Дмитрий Лелюшенко - Битва за Берлин. Сборник воспоминаний
В итоге он все время шел вперед левым флангом и отставал правым, все больше разворачивался фронтом на север, из-за чего у противника мог возникнуть соблазн ударить под основание прорыва. А силы у противника для этого были. В район Котбуса гитлеровцы стянули несколько танковых дивизий именно с этой цепью: попытаться ударом под корень сорвать наступление нашего фронта.
Но хотя положение у Гордова было напряженное, все возможности, чтобы оно не превратилось в критическое, были тоже налицо. Во втором эшелоне у него еще оставалось два свежих корпуса – стрелковый и танковый. Располагая такими силами, он мог в случае острой необходимости отразить контрудар врага на правом фланге нашего прорыва.
Однако 19 апреля такая необходимость не возникла. Когда в середине дня немцы попытались, наступая из района Котбуса, ликвидировать занятые частями армии Гордова плацдармы на Шпрее, он справился с их наступлением, не вводя в бой корпуса второго эшелона. На то направление, где вражеские контратаки были особенно жестокими, пришлось перебросить 1-ю гвардейскую артиллерийскую дивизию прорыва под командованием генерал-майора Хусида.
Эта дивизия всегда отличалась высокой маневренностью и боевой стойкостью. И на этот раз она под огнем врага вброд форсировала Шпрее, заняла позиции на западном берегу реки и, не имея никакого специального пехотного прикрытия, лишь примыкая на фланге к стрелковым частям армии Гордова, с блестящим успехом отразила мощным огнем все контратаки противника.
А тем временем Рыбалко и Лелюшенко шли и шли вперед – к Берлину. И в стремительности их действий немалую роль играло то, что они были спокойны за свои тылы.
Если по военной привычке кратко подвести итог за 19 апреля, то можно сказать так: в этот день наши танковые армии и 13-я армия развивали прорыв в оперативную глубину, а 3-я и 5-я гвардейские армии расширяли прорыв в сторону флангов и деятельно готовились к решительной ликвидации угрозы, возникшей на севере и на юге, в районе Котбуса и Шпремберга.
20 апреля
Преодолевая все заранее подготовленные противником рубежи, прорываясь сквозь труднопроходимые леса и болота, которых на подступах к Берлину очень много, войска нашей главной ударной группировки наступали круглые сутки.
Армия Рыбалко 6-м танковым корпусом (командир генерал-майор танковых войск В.А. Митрофанов) захватила город Барут – важный опорный пункт немцев на подступах к Берлину. В этот же день его танкисты вторглись в глубину так называемого Цоссенского рубежа обороны.
Этот рубеж не только был одним из звеньев большого оборонительного Берлинского кольца – он имел значение сам по себе, и даже значение символическое.
В центре Цоссенского укрепленного района, в глубоких подземных убежищах, уже давно размещалась ставка генерального штаба сухопутных войск германской армии. Здесь задумывались и планировались многие операции, отсюда осуществлялось руководство ими. А теперь наши танкисты по дороге к своей конечной цели, Берлину, вторглись на эти цоссенские позиции, прикрывавшие ставку гитлеровского генерального штаба – «мозга армии», как когда-то, в тридцатые годы, назвал свою книгу о генеральном штабе Шапошников.
Мне самому пришлось побывать в Цоссене лишь к исходу 23 апреля, уже после полного захвата всего этого района. Вряд ли немецкий генеральный штаб, приступая к выполнению «плана Барбаросса», предполагал, что четыре года спустя ему придется в срочном порядке очищать свою подземную штаб-квартиру в Цоссене. А покидали ее гитлеровские генералы и штабные офицеры с такой поспешностью, что им удалось затопить и взорвать лишь часть подземных сооружений.
Подземная штаб-квартира была так велика, что ни у Рыбалко, ни у меня не было тогда времени всю ее осмотреть. Наши войска, а вместе с ними и наши мысли, были уже далеко за Цоссеном – в Берлине. (Я смог осмотреть все эти сооружения лишь через шестнадцать лет после войны. В 1961 году, как главнокомандующий Группой советских войск в Германии, я вновь прибыл в эти места в связи с событиями 13 августа 1961 года, когда вокруг Западного Берлина устанавливалась граница, обеспечивающая безопасность Германской Демократической Республики и всего социалистического лагеря.)
В течение 20 апреля армия Рыбалко вела бои вокруг Цоссена и одновременно своими передовыми частями шла на север, к Берлину. За эти сутки ее части продвинулись на шестьдесят километров.
Армия Лелюшенко, совершая в этот день более сложный маневр, заходя левым плечом на запад и встречая сильное сопротивление противника, особенно в районе Луккенвальде, тем не менее тоже наступала в хорошем темпе и прошла вперед на сорок пять километров.
В ночь на 21 апреля танковая группировка фронта достигла внешнего Берлинского оборонительного обвода, оторвавшись в этот день от общевойсковых армий примерно на тридцать пять километров.
Тем временем на нашем правом фланге армия Гордова, продолжая вести упорнейшие бои с котбусской группировкой, не только отразила сильные контратаки немецко-фашистских войск, но и успела перерезать пути их отхода на запад, прижав противника к болотистой пойме Шпрее.
Гитлеровцы понимали опасность своего положения и все же упорно держались за котбусский узел обороны. Для них было ясно, что с падением этого важного пункта обороны и крупного узла дорог рухнет вся их система обороны на этом участке и обнажится фланг 9-й армии, которая все еще упорно оборонялась, стоя фронтом на восток: главными силами – против 1-го Белорусского фронта, а частью сил – против нашей правофланговой армии Гордова.
Мы же не могли в данном случае ограничиться окружением котбусского узла. Слишком чувствительно нарушал этот узел всю работу наших тылов. Пока он не был взят, нам приходилось обходить его проселочными дорогами, с большим трудом организуя подвоз и горючего и боеприпасов, в особенности для танковых армий.
В этот день я поехал к Гордову и провел, как говорится, «воспитательную работу». Моей целью было укрепить решимость командования 3-й гвардейской армии как можно скорее покончить с котбусской группировкой.
Общая атака на котбусский узел была намечена на следующий день, причем предполагалось помочь Гордову крупными силами авиации и артиллерии.
На остальных участках нашего фронта в этот день дело обстояло таким образом. 13-я армия Пухова силами двух корпусов продолжала наступать на запад вслед за танковыми армиями и прошла к вечеру тридцать километров. 5-я гвардейская армия Жадова тоже частью сил продвигалась на запад, а частью сил во взаимодействии с левым флангом 13-й армии громила окруженную шпрембергскую группировку врага.
Мы хотели до наступления ночи кончить со шпрембергским узлом, столь же неприятным для нас на левом фланге, как котбусский на правом. Для разгрома шпрембергского узла была создана сильнейшая артиллерийская группировка из четырех артиллерийских дивизий прорыва плюс мощная армейская артиллерия. В общей сложности по Шпрембергу должны были вести огонь тысяча сто десять орудий и сто сорок гвардейских минометных установок.
Погода в этот день не особенно благоприятствовала нам, но, тем не менее, мы ударили по шпрембергскому узлу не только артиллерией, но и авиацией, совершившей за день более 1200 самолетовылетов. И когда в одиннадцать часов утра после артиллерийской подготовки 33-й гвардейский стрелковый корпус Лебеденко пошел на штурм, он не только овладел самим Шпрембергом, но и продвинулся за него на пять-шесть километров.
Одновременно 32-й гвардейский стрелковый корпус армии Жадова и 4-й гвардейский танковый корпус продвинулись на запад на двадцать километров.
Однако 34-му гвардейскому стрелковому корпусу, обеспечивавшему наступление 5-й гвардейской армии и находившемуся на ее левом фланге, пришлось растянуться на шестьдесят километров. Этот корпус продолжал поддерживать тесную связь со 2-й армией Войска Польского и с нашей 52-й армией Коротеева, действовавшими на дрезденском направлении.
В этот день на фронте армии Жадова сложилось очень интересное оперативное положение. Один его корпус шел вглубь, развивая наступление, другой успешно штурмовал крупный укрепленный узел, третий вынужден был растягиваться на широком фронте, обеспечивающем эту операцию.
Говоря об этом, хочу подчеркнуть, что именно тогда действия войск фронта приобрели резко маневренный характер не только в острие прорыва – там, где танкисты подходили к Берлину, – но и на флангах главной ударной группировки фронта.
Оценивая же разгром шпрембергского узла, следует особо отметить не только сложность организации этого боя, но и те возможности, которыми к этому времени располагали войска фронта для быстрого сокрушения препятствий, встречаемых в ходе выполнения задачи. У нас были достаточно мощные и современные средства, позволившие в самый короткий срок и без помех для продолжающегося наступления основных сил ударной группировки фронта разделаться с такими опорными пунктами, как Шпремберг, и тем самым расчистить себе дальнейший путь для выполнения общих задач операции.
