Александр Бушков - След пираньи
— Никаких, — угрюмо сказал Мазур.
— И правильно. Они, в общем-то, неплохие люди, но должность обязывает. Когда разгорается скандал, подобный вашему, его сплошь и рядом стараются погасить не скрупулезнейшим добыванием полной и окончательной истины, а чисто косметическим ремонтом. Поскольку гипотетическая истина частенько уже не влияет на понесенный урон и не способна ничего исправить, а торопливое нанесение косметики, наоборот, спасает престиж всей системы… Согласны? Умница. Именно поэтому ваша смерть устраивает всех— и тех, кто верит в вашу виновность, и тех, кто по профессиональной въедливости все же предпочел бы для очистки совести еще раз проверить все сомнительные узелки. Не будем к нашим фельдмаршалам излишне строги — мы на их месте, боюсь, рассуждали бы точно так же. Помер каперанг Мазур — и гора с плеч. То ли он, паскуда, шпион, то ли нет, но очень уж много вокруг него нагромоздилось всякого, уж в чем-то да виноват. А допрашивать его с широким применением «сывороток правды» было как-то не с руки — знает чересчур много, такого, что и среди своих вспоминать не стоит, ради вящего спокойствия…
— Вы что, хотите сказать…
— Ну, ну, не щелкайте клыками. Не столь уж скверного мнения я о вашем адмирале. Ваша контора санкции на ваше устранение не давала, они просто-напросто вздохнут облегченно, а это все же две большие разницы, верно? Ладно, не буду вас мучить. Во всей этой истории камнем преткновения оставался один-единственный вопрос: почему вас с такой яростью и усердием пытались скомпрометировать? Вы его себе не могли не задавать…
— Еще бы, — сказал Мазур.
— Необходимы цель и мотивы. Они были. И скажу вам со всей откровенностью: хотя мы с Кацубой ребята неглупые, существовала реальная опасность, что у нас так и не будет ничего, кроме подсознательного недоверия к официальной версии, которое к делу не подошьешь и трибуналу для органолептического осмотра не предъявишь. На ваше счастье, появился чертик из коробочки. Для начала я вас с ним познакомлю. — Он протянул Мазуру синюю расческу. — Поскольку это дама, причешитесь как следует, она в вас должна сразу увидеть серьезного человека… — Он склонился к Мазуру, сузив глаза: — Насчет предельной секретности происходящего я напомню лишь мимоходом — вряд ли вы забыли, что валяетесь в морге, и, если вдруг заявитесь к вашим командирам в живом виде, заработаете одни неприятности, вплоть до того, что вновь перейдете в разряд покойников, и на сей раз уже по-настоящему… Вы, голуба моя, оказались в центре столь секретной операции, что никаких грозных подписок с ее участников не берут и орденами не награждают — просто-напросто за хорошее поведение позволяют остаться живыми… Пошли?
Он вышел в коридор первым. Коридор был высокий, длинный и, по непонятно откуда взявшемуся убеждению, напоминал скорее больничный: то ли большие промежутки между дверями без номеров, причем неравномерные, то ли едва уловимый запах медикаментов заставляли в первую очередь подумать о лечебнице… Здание, должно быть, немаленькое, судя по лестничной клетке, куда свернули, — внизу, как минимум, один этаж, наверху несколько…
Генерал поднялся на самый верх. На площадке была одна-единственная дверь, обитая коричневым дерматином. Глаголев нажал кнопку — но внутри не слышалось звонка. Через несколько секунд тихо клацнул замок, генерал потянул на себя дверь, оказавшуюся что-то уж подозрительно толстой, обитой с внутренней стороны тем же простецким дерматином — но торец, как Мазур и подозревал, посверкивал металлом, над которым чуть-чуть выступали три ригеля сложного замка. Детина в пятнистом комбинезоне без знаков различия, словно бы невзначай державший их под прицелом «Клина» с глушителем, опустил автомат не раньше, чем дверь закрылась за вошедшими. Второй, сидев шии за столиком с мониторами, так и не встал, ограничившись кивком.
— Так уж заведено, — негромко сказал Глаголев, шагая в конец коридора. — В приличном заколдованном замке принцессу всегда стерегут на совесть… Кирилл Степанович, спешу предупредить: люди, которых я вам сейчас представлю, не самозванцы и не актеры, поэтому, умоляю, воздержитесь от удивленного аханья и глупых вопросов типа: «А вы не врете?»
Этот коридор гораздо больше походил на приличную гостиницу: ковровая дорожка, темно-коричневые полированные двери, красивые светильники, торцевое окно представляет собою витраж с сине-красно-желтым геометрическим узором, и возле него устроен крохотный холл с мягкими креслами и кашпо по стенам. Не доходя до него, Глаголев резко остановился, постучал, вошел не дожидаясь ответа. Мазур двинулся следом, чувствуя себя немного неуклюже в чужой одежде, самую малость великоватой.
Самый обычный гостиничный номер. У столика, ближе к двери, сидела та самая темноволосая молодая женщина, которую Мазур видел в глаголевской вотчине, упрятанной посреди военного городка. Только сейчас она была в синем платье. Как и в прошлый раз, красотка показалась Мазуру чуточку скованной, очень уж напряженно сидела, сдвинув колени, словно примерная школьница в классе, по невинности своей и не пытавшаяся использовать против строгого учителя безотказное оружие — очаровательные ножки. Мужчина, шагнувший им навстречу от окна, был Мазуру незнаком, но он чисто машинально встал на несколько секунд по стойке «смирно», потом, правда, опомнился и раскланялся вполне штатским образом. Однако Мазуру эта стойка успела сказать многое, и он в полной растерянности успел подумать: «Не может же быть…» Сухопарый, жилистый, подтянутый по-военному мужик, примерно ровесник Мазу pa, — и штатская одежда точно так же кажется маскарадной…
— Знакомьтесь, господа, — как ни в чем не бывало произнес Глаголев по-английски, усаживаясь первым. — Кирилл Мазур, военно-морской флот. Лейтенант-коммандер Крис Меллинг — база Уорбек-Бей, военно-морские силы США. Дженнифер Деспард, помощник окружного прокурора штата Пенсильвания. Капитан первого ранга Мазур — начальник группы, только что утвержденный командованием, однако, как частенько случается, еще не посвященный во все детали. Я имею в виду ваш участок работы, мисс Дженнифер, исключительно ваш… Мне пришло в голову, что первое знакомство, каковое приходится устраивать в молниеносном ритме, будет чуточку непринужденнее, если вы прочтете маленькую лекцию господину Мазуру, дабы он проникся серьезностью момента…
— Вы хотите сказать, он совершенно не в курсе? — голос у нее был приятный, чуточку хрипловатый, не свободный от той же скованности.
— Во всем, что касается вашего… объекта.
Мазур, сидевший с каменным выражением лица, украдкой переглянулся с долговязым лейтенант-коммандером — и словно бы смотрел на свое отражение в зеркале, оба мгновенно прокачали друг друга и оценили должным образом… Два боевых пса, чутьем определившие в момент, что к завитым болонкам отношения не имеют и всю сознательную жизнь провели в борющихся за выживание стаях…
Очаровательная Дженнифер протянула Мазуру цветную фотографию и произнесла, старательно выговаривая слова по всем правилам грамматики, словно имела дело с неграмотным туземцем из джунглей, знакомым с английским лишь по этикеткам на консервных банках:
— Этот человек — кандидат в вице-президенты на предстоящих выборах, которые состоятся, согласно нашим правилам…
— Джен… — насмешливо поморщился долговязый Меллинг. — Ты бы еще перешла на «пиджин-инглиш». Генерал ведь предупреждал…
— Я с вашим языком немножко знаком, — торопливо сказал Мазур по-английски, чтобы выручить девушку из неловкого положения (у нее явственно запунцовели кончики ушей). — Хотя философские диспуты вести и не взялся бы… Можно посмотреть? Я бы сказал, лицо данного джентльмена вызывает доверие и поневоле располагает к себе, хотя сдается мне, помощник прокурора не станет везти за тридевять земель фотографию безгрешного ангела… У него, кстати, хорошие шансы?
— У него великолепные шансы, — тихо сказала Джен уже нормальным голосом. — Это больше, чем шансы — по всем прогнозам. Если не случится чуда, Рэмпол и Дреймен пройдут в Белый дом, как лыжник по трамплину…
— Это, как я понимаю, Дреймен? — спросил Мазур.
— Да. Роберт Стайвезант Дреймен… вас интересуют детали биографии и политической карьеры?
Мазур оглянулся на Глаголева. Тот чуть заметно мотнул головой.
— Расскажите лучше, что он натворил, — сказал Мазур. — Человек со столь честной рожей, похоже, по мелочам не работает…
— Откровенно говоря, он не успел еще натворить ничего серьезного, — сказала Джен. — Но мы обязаны его остановить как раз из-за того, что он сумеет натворить в будущем… Это человек мафии, господин Мазур, и отнюдь не мелкая пешка — крупная фигура, которую ведут к восьмой горизонтали шахматной доски еще более крупные фигуры. Знаете, у профессионалов из наших определенных структур вечной головной болью была как раз эта предсказанная, но все же казавшаяся несбыточной ситуация — человек мафии, обосновавшийся в Овальном кабинете…
