Владимир Волков - Под стягом Москвы. Войны и рати Ивана III и Василия III
Осенью в Москве получили сведения о том, что татарские нападения этого года были следствием направленного против Русской Державы крымско-литовского договора. Известие об этом до предела обострило обстановку, и без того напряженную из-за ареста Алены Ивановны и нежелания признать присоединения к Московскому государству верховских земель, Брянщины и Северщины.
С подьячим Васюком Всеславским Сигизмунду I была отправлена складная (разметная) грамота с объявлением войны, а 14 ноября 1512 года в поход к литовской границе выступила передовая рать вяземского наместника, князя Ивана Михайловича Репни Оболенского и конюшего Ивана Андреевича Челяднина. Перед этим войском поставили такую задачу: не задерживаясь под Смоленском, двигаться дальше, к Орше и Друцку. Там Оболенский и Челяднин должны были соединиться с войском князей Василия Семеновича Швиха Одоевского и Семена Федоровича Курбского, выступивших из Великих Лук к Бряславлю. 19 декабря вслед за этими полками в поход на Литву во главе большой армии двинулся сам Василий III. В январе 1513 года русские войска, насчитывающие 60 тыс. человек при 140 орудиях, подошли к Смоленску и начали осаду крепости[225]. Как и прежде, владея стратегической инициативой, московское командование действовало на нескольких направлениях. Одновременно с нападением на Смоленск из Северской земли в поход на Киев двинулась рать Василия Шемячича, которому удалось, пользуясь внезапностью нападения, сжечь киевские посады.
Тем временем на западном рубеже полки князя И. М. Репни Оболенского, И. А. Челяднина, князей В. С. Одоевского и С. Ф. Курбского, выполняя волю великого князя Василия Ивановича, огнем и мечом прошли по огромной территории, опустошив окрестности Орши, Друцка, Борисова, Бряславля, Витебска и Минска.
Однако Смоленск продолжал упорно обороняться. Осада крепости затянулась почти на 6 недель, но взять город не удалось. Смоленск, расположенный на левом берегу Днепра, высоком и сильно изрезанном, был хорошо укреплен. Его окружали дубовые стены-тарасы, срубленные за глубоким рвом на высоком валу или речных и овражных откосах. На многочисленных башнях стояли артиллерийские орудия. Волнистый рельеф, большое количество речек, речушек и оврагов вблизи города затрудняли действия русских войск.
В самом начале осады, в январе 1613 года, смоленскому гарнизону удалось отбить штурм, в котором участвовали выставленные городами пешие воины, в том числе и псковские пищальники. Во время приступа с русской стороны погибло до 2 тыс. человек. Не дал результатов и артиллерийский обстрел города. Положение осаждающих осложнилось, и тогда командование приняло трудное решение уйти из-под Смоленска. В начале марта 1513 года войска были уже в Москве, а 17 марта правительство начало подготовку нового похода к Смоленску, назначенного на лето текущего года[226]. Для участия в нем в Европе были найдены военные специалисты – пехотинцы и итальянские артиллеристы. Их нанял в Силезии и Чехии Христофор Шляйниц, близкий знакомец Михаила Львовича Глинского, в 1510 году приезжавший в Москву с посольством от Немецкого ордена[227]. Готовились и в Литве. Сигизмунд I даже обратился к римскому папе с просьбой объявить против русских крестовый поход и поддержать его в войне с ними.
Во второй поход к Смоленску русские войска выступили 14 июня 1513 года. В новом наступлении на Литву участвовали значительные силы. Великий князь остановился в Боровске, направив под литовские города своих воевод. 80-тысячное войско И. М. Репни Оболенского и А. В. Сабурова вновь осадило Смоленск. В составе этого войска, по-видимому, находилась и посошная рать, значительно увеличившая численность главных русских сил. Тогда же 24-тысячная рать князя М. Л. Глинского действовала под Полоцком, еще 8 тысяч воинов из его полков окружили Витебск, 14-тысячное войско было послано под Оршу. Неизвестный автор опубликованного И. С. Рябининым рассказа о втором походе Василия III, упоминая о вооружении русской армии, отметил, что «московит имел перед крепостью до двух тысяч штук пищалей, больших и малых»[228]. Эту цифру совершенно некритично воспринял А. А. Зимин, заявивший, что «у Василия III было огромное число орудий – до 2 тыс. пищалей»[229]. Здесь явное противоречие – огромное количество «орудий» (превышавшее численность русского «наряда» эпохи Ливонской войны) и поразительно малое число обнаруженных в Смоленске после окончания осады русских ядер – всего 700. Возможно, в тексте документа имелись в виду не только артиллерийские орудия, но и ручное огнестрельное оружие.
Как и прежде основные бои происходили под Смоленском. Сосредоточенное в городе литовское войско под командованием наместника Юрия Глебовича, незадолго до начала осады пополненное отрядами наемников-жолнеров, встретило московских воевод «за валами» (под стенами города). В самом начале разгоревшегося сражения противнику удалось потеснить полк Ивана Михайловича Репни Оболенского, но затем литовские отряды были разбиты подоспевшими к месту боя свежими русскими силами. Понеся значительные потери, они отступили в крепость. В Смоленске, помимо разбитого литовского войска, укрылось 10 тысяч местных жителей. Начав осаду, московская армия подвергла укрепления города интенсивному орудийному обстрелу и начала подготовку к штурму. Однако крепкие дубовые стены крепости, засыпанные камнями и землей, выдержали бомбардировку. Разбитыми оказались лишь башни и передовые укрепления. Несколько раз русские полки атаковали Смоленск, но гарнизону и местным жителям удалось отразить все приступы, потеряв в боях и от артиллерийского огня более тысячи человек. Все же положение осажденных городов было крайне тяжелым, в основном из-за нехватки продовольствия (съеденными оказались все припасы и даже кони), и Сигизмунд I, собрав все имеющиеся у него войска, двинулся на выручку Витебску, Полоцку и Смоленску. По литовским, очевидно, преувеличенным сведениям, под его знаменами шла 40-тысячная армия. По русским данным, также завышенным, литовское войско насчитывало около 30 тыс. воинов[230].
Василий III, находившийся при войске, осаждавшем Смоленск, решил отойти, не принимая сражения с приближающимся литовским войском. Вслед за главной армией на свою территорию отступили и другие русские полки. Однако завоевательные планы московского государя в отношении западнорусских городов остались неизменными. 30 мая 1514 года он в третий раз двинул свои рати – сначала к Дорогобужу, а затем дальше, к Смоленску. Командовали Данила Васильевич Щеня и Иван Андреевич Челяднин (в Большом полку), Михаил Львович Глинский и Михаил Васильевич Горбатый-Шуйский (в Передовом полку). 8 июня 1514 года в поход выступил сам великий князь Василий Иванович. С ним к литовскому рубежу выехали и два младших брата – Юрий Дмитровский и Семен Калужский, еще один брат – Дмитрий Жилка – находился с войсками в Серпухове, прикрывая границу и фланг шедшей на Смоленск армии от внезапного нападения крымских татар.
Догадываясь о неизбежности новой русской атаки на Смоленск, Сигизмунд I поставил во главе гарнизона деятельного и опытного воеводу – Юрия Андреевича Сологуба. Но силы сторон были неравны, и город пал после трехмесячной осады. Подробный рассказ о Смоленском взятии, написанный, как считается, со слов разосланных по северным русским городам литовских пленных, содержится в обеих редакциях Устюжской летописи (списке Л. С. Мациевича и Архангелогородском летописце).
В начале летней кампании 1514 года, как и раньше, русские загоны (высланные вперед отряды) ходили под Оршу, Мстиславль, Кричев и Полоцк, но главные силы (около 80 тыс. человек; 140 орудий) окружили Смоленск. Осада города началась 16 мая 1514 года и продолжалась 12 недель. Она сопровождалась невиданной доселе артиллерийской бомбардировкой крепости: «И начаша из всякого наряду по граду и огньными пушками в грады бити». Участники событий вспоминали о метких выстрелах лучшего русского пушкаря Стефана, имя которого донес до нас Архангелогородский летописец: «И повеле князь великии пушкарю Стефану пушками город бити июля в 29 день, в суботу (так в тексте – В. В.), на 3-м часу дни, из-за Днепра. И удари по городу болшею пушкою. И лучися на городе по их пушке по наряженои ударити, и их пушку разорвало, и много в городе в Смоленску людеи побило. Того же дни на 6-м часу дни тот же Степан ту же пушку пустил, и много ядер мелких собра, и окова свинцом, и удари в другои. И того боле в городе людеи побило. И бысть в городе скорбь велика, и начаша мыслити: битися нечем, а передатся не смеют короля деля. И князь великии повеле ударити в третьеи, и того боле людеи побило в городе».
О мощной бомбардировке Смоленска сообщают и другие источники. В Воскресенской летописи рассказывается, что русские воины «пушки и пищали болшие около города уставивши», а великий князь «повеле град бити с всех сторон, и приступы велики чинити без отдуха, и огненными пушками в град бити». Действие русской осадной артиллерии, когда, по сообщению того же источника, «земля колыбатися… и весь град в пламени курениа дыма мняшеся въздыматися ему», поколебало решимость литовского гарнизона[231]. Начались переговоры о сдаче города. Их взял на себя епископ смоленский Варсонофий. Подробный рассказ об обстоятельствах последовавшей затем капитуляции города содержится в Архангелогородском летописце: «И видя владыка, и воивода граднои, и пан Юрье Солоусовичь изнеможение градное и пагубу, и выиде владыка из Смоленска на мост и нача бити челом великому князю, прося срока до завтрея. Князь великии не даст срока и повеле бити пушками многими отвсюду. И возвратись владыка со слезами в город, и собра часа того весь причет церковныи – архимариты, и игумны, и попы, и облекошася вси, и взем кресты и иконы, и выиде против великого князя и воевода граднои, и пан Юрии Солоусовичь, и вси панове служебнии, и весь град черныя люди, бьюще челом великому князю со слезами: «Государь, князь великии, много крови христианския лили, а земля пуста, твоя отчина; не погуби града; прими град наш с тихостию». И приим князь великии благословение от владыки смоленъского и повеле владыке смоленскому, и воиводе пану Юрию Солоусовичю, и многи князем смоленьским, и паном приметным к себе в шатер идти, а черным людем и игуменом и всему причту повеле в град итти. А се городу сторожу крепкую постави – князеи московских и бояр болших. А владыка и воивода со всеми паны и до утра за сторожи в шатре были. А назавтре в неделю послал князь великии в город Смоленеск воивод своих и князеи, и дьяков, и подьячих, а велел в городе вся люди переписати и к целованью привести, чтоб им за великим князем и добра хотеть, и за короля не думати и добра королю не думати»[232].
