Виталий Павлов - Тайное проникновение. Секреты советской разведки
Первое размещение закладки в гардине показалось Глебу очень удачным, хорошо прослушивалось все, что происходило в конференц-зале. Затем, после изменения ее месторасположения, слышимость ухудшилась из-за каких-то постоянных звуков, очевидно, от шарканья ног и стука участников совещания по крышке стола. К концу совещания, то есть после примерно 10—12-часового одиночного заключения, Глеб был измотан физически и психически до предела, и даже пришлось ему помогать выбраться из машины.
Долго еще потом он вспоминал свою «современную» технику и готовился к другим подобным операциям уже с позиций этого первого, весьма трудного опыта. Нужда заставила его искать новые решения, и, как говорится у нас, «голь на выдумку хитра». Даже не имея более современных средств, он значительно усовершенствовал процесс приема передаваемой информации при подобных операциях ТФП.
Его красочные описания нахождения внутри грузовичка послужили тому, что в резидентуре закрепилось за ним прозвище Космонавт, который познал если и не невесомость, то одиночество в условиях крайнего стеснения. И надо сказать, что, хотя был Глеб не из интеллигентов с повышенной чувствительностью к физическим трудностям и личным неудобствам, а имел в прошлом опыт физической производственной работы, испытание в действительности было более трудным, чем это может казаться.
Глеб рассказывал, что был момент, когда казалось, что он не сможет больше выдержать и прервет работу. Но чувство служебной дисциплины и ответственности перед товарищами заставило преодолеть слабость.
Вот, кажется, второстепенный технический участок в разведывательной работе, но и он несет в себе порою значительные испытания воли.
Проведенная операция, которая для меня была первым личным опытом в области ТФП, позволила проверить в деле имевшуюся у нас закладку, которую мы с Глебом ласково именовали «бабочкой», сумевшую с легкостью перепорхнуть с гардины на стол. Кроме того, мы получили весьма интересную и важную актуальную информацию о планах, замыслах и методах антисоветской диверсионно-подрывной деятельности американских органов при всех европейских посольствах США.
Хотя расшифровка записей совещания отняла у резидентуры много времени и потребовала больших усилий, оценка ее Центром была высокой, как весьма своевременной и важной и для нашей страны, и для информирования союзников в странах Восточной Европы. Из этой информации была ясна роль американского агентства ЮСИС в дезинформационной деятельности нашего тогдашнего главного противника. Мы убедились в тесном взаимодействии этого правительственного органа с ЦРУ во всех мероприятиях, направленных против стран социалистического содружества.
Возможность проведения операции ТФП против американского посольства показала также, что нам следовало считаться с аналогичными попытками, направленными против нас со стороны как ЦРУ, так и других западных разведслужб. Еще более актуальной являлась задача повышения бдительности и дополнительных мер защиты наших секретов.
Вспоминая эту операцию, я лишний раз убедился, что события трудно беспристрастно зафиксировать в момент их совершения. В тот период эмоции захлестывают их участника, и нелегко бывает отличить кажущееся от действительного, состояние напряженности и поток сведений затемняют картину. Только позже, издалека, через много лет порою эта картина начинает проступать четче, ее подробности восстанавливаются, личные сиюминутные настроения и мысли отступают. Сейчас я более беспристрастно смог оценить свой первый опыт ТФП. Тем более что мне предстояло еще много других, более сложных операций.
Глава III. Закулисье
Как ни была б вершина высока,
Тропинка есть и к ней наверняка.
Восточная поговоркаКогда ранней весной 1966 года прибыл в Австрию, я уже многое знал о столице этого государства — Вене, где мне предстояло руководить резидентурой внешней разведки.
Начиная с 1949 года, с момента моего назначения на работу в нелегальной разведке ПГУ, я неоднократно бывал в Вене по делам, связанным с документацией разведчиков-нелегалов, организацией их переброски на Запад и по другим разведывательным заданиям.
Город мне нравился как один из красивейших в Европе. Несмотря на то, что прошло еще немного времени с окончания войны, которая изрядно потрепала столицу и неизбежно оставила следы своего разрушительного воздействия, заметных признаков проходивших здесь жесточайших сражений было не так много. Величие и красота архитектурных творений прошлого оказались не затронутыми молохом войны. Казалось, что столица былой Австро-Венгерской империи не только полностью сохранила свой исторический облик, но и заслонила собой, своими великолепными дворцовыми ансамблями и парками малозаметную Австрийскую республику. Так и воспринимал я Вену как центр прошлого многонационального государственного образования, долгие годы являвшегося то основным союзником дореволюционной России, то ее заклятым врагом, империей продажных Габсбургов, легко заключавших союзы дружбы и еще легче предававших их, если это обещало выгоды жадным до чужой собственности австро-венгерским монархам.
Мои первые визиты в Вену совпали с первыми послевоенными годами нахождения Австрии под союзным четырехсторонним контролем. Тогда мы вели в Австрии активную разведывательную работу сразу по трем основным направлениям: против США, уже успевших превратиться из союзника по антигитлеровской коалиции в коварного противника; против Западной Германии, в свою очередь совершившей метаморфозу из злейшего врага наших бывших союзников в их лояльнейшего союзника; и, наконец, по решению всевозможных разведывательных задач по западному миру: от добычи актуальной для нашего государства информации до организации нелегальной разведывательной сети в капиталистических странах путем снабжения нелегалов иностранными документами и превращения простых наших парней в австрийцев, западных немцев, американцев, канадцев и т. д., и их переброски из Советского Союза на Запад и обратно.
Кстати, путь этот был хорошо известен мне не только по делам многих нелегалов, которых я курировал, работая почти двенадцать лет в нелегальной разведке. На переломе 1953-го и 1954 годов я сам воспользовался этим маршрутом, выезжая нелегально под видом американца в поездку по Европе для инспекционной проверки и ознакомления с положением разведчиков, которых я готовил и направлял в европейские страны на длительный срок.
Тогда я смог посмотреть Вену, ощутить ее в новом ракурсе — изнутри, увидеть многое, что далеко не всегда легко заметить с позиций советского гражданина. Иным было не только мое восприятие, в силу необходимости чувствовать себя американцем, но и меня австрийское окружение воспринимало по-иному, как своего, западника, а не за чужого советского оккупанта.
Многообразие разведывательных задач венской резидентуры фокусировалось на противоборстве с активно действовавшими в Австрии западными специальными службами, прежде всего с ЦРУ и БНД.
Сейчас не собираюсь описывать всю деятельность руководимой мною резидентуры, которая считалась в то время одной из крупнейших, — это не входит в тему моих воспоминаний. Рассказ мой будет главным образом об одной из наиболее сложных разведывательных операций ТФП, которую мне довелось впервые проводить самостоятельно, полагаясь только на свой опыт.
Повседневное соприкосновение в Вене с выступавшим на первый план, так хорошо известным по исторической литературе прошлым Австро-Венгерской империи возвращало меня к тем временам, когда российская разведка успешно противоборствовала австрийской имперской специальной службе. Среди этих исторических эпизодов вспоминалась и всемирно известная эпопея вербовки русской разведкой начальника отдела контрразведки Генштаба Австро-Венгрии полковника Альфреда Редля.
Как хорошо известно, Редль был завербован в 1903 году и в течение девяти лет снабжал русскую разведку ценнейшими материалами об австро-венгерских агентах, действовавших в России, копиями совершенно секретных документов Генштаба австрийской армии, кодами и шифрами, использовавшимися в дипломатической и военной переписке, стратегическими картами, копиями секретных приказов по армии и, наконец, мобилизационными планами. Последнее было особенно важно в канун развернувшейся подготовки Австро-Венгрии к первой мировой войне на стороне Германии.
Сейчас эти девять лет успешного сотрудничества Редля с российской разведкой невольно связываются у меня с не менее выдающимся успехом нашей внешней разведки уже в современных условиях в противоборстве с самой мощной разведывательной службой Запада — ЦРУ, с вербовкой и успешным сотрудничеством с нашей внешней разведкой американского полковника Олдриджа Эймса. Эймс так же, как и Редль, целых девять лет работал на пользу нашего государства, так же, как и австрийский полковник, раскрывал подрывные планы агентуры противника, действовавшей внутри нашей страны.
