Андрей Медведев - Война империй. Тайная история борьбы Англии против России
После разгрома англичан при Майванде Аюб Хан решил захватить Кандагар. Гарнизон стал готовиться к осаде, и чтобы избежать удара с тыла, британцы просто выгнали из города всех мужчин-афганцев. В Индию послали телеграмму: «Полное поражение и разгром сил генерала Берроуза. Большие потери среди офицеров и рядовых».
Вскоре мрачное известие достигло Кабула. Английские части как раз в это время начинали передислокацию в Индию, и конечно, тут же было решено их туда не отправлять, а послать десятитысячную группировку во главе с Робертсом под Кандагар. Расстояние 510 километров английские подразделения — пехота, конница, артиллерия, полевой госпиталь, обоз — прошли за 20 дней. Это был невероятный марш, и перепуганный Аюб Хан позиции возле Кандагара оставил и даже отправил Робертсу письмо о том, что вообще произошло недоразумение, а он готов с англичанами дружить. Но Робертс, конечно, ему не поверил, слушать не стал, он был суровый и серьезный вояка. Группировка прямо с ходу вступила в бой с афганцами, и перелом в сражении наступил после свирепой атаки 72-го шотландского полка и 2-го полка гуркхских стрелков. Аюб Хан бежал в Герат. В итоге он вообще покинул Афганистан, перебравшись в 1888 году в Британскую Индию, где ему назначили пенсию от правительства Великобритании.
После двух сражений, где Робертс убедительно разгромил превосходящие силы афганцев, престиж Британии в Азии был восстановлен. На кабульском троне сидел сильный и вполне лояльный англичанам эмир, власть которого была подкреплена победами английского оружия. Афганистан все же стал почти тем, чем его хотели сделать в Калькутте целых 20 лет, — буферным государством, защищающим границу Индии. А это было по-прежнему актуально, потому что, пока англичане разбирались в афганском вопросе, русские продолжили экспансию в Центральной Азии, все больше приближая свои границы к зонам английского влияния.
В 1876 году туркмены-текинцы попытались было перейти в подданство Персии. Русские дипломаты предупредили шахских чиновников, что Петербург этому будет не рад. В 1877 году был совершен поход на текинцев, но русский отряд скоро отступил из-за нехватки продовольствия. Туркмены восприняли это как победу — русские же ушли. Но для военного и политического руководства стало ясно — в сложившейся ситуации, особенно на фоне событий в Афганистане, России придется сдвигать границу еще дальше на юг, потому что огромные пространства от Каспия до Амударьи не могут долго быть ничьими. Они станут или русскими, или английскими. Или, как вариант, афганскими, что фактически означает косвенный контроль англичан над регионом.
21 января 1879 года Особое совещание в составе командующего Кавказским военным округом Великого князя Михаила Николаевича, военного министра Милютина, нового главы МИД Николая Гирса (после провала Берлинской конференции Горчаков ушел в отставку) принимает решение о походе на район Геок-Тепе.
Для похода собрали отряд в 7000 пехотинцев, 2900 кавалеристов при 34 орудиях. Начальником экспедиции был назначен генерал Николай Ломакин, опытный военный, участник Хивинского похода. Ломакин сильно торопился выдвинуться в Геок-Тепе и тщательной подготовкой пренебрег. Хотя он, судя по документам, отдавал себе отчет в том, что противник его будет серьезный. И считалось, что подготовился он неплохо. И силы неприятеля оценил, и отряд серьезный собрал, и резерв подготовил.
В реальности все пошло немного не по-написанному. Войска не заготовили достаточно провианта и фуража, не была проведена разведка позиций противника, и самое главное, штурм крепости 28 августа 1879 года решили организовать, что называется, «в лоб». Артиллерия была разбросана по всему периметру стен, штурмовые лестницы русские не заготовили, а туркмены, как и ожидалось, показали себя храбрыми бойцами и при первой же возможности пошли в контратаку. Потери русских войск были очень большими для Туркестанского театра военных действий: 188 убитых и 276 раненых. Туркмены захватили более 600 новейших винтовок Бердана. Ломакин пытался рапортовать начальству, что ничего страшного не произошло, что противник сломлен и психологически подавлен, а в войсках, наоборот, царит боевое настроение. Когда в столице узнали подробности провального штурма, то Ломакина, конечно, отстранили от командования. Милютин писал в дневнике:
«Неудача наша поднимет дух противника, уронит наш престиж в крае и будет радостью для наших европейских врагов… Счастливее нас англичане: все невзгоды для них обращаются в выгоду. Есть известия уже о вступлении английских войск в Кабул».
Другое дело, что англичане были не очень уж счастливее. Затяжная афганская война вряд ли их очень уж радовала. Но так или иначе смириться с поражением от туркмен Российская империя не могла. Во всяком случае группировка «силовиков» в правительстве — Милютин, Гирс и генерал Николай Обручев, начальник Главного штаба, убеждали коллег, что «всякий шаг назад в Азии был бы гибельным». Милютин высказывался более определенно по поводу туркменских земель:
«Без занятия этой позиции Кавказ и Туркестан будут всегда разъединены, ибо остающийся между ними промежуток уже и теперь является театром английских происков, в будущем же может дать доступ английскому влиянию непосредственно к берегам Каспийского моря. Занятие англичанами Кветты и Кандагара, быстрая постройка ими к этому пункту железной дороги от Инда и стремление их быстро водвориться в Герате ясно означают тот кратчайший путь, на котором должно состояться русско-английское столкновение или примирение»[290].
В итоге Александр II подписал указ о новой экспедиции 1 марта 1880 года. Командующего для этой миссии император выбрал лично, и это был Михаил Скобелев. Сыграло свою роль и его участие в войне с турками, и знание Азии. Скобелев участвовал в подготовке плана похода лично, прочел все донесения Ломакина, собрал все доступные сведения об Ахал-Текинском оазисе, изучил опыт действий английских войск в Афганистане. В указе об экспедиции Александр II писал:
«Не отступать от раз принятого плана; не делать крайне опасного шага назад, который в глазах Европы и Азии был бы выражением нашей слабости, дал бы еще большую смелость нашим противникам и мог бы обойтись России еще несравненно дороже, чем предполагаемая экспедиция. Идти к цели систематично, ничем не рискуя… Начальником экспедиции назначить командира четвертого армейского корпуса генерал-адъютанта Скобелева».
К экспедиции Скобелев готовится тщательно. Заказывает опреснители для соленой воды. Узнав, что англичане во время войны в Афганистане использовали солнечный телеграф — гелиограф, заказывает себе такие же для связи между подразделениями. Как писали в военных книгах той поры, «гелиограф есть оптический прибор, с помощью которого небольшими наклонениями зеркала на горизонтальной оси производят сверкания в условной последовательности, чем изображают знаки и буквы азбуки. Средняя дальность гелиографирования нашими аппаратами — до 25 верст».
На каждую тысячу солдат он берет 10–12 орудий. Каждый солдат имел по две пары сапог, заготовили зимние вещи, а именно 25 тысяч полушубков, 10 тысяч вязаных фуфаек, теплые сапоги, рукавицы из верблюжьей шерсти. Военные грузы для экспедиции везли на берег Михайловского залива на Каспии, оттуда в аул Бами, расположенный в 120 километрах от Геок-Тепе. Аул был точкой сбора русского отряда, и к ноябрю 1880 года там собрали больше 100 пудов провианта, 20 тысяч пудов овса, 2 миллиона патронов, тройной комплект зарядов и снарядов. Сам аул Бами превратили в укрепленный военный лагерь. И чтобы солдаты без дела не теряли боевого навыка, Скобелев требовал постоянно заниматься стрельбой и тактической подготовкой. Для офицеров он написал специальную инструкцию, вот краткие выдержки из нее:
«Обстановка, среди которой приходится нам действовать, такова: Бой за местные предметы предстоит ожесточенный. Неприятель храбр и искусен в одиночном бою; стреляет метко и снабжен хорошим холодным оружием; но он действует в рассыпную, в разброд или отдельными кучами, мало послушными воле предводителя, а потому неспособными, не смотря на свою подавляющую многочисленность, к единству действия и маневрированию массами».
«Будем бить противника тем, чего у него нет. Воспользуемся дисциплиною и нашим скорострельным оружием. Будем бить противника сомкнутым, послушным, гибким боевым порядком, дружными, меткими залпами и штыком, всегда страшным в руках людей, сбитых дисциплиной, чувством долга и круговой порукой в одно могучее тело — колонну».
«Атаки неприятельской конницы встречать соответственной переменой фронта, если это окажется нужным, и залпами с близкого расстояния; рекомендую также строить каре, даже батальонное если обстоятельства позволят».
