Андрей Медведев - Война империй. Тайная история борьбы Англии против России
А в русском переводе она выглядит так:
«Но вышел и молвил полковничий сын, что разведчиков водит отряд:
Неужели никто из моих молодцов не укажет, где конокрад?»
Так вот в английской версии «troop of the Guides» — это почти точное название Корпуса разведчиков. В реальности он назывался «Corps of Guides». А все остальное про него, про сына полковника Гарри Ламсдена. И суть стихотворения в том, что герой, сын полковника, где-то на Северо-Западных границах усмиряет местные племена. Точнее находит способ подружиться с конокрадом, а его сын становится бойцом отряда разведчиков.
«И свистом сыну он подает знак, и вот, как олень со скал,
Сбежал его сын на вереск долин и, стройный, рядом встал.
“Вот твой хозяин, — Камал сказал, — он разведчиков водит отряд,
По правую руку его ты встань и будь ему щит и брат.
Покуда я или смерть твоя не снимем этих уз,
В дому и в бою, как жизнь свою, храни ты с ним союз.
И хлеб королевы ты будешь есть, и помнить, кто ей враг,
И для спокойствия страны ты мой разоришь очаг.
И верным солдатом будешь ты, найдешь дорогу свою,
И, может быть, чин дадут тебе, а мне дадут петлю”.
Друг другу в глаза поглядели они, и был им неведом страх,
И братскую клятву они принесли на соли и кислых хлебах,
И братскую клятву они принесли, сделав в дерне широкий надрез,
На клинке, и на черенке ножа, и на имени Бога чудес.
И Камалов мальчик вскочил на коня, взял кобылу полковничий сын,
И двое вернулись в форт Букло, откуда приехал один».
И снова приходится констатировать — как же жаль, что у нас не было своего «русского Киплинга», своего певца Большой Игры.
После разгрома миссии в Кабуле уже через несколько часов Калькутта распорядилась начать карательную операцию. Генерал Фредерик Робертс выдвинулся с войсками в сторону Кабула. Якуб-хан прислал ему письмо с предложением самому наказать мятежников. На что англичанин ответил:
«После недавнего происшествия великая британская нация не удовлетворится, если британская армия не войдет в Кабул и там не поможет Вашему Величеству назначить такие наказания, каковые столь ужасные и трусливые действия заслуживают».
Якуб-хан тогда лично приехал в английский лагерь. Снова пытался уговаривать, но его не стали особенно слушать. И вообще на Робертса эмир не произвел впечатления.
«Я сказал ему, что я не могу исполнить его желания, но что если мне придется брать город приступом, то женщинам и детям будет дано время оставить его.
Мои слова, видимо, крайне опечалили Якуб-хана. Оказывается, что он оставил Кабул столь поспешно, что даже не захватил с собою палатки, я, если бы ему удалось убедить меня не идти далее, то он, без сомнения, тотчас возвратился бы в Кабул. Как бы то ни было, для него была поставлена палатка посреди нашего лагеря, и были приняты все меры к возможно лучшему его содержанию.
Когда прибыли, наконец, его палатки, то он просил позволения поставить их вне лагеря, на что я согласился, приказав, однако, поставить возле его палатки такой же караул, какой стоял у меня якобы для того, чтобы оказать ему почет, а в сущности для того, чтобы иметь возможность наблюдать за всеми его движениями.
Можно себе представить, как мне было неприятно присутствие в нашем лагере Якуб-хана, который мог сообщить кабульским властям самые точные сведения о нашей численности и движениях. А что он был уверен в нашем поражении, то об этом можно было судить по тому, что его в начале не только дружественное, но даже низкопоклонное обращение со мною сделалось, по мере приближения к Кабулу, вызывающим и надменным»[288].
В начале октября Робертс все же дошел до Кабула и почти сразу же посетил место, где погибли Каваньяри и бойцы Корпуса разведчиков.
«Стены дома, в котором оно помещалось, истыканные пулями, свидетельствовали об энергичном нападении и о продолжительной обороне. На полу были кровавые пятна, а в пепле очага были найдены груды человеческих костей. Можно себе представить, что испытали мои солдаты при виде этого, и как трудно было сдержать проявление их чувств ненависти и вражды против виновников злодейского покушения»[289].
Генерал приказал начать поиск останков английских офицеров, а заодно ему предстояло решить судьбу Якуб-хана. Понять — тот специально бездействовал или организовал нападение на миссию. 12 октября сам эмир пришел к генералу и определил свою судьбу. Робертс в своей книге «Сорок один год в Индии. От субалтерна до главнокомандующего» так описывает этот эпизод:
«12-го числа, рано утром, он явился ко мне в палатку, когда я еще не был одет, и попросил у меня свидания. Я предложил своему царственному посетителю единственный бывший у меня стул, на который он сел, и тотчас заявил мне, что он решил отказаться от престола, это решение его принято твердо, что жизнь его самая жалкая и что он скорее согласится косить сено в английском лагере, нежели быть правителем Афганистана».
28 октября 1879 года был обнародован манифест об отречении шаха от престола, и через несколько дней он и главные его министры были отправлены в Индию, афганский престол остался вакантным, и генерал Робертс временно принял на себя высшее управление военными и политическими делами в Афганистане. До отречения он успел немало пообщаться с Якубом по поводу взаимоотношений Шер Али и русских, и генерал пришел к выводу, что англичане успели в самый последний момент остановить русский удар по Индии, или, как минимум, русскую провокацию. И вообще, влияние России в регионе было возмутительно велико.
«Было бы излишне приводить какое-либо доказательство в подтверждение того факта, что Шир-Али, по той или другой причине, отдалялся от нас в последние годы своего царствования и стал склоняться в пользу союза с Россией, но мне кажется, что связь, существовавшая между возникшим, более тесным сближением России с Кабулом и размером враждебного отношения к нам эмира не была до сих пор оценена как должно. Сказанное Якуб-ханом проливает на этот вопрос некоторый свет, и его слова (о том, что эмиром поддерживались с 1873 г. сношения с русскими) подтверждаются тем, что мы встретили в Кабуле гораздо более русских, нежели англичан. Афганские сардари и офицеры были одеты в мундиры русского покроя, в казначействе оказались русские деньги, на базарах продавались русские товары и хотя дороги, ведущие в Среднюю Азию, были, конечно, не лучше тех, которые вели в Индию, но Россия воспользовалась ими лучше, нежели мы для того, чтобы завязать торговые сношения с Афганистаном.
Преобладание русских денег и товаров в Кабуле и обширные военные приготовления, которые делались Шир-Али последние годы, составляют любопытный комментарий к всему рассказанному Якуб-ханом. Разрыв, происшедший между нами и Шир-Али, дал нам возможность обнаружить и предотвратить серьезный заговор, угрожавший спокойствию и безопасности Индийской империи.
Изобилие русских денег и товаров в Кабуле было доказательством возраставшего сближения России с Афганистаном. У меня не было доказательств того, что русские деньги были ввезены туда каким-либо иным путем кроме торговли».
Естественно, Робертс перевешал всех, кого считал причастными к расправе над английской миссией. Причем на многих повешенных просто донесли — англичане щедро платили за информацию об участниках нападения. Положим, вину городского старшины Кабула, который тащил через весь город голову Каваньяри, доказывать сильно не надо было. Но насчет вины остальных казненных сомнения были даже у английских офицеров. Вообще, ничего такого уж особенного Робертс не сделал. Кауфман ведь так же сурово наказывал бунтовщиков в Самарканде. И англичанин не сделал того, что ему предлагал лорд Литтон — а тот считал необходимым сжечь Кабул дотла.
Но война этим не закончилась. Племенное ополчение афганцев стало продвигаться к Кабулу с трех сторон — севера, юга и запада. В нескольких районах были совершены нападения на английские подразделения, Робертс приказал было контратаковать афганцев, но понял, что недооценил их численность. В окрестностях Кабула английские отряды были разбиты. Тогда он стянул силы в столицу и стал готовиться к отражению атаки. Британский гарнизон численностью в 6500 человек располагался на окраине Кабула в Ширпурском укрепленном лагере. Афганцев собралось около 100 тысяч. Но англичане были отлично подготовлены, вооружены новейшими винтовками и двумя пулеметами Гатлинга, у них были полевые и горные пушки, а у афганцев никакой артиллерии не было вовсе. От шпионов Робертс точно знал, когда афганцы собираются напасть. В ночь на 23 декабря весь британский гарнизон не спал и ждал атаки. Афганцы пошли на лагерь за час до рассвета. Бой шел четыре часа, когда некоторые вожди поняли, что надежды на победу потеряны, и стали отступать. За ними бросилась конница Робертса, безжалостно рубя убегающих. Афганцы потеряли 3000 человек, британцы только 5.
