы, так поете, пока за яйца не возьмешь.
— Так вы партизаны?
— Партизаны, партизаны!
— Да я ж ничего плохого вам не сделал. Давайте разбираться…
— Трибунал с тобой будет разбираться, сука продажная! — оборвал Виктора один из парней.
— Все, хорош этого гада слушать!
— Пора сматываться, командир, пока не повязали! — поторапливал командира другой.
Виктор попытался что-то сказать, но на полуслове поперхнулся. Молниеносный, хорошо поставленный удар пришелся прямо в солнечное сплетение, переломил его надвое и опрокинул на землю. Невыносимая боль парализовала его. Боевики между тем навалились сверху и принялись опутывать его веревкой. Чья-то лапа разжала ему челюсти и засунула в рот вонючий кляп. Потом его как куль забросили на плечо, отнесли к подводе и завалили сеном. Виктора сильно мутило, перед глазами плыли цветные круги, жгучая боль под ложечкой нестерпимым спазмом сжимала грудь, не давая дышать. Вонючий кляп только усиливал дурнотное состояние. Он старался продышаться носом, чтобы не потерять сознание.
