Николай Лузан - Контрразведка. Тайная война
Допрошенная в качестве свидетельницы жительница села Несолонь Михайловская показала:
«В июле 1941 года командир полка полковник Бойе лично расстрелял моего мужа за связь с партизанами. Кроме того, по его приказанию были сожжены дома многих жителей».
Житель того же села Оскиренко подтвердил:
«В июле 1941 года по приказу полковника Бойе также были сожжены церковь и 12 жилых домов, а жители села убегали в лес, преследуемые немцами».
И таких свидетельств в деле разработки на бывшего гитлеровского полковника Бойе, секретного осведомителя Цезаря и военного преступника оказалось более чем достаточно. В мае 1946 года в отношении него было возбуждено уголовное дело. Последнюю точку в кровавой истории дневника Бойе поставил суд.
29 декабря 1947 года после завершения следствия Военный трибунал войск МВД Татарской АССР на основании части первой Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года приговорил Бойе к лишению свободы сроком на 25 лет. К тому времени смертная казнь в Советском Союзе была отменена.
Глава седьмая
«Весна» на нашей улице
«Совершенно секретно
Экз. № 1
Только лично
Начальнику 3-го Главного
управления КГБ при СМ СССР
Генерал-лейтенанту
тов. Д. С. Леонову
О реализации материалов оперативной разработки по делу «Весна»
В ходе проведения операции в рамках оперативной разработки по делу «Весна» арестовано свыше 500 вражеских агентов, в том числе:
— американской разведки — 221;
— английской — 105;
— «Организации Гелена» — 45;
— «Ведомства Бланка по охране конституции» — 22.
Арестована большая группа агентов западногерманских подрывных организаций:
— радиостанции «РИАС» — 71;
— так называемой «Группы борьбы против бесчеловечности» — 56;
— «Следственного комитета свободных юристов» — 36.
В результате оперативных комбинаций на территорию Германской Демократической Республики выведено 11 официальных сотрудников, резидентов, агентов-вербовщиков и агентов-наводчиков. В их числе официальный сотрудник 904-го филиала 902-го представительства «разведки Гелена» Морган Хорст, а также официальный сотрудник так называемого «Архива советской зоны оккупации» Франкоф Отто.
Ликвидированы:
— 4 резидентуры американской разведки;
— 5 — английской:
— 3 — германской;
— 10 — западногерманских подрывных центров.
В числе арестованных:
— 15 резидентов;
— 31 курьер, связник;
— 15 агентов-вербовщиков;
— 9 радистов…»
Далее в докладной перечисляются изъятые у арестованных радиосредства, оружие, боеприпасы, средства тайнописи и яды, содержатся предложения по реализации находящихся в оперативной разработке материалов на ряд агентов западных спецслужб.
Подписал ее в мае 1955 года будущий первый заместитель председателя КГБ СССР, на тот период начальник Управления особых отделов КГБ при Совете Министров СССР по Группе советских войск в Германии (УОО КГБ при СМ СССР по ГСВГ) генерал-лейтенант Георгий Цинев. Докладная занимает всего две страницы и, конечно, не может отразить той колоссальной организаторской, оперативной и следственной работы, что была проделана сотрудниками советской военной контрразведки. Приведенные в ней цифры разоблаченных агентов и резидентов, вероятно, покажутся просто фантастическими и не только людям, далеким от спецслужб, но и многим сотрудникам органов безопасности, не связанным с делом «Весна».
Так, один из активных участников той уникальной операции старший оперуполномоченный 2-го отдела УОО КГБ при СМ СССР по ГСВГ Юрий Николаев (впоследствии генерал-лейтенант), курировавший работу подчиненных подразделений и автор проекта этой докладной записки Г. Цинева, вспоминал:
«Одному из генералов с Лубянки, работавшему безвыездно в Москве десятки лет, пришлось для убедительности продемонстрировать поднятую из архива упомянутую докладную записку». (Ю. А. Николаев. «Будни военного контрразведчика. Изд-во «Русь», 2005).
Успех оперативной разработки «Весна» был обеспечен слаженной работой УОО КГБ при СМ СССР по ГСВГ, Инспекции по безопасности Верховного комиссара СССР в Берлине и только-только вставшего на ноги Министерства государственной безопасности Германской Демократической Республики (ГДР). Началась операция горячим берлинским летом 1953-го.
Часть I
Повторный штурм Берлина
В июне 1953 года, через несколько месяцев после смерти Сталина, его бывшие союзники по антигитлеровской коалиции отважились испытать на прочность созданную им гигантскую империю и проверить твердость политической воли пришедших ему на смену советских вождей. Удар был нанесен по самому чувствительному месту — ГДР, «рекламной витрине» социалистической системы, призванной продемонстрировать миру ее преимущества перед капитализмом. Спустя восемь лет после победы над фашизмом казавшийся несокрушимым монолитом советский блок дал первую трещину.
Власть СЕПГ — на поверку оказалась эфемерной. Ее руководство, самонадеянно опираясь на устрашающую мощь Советской армии и колоссальную экономическую помощь со стороны СССР, властвовало, но не правило. Оно слепо насаждало на немецкой земле советскую модель, что в конечном итоге привело к взрыву массового недовольства.
Берлинский кризис! Берлинское восстание! Сотни убитых, десятки тысяч арестованных и осужденных! Неповиновение советских офицеров и солдат, якобы отказавшихся выполнить приказ по подавлению массовых беспорядков, происходивших 17–18 июня 1953 года в столице, Дрездене, Магдебурге и других городах бывшей ГДР. Подобные версии и оценки тех далеких и драматических событий приводились рядом авторов в различных публикациях и исследованиях. Они оказались далеки от действительности, ибо правда о той трагедии долгие годы покоилась за семью печатями в архивах специальных служб.
С тех пор мир неузнаваемо изменился. Давно нет в живых лидеров великих держав, армии которых едва не сошлись в вооруженном противостоянии в те полные драматизма июньские дни 1953-го. Нет на карте мира и самого государства ГДР, ставшего яблоком раздора между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции. Вслед за ним канул в лету Советский Союз. Пришло время заговорить архивам специальных служб. Правда, которая в них открылась, не содержит ни ошеломляющих сенсаций, ни невероятных открытий. Лаконичные строчки спецдонесений и докладных, показания участников массовых беспорядков подтвердили известную истину: в мире нет безгрешных правителей, а в политических играх, которые они затевают, народы выступают лишь разменной монетой. Не стал исключением в этом отношении и берлинский кризис.
В ту запоздалую, но бурную весну 1953 года, казалось, ничто не предвещало его наступления. 28 мая правительство ГДР приняло очередное дежурное постановление — «О повышении норм выработки строительным рабочим на 10 %». Для большинства партийных функционеров оно явилось рядовой мерой в реализации так называемого нового курса, провозглашенного СЕПГ. Курса, который не нашел поддержки в народе, а среди строителей вызвал недовольство и глухой ропот. Взамен пресловутых 10 % рабочие ничего не получили, и в начале на ряде строек прошли стихийные митинги. Партийные функционеры оставили их без внимания, и тогда одна из бригад каменщиков, занятая на строительстве блока «Г» в районе Сталиналле, объявила 24-часовую «итальянскую забастовку». Рабочие выдвинули всего одно требование — об отмене произвольного повышения производственных норм.
Через два дня — 13 июня недовольство приобрело более организованный и целенаправленный характер. Его поддержали лидеры профсоюза строителей: в тот день они организовали для рабочих, возводивших больницу на Фридрихсхайне, коллективную прогулку на пароходе, к ним присоединились представители ряда других столичных строек. Короткий митинг быстро перерос в собрание и завершился принятием решения о проведении совместного выступления профсоюза и стачкома против повышения производственных норм.
И на этот раз теперь уже руководство городского комитета СЕПГ никак не отреагировало на сигналы, поступающие от рядовых партийцев. Оно продолжало ориентировать своих функционеров и руководителей строек на проведение в жизнь правительственного постановления. В Министерстве государственной безопасности также недооценили всей серьезности положения и, будучи лишь послушным орудием в руках правящей верхушки СЕПГ, в отсутствие команды из ЦК заняли выжидательную позицию.
