Николай Леонов - Лихолетье: последние операции советской разведки
Он вернулся через пару часов и, возбужденный, рассказал, что, когда приехал в тюрьму, тамошний начальник пригласил его в зал для свиданий, где разделенные решеткой родственники тихо беседовали с заключенными. Евтушенко наотрез отказался от такой формы общения. «Я не для того обращался к президенту, чтобы не иметь возможности обнять моего друга». «Хорошо, только не поднимайте шума, – пошел на мировую генерал, – пройдите в мой кабинет. Сейчас туда приведут вашего приятеля».
Через несколько минут вошел похудевший, по-тюремному бледный Виктор Рико Галан, терявшийся в догадках, зачем его ведут в кабинет начальника тюрьмы. Радости его не было конца, когда он увидел бросившегося к нему Евтушенко. Евгений достал из бокового кармана водку и икру. Тут уже бросился к нему тюремный генерал: «Нельзя ни в коем разе. Спиртное и наркотики в тюрьме запрещены!» – «Генерал, будьте человеком, по русскому обычаю нельзя не выпить за встречу с другом после стольких лет разлуки. Разделите с нами эту радость!» И свершилось маленькое человеческое чудо. Генерал, поэт и узник распили традиционно «на троих» бутылочку, потом друзья поговорили о своем заветном и, наверное, на весь остаток жизни запомнили эту необычную встречу. Я, как видите, тоже. Мы никому тогда об этой истории не рассказали, она оставалась нашей маленькой тайной.
Я пропадал с Евтушенко несколько дней. Наш образ жизни не отличался чопорностью и трезвостью. Иногда ранним-ранним утром ему приходило в голову ехать на местный оптовый рынок, своего рода «чрево Мехико», и завтракать там с грузчиками и разделывателями мясных туш, читать им стихи. Благодаря ему побывал там и я. Мы ели наваристые кукурузные супы, маисовые лепешки с завернутыми в них кусочками душистого, мелко рубленного мяса, сдобренного ядреными перцами. Запивали все отличным крестьянским «пульке» – слабоалкогольным холодным напитком, приготовляемым из сока кактуса агавы. Угощавшие нас добродушные работяги уверяли, что от «пульке» «мужчина становится настоящим мужчиной, а у лысых кудрями затягиваются поляны на голове». Верить мы не верили, но просили дать еще по кружке.
После одной из бурных ночей, когда мы утром сидели в кафе отеля, пришла весть об убийстве в США Мартина Лютера Кинга. Евтушенко, потрясенный, тут же на салфетке стал писать стихи про белых людей с черными душами. Вскоре он уехал, и больше я с ним не встречался, только читал его стихи. Но как золотые крупицы воспоминаний о благородных поступках я храню в сердце зарубки, оставшиеся от приезда Евтушенко в Мексику.
В конце 1968 года я уезжал из Мексики. Она так и останется для меня «линдо и керидо» – красивой и любимой. В общей сложности я провел там почти 12 лет. Она стала моей второй родиной. Там у меня родилась, подросла и пошла в школу дочь, которая лучше говорила по-испански, чем по-русски. Там оставались мои многочисленные друзья и помощники, без которых жизнь за границей теряет свой смысл. Многие из них продолжат работу с моими коллегами, приезжающими на замену, кое-кто уедет в другие страны, на север, и сотрудничество приобретет иные формы. Некоторые будут ждать – так тоже бывает, когда мы снова встретимся в привычных местах.
Мексика – огромная страна, мои земляки, знающие ее по географической карте, не представляют ее реальных размеров. 2 млн кв. км, на которых уместилось все разнообразие земли – от знойных тропиков с манговыми плантациями и ананасовыми полями до вечных снегов горных вершин, от каменистых пустынь севера до непроходимых джунглей на юге. В ней живет и растет все, в чем нуждается человек. Недра Мексики сказочно богаты. В благодарность Богу испанцы ставили великолепные храмы над богатыми серебряными месторождениями, над жилами, которые давали больше половины мирового производства серебра. Эти месторождения используют и по сей день, но на первое место теперь вышли нефть, газ, полиметаллы.
Природа одарила эту страну сказочными красотами. Города Канкун и Акапулько стали мировыми центрами туризма. Мировая бюрократия – президенты, министры, послы по особым поручениям, – знающая толк в прелестях жизни, с удовольствием выбирает эти места для проведения «важных» международных совещаний, крупных конференций, региональных встреч. Поверьте мне, в этих городах противопоказана работа. Там надо, раскрыв рот от восхищения, смотреть на чудеса природы и благодарить Создателя за то, что он не пожалел благодати для своих детей. Но восторгаться великолепием карибского или тихоокеанского уголков рая лучше за казенный счет, и это хорошо знают правящие бюрократы.
Мексика – страна самобытной народной культуры. Думаю, вряд ли где еще иноземец может проснуться среди ночи, разбуженный серенадой, которую поет под окном своей возлюбленной пылкий поклонник. Еще лучше, если он поет не сам, а ему помогает слаженный оркестр мариачи и хороший певец. В таком случае вы не рассердитесь на то, что вас побеспокоили среди ночи. Вы завернетесь в одеяло и будете восторженно смотреть сквозь прозрачную занавеску. Кончится серенада, и вы умиротворенно уснете, вам даже будет казаться, что ее спели немножко и для вас. «Другой такой страны, как Мексика, нет!» – этот рефрен живет в душе каждого мексиканца, в моей – тоже.
Нигде в мире нет такой монументальной живописи, с такой острой историко-политической тематикой, как в Мексике. Произведения Диего Риверы, Давида Сикейроса, Клементе Ороско – неотъемлемая часть культурного достояния всего человечества. Судьба подарила мне несколько встреч с Д. Сикейросом. Помню, как отчаянно он отстаивал именно монументальную живопись, аргументируя свою точку зрения тем, что работает для своего народа и его произведения нельзя увезти за границу и спрятать в частных коллекциях. Они будут вечно доступны всем на фронтонах зданий, стенах стадионов, в интерьерах конференц-залов. В последние годы он отказывался писать станковые полотна. От души хохоча, рассказывал, как недавно, уступая настойчивым домогательствам богатых туристов из США, посетивших его студию в Куэрнаваке, продал им свою большую фанерную палитру, на которой смешивал краски. Туристы приняли ее за эскиз новой работы и уговорили продать за несколько тысяч долларов. У кого-то лежит сейчас это загадочное «полотно», под которым стоит насмешливый росчерк «Сикейрос».
Великий художник щедро делился своими профессиональными секретами. Он пригласил из разных стран 12 учеников, работавших у него помощниками и стажерами. Горевал, что не было среди них только русского. То ли у наших тогдашних властей не хватило денег на дорогу стажера, то ли они не сошлись в выборе кандидатуры молодого художника. Так и не коснулась нас своим крылом муза Давида Сикейроса.
Разведчику некогда услаждать душу созерцанием природных красот, но не заметить этого чуда Творца он не может. У меня был свой любимый уголок Мексики. Он лежит в самом центре страны, там, где должно быть ее сердце. По этой заповедной зоне проходит кольцо шоссе с символическим названием «Дорога свободы». По ней можно попасть в самые святые места, где зародилась мексиканская независимость и свобода: Керетаро, Сан-Мигель-Альенде, Долорес-Идальго, Гуанахуато, Гвадалахару, Морелию. Именно здесь скромный провинциальный священник Мигель Идальго поднял знамя борьбы против колониального ига. Его церковь и сейчас исправно несет свою духовную службу, а медная плита на паперти отмечает место, с которого священник открыто заявил, что он еще и гражданин. Патриотической церкви было мало только лишь утешать паству в ее земной юдоли, надо было помочь ей добиться права жить по-человечески.
По этим дорогам текла в 1810 году крестьянская армия повстанцев, там же она потерпела поражение. В центре города Гуанахуато и сейчас стоит здание, на четырех углах которого торчат крюки с надписями «Мигель Идальго», «Альенде» и др. На эти крюки были насажены отрубленные головы руководителей восстания. Отлученный от церкви, проклятый, преданный анафеме священник, казалось, был втоптан в историческую грязь. Но прошли годы, и все встало на свои места. Больше полутора веков упиралось руководство католической церкви, не желая признать свою ошибку, но все-таки не устояло под давлением совести: реабилитировало Мигеля Идальго по всем статьям и велело молиться за его бессмертную душу. Не в одной России политиканство и совесть идут по разным дорогам.
Этот район Мексики славен не только историей. Он наиболее типичен, он – слепок всей страны. Пройдись по городскому базару в Гуанахуато и выйдешь ослепленным от богатства выдумки и мастерства рук ремесленников. Ни в одной стране так называемого цивилизованного мира не найдешь таких поделок, как здесь, где все индивидуально, все самодельно, все уникально: керамика и фаянс, тисненая кожа и все, что можно сделать из нее, шерстяные вязаные вещи, резьба по дереву, украшения из серебра и из чего угодно…
![Сергей Кремлев - Великий и оболганный Советский Союз [22 антимифа о Советской цивилизации]](/uploads/posts/books/183989/183989.jpg)
