Александр Бушков - След пираньи
— Господи, это еще что такое? — шепнула Ирина.
— Лежать! — страшным шепотом приказал Мазур, ничего еще не соображая, но по всегдашней привычке готовясь к худшему. — Ползи под кровать и лежи там, ясно?
На улице больше не стреляли, но беготня усиливалась, уже звучали резкие команды. Насколько Мазур мог оценить, паники не было ни малейшей.
Он еще раз прикрикнул на Ирину, выпрямился и осторожно пробрался к креслу, где в беспорядке валялась разбросанная одежда, — упругой кошачьей походкой, как учили, так, что несколько раз наступал на битое стекло, но не поранился ни разу. Наспех облачился, выскочил на улицу.
И тут же шарахнулся — мимо, воя и сверкая мигалкой, пронеслась здешняя пожарная машина, крохотная, на базе какого-то импортного микроавтобуса. Припустил следом.
Одна из панельных двухэтажек как-то странно изменилась. Подбежав поближе, Мазур рассмотрел сквозь рыжее пламя — словно бы вырвало угол с парочкой панелей, в комнате, лишившейся крыши, бушует пожар. Машина уже лупила по нему пухлой высокой струей пены, в подъезд как раз вбегали несколько фигур в мешковатых комбинезонах, навстречу им бегом волокли носилки, на которых лежал кто-то, кричавший столь непереносимо, что нельзя было разобрать, мужчина это или женщина. Бежавший рядом врач на ходу делал укол. Ошалело озираясь, Мазур видел распластавшуюся на газоне мертвую собаку, россыпи битого стекла. В собравшейся поблизости немногочисленной кучке людей он распознал нескольких своих парней. Потом, отпихнув его, пронесся здешний комендант подполковник Стеценко, в расстегнутой форменной рубашке, с непокрытой головой. Схватил кого-то за шиворот и принялся распоряжаться, для связки и доходчивости перемежая короткие команды жутким матом. И уже заорали в три голоса, дублируя его приказы:
— Всем разойтись! Лейтенант, добей собаку! Карпова сюда!
На Мазура налетел оскаленный автоматчик, недвусмысленно дернув прикладом:
— Всем разойтись! По домам!
Мазур прекрасно понимал, что никакие звания сейчас в счет не идут, комендант в этот момент царь и бог, так что получить прикладом по хребту можно запросто, будь ты хоть засекреченный адмирал. И дисциплинированно направился прочь, озираясь на ходу. К тем же точно умозаключениям пришел, должно быть, вскоре догнавший его Морской Змей. Торопливо цокали каблучками юные связистки, жившие неподалеку, верзила-сержант подзывал собак и брал их на поводок — через плечо у него висел целый пучок. Пламя помаленьку сбивали, но дым все еще вздымался в небо.
Остановившись в тени, Мазур вытянул из пачки сигарету.
— Дай-ка, — Морской Змей взял у него мятую пачку. — Интересное кино…
— Что там?
— Да я не больше тебя знаю. Рвануло, вот и выскочил, согласно условному рефлексу. Как раз на боковую собирался. Странно.
— А что там, в том доме?
— То-то и оно, что жилой. Никакой взрывчатки и близко не было. А ведь ахнуло качественно. С кило будет, если на тротил перевести.
— А если там был «Скартекс» — и вообще… — задумчиво сказал Мазур.
— Я и говорю, — он покосился на темные сопки. — Полное впечатление, что прислали гостинчик…
— Что ты на меня так уставился? — Мазур ощутил некую неприятную тяжесть в желудке.
— Да так, — сказал адмирал, глубоко затягиваясь. — Прикидываю, не свалял ли дурака, разрешив тебе на стороне повыпендриваться…
— Думаешь? — насторожился Мазур.
— В совпадения не верю, вот и все. Что Кацуба говорит?
— Совершенно меня не интересует, что он говорит, — сказал Мазур. — Вот что он думает — это гораздо интереснее…
Глава третья
Ведмедь
Когда машина остановилась, Кацуба, предупреждая движение Мазура, потянувшегося было открыть дверцу, положил ему указательный палец на сгиб левой руки:
— Джаст минут, каперанг… Крепко запомни себе в голову: с этим обломом держись так, словно гуляешь босыми ногами по минному полю. Хотя кличка у него Ведмедь, мозги скорее лисьи… Усек?
— Усек, — сказал Мазур вяло.
— В общем, голова. Следи за базаром. И запомни еще, что у него, по недвусмысленным данным разведки, «синдром полковника». Разные бывают полковники. Одному достаточно пары просветов, другой стремится в генералы. Сам понимаешь, а?
Мазур кивнул.
— Очень ему хочется в генералы, понимаешь ли, — сказал Кацуба. — Дело в принципе житейское, только не за наш же счет? Пусть свою мафию раком и ставит, если такой прыткий… Короче, генерал мне сказал, что с этим Шерлоком должным образом поговорили. Объяснили доходчиво, в общих выражениях, что такое есть наши базы и как чревато их трогать, сиречь мотать нервы нашим ребяткам. Так что этот нюанс учитывай и используй. Не хами, но и не зарывайся. Я тебя в случае чего моментально выдерну, но зацепок лучше не давать, — он мимоходом, одним пальцем потрогал микрофон за отворотом пиджака Мазура. — Главное, что предъявить тебе ему нечего. Самое слабое место было — хата паромщика.
— Почему «было»?
— Сгорела хата, — хмыкнул Кацуба. — Позавчера. Такое вот вышло невезение. То ли шаровая молния залетела, то ли произошло самовозгорание поленницы. По-ученому — полтергейст. Ясно?
— А утром ты мне этого сказать не мог? — недружелюбно бросил Мазур.
Кацуба фыркнул:
— Может, тебе и жопу мыть на ночь? Ты будешь веселиться, вендетту устраивать во глубине сибирских руд, а мы тебе — нервишки успокаивать? Нет уж, надо было, чтобы у тебя серые клеточки заработали со страшной силой, чтобы ты извертелся весь, убедительные оправдания выдумывая… — Он пригладил кошачьи усики ногтем большого пальца. — Считай, что это тебе было вместо строгача с занесением по партийной линии, — надо ж чем-то компенсировать отсутствие парткомов, легоньким моральным террором разве что…
— Сука ты, майор, — сказал Мазур беззлобно.
— А то, — кивнул Кацуба. — Должность такая. Ты еще с генералом не общался, в роли проштрафившегося, Глагол бы тебе выписал впечатлений на всю оставшуюся жизнь… Словом, нету больше твоих пальчиков у паромщика, поскольку нету хаты. И не был ты там никогда.
— А пижманские менты их снять не могли? По горячим следам?
— То-то и оно, что не сняли, — сказал Кацуба. — Там тебе не Скотланд Ярд, там провинция а натюрель… Ладно, шагай и ухо востро держи…
Мазур кивнул, вылез из машины и быстро поднялся по грязным ступенькам. Его уже ждали — навстречу моментально шагнул парень лет тридцати с неприметным лицом и, невнятно пробормотав звание и фамилию, скороговоркой спросил:
— Гражданин Мазур?
Но спросил явно проформы ради, судя по тону, должен был знать Мазура в лицо. Возможно, и был на том допросе в областном УВД — Мазур тогда не особенно приглядывался к лицам, все они выглядели близнецами, и не было ни нужды, ни желания их запоминать…
А вот полковника Бортко Мазур никогда прежде не видел, но опознал моментально: по экстерьеру. Вряд ли их тут имелось двое таких. Медведеобразный верзила в штатском сидел, отодвинувшись от стола насколько возможно — стол ему был определенно мал, как и сама комнатка, довольно спартанского стиля, украшенная лишь ярким плакатом-календарем с изображением ушастого русского спаниеля и большим прямоугольным зеркалом в довольно новенькой деревянной раме.
Провожатый, стараясь двигаться как можно тише, поставил себе стул в углу и примолк там. Бортко, неуклюже обогнув стол, вышел навстречу Мазуру. Физиономия у него была самая что ни на есть простецкая — хоть сейчас засылай тайным агентом к пьющим слесарям, никто и не заподозрит внедренки. Причем, что интересно, Мазур не подметил и тени лицедейства — а это означало, что лицедейство было высшего класса, маска попросту приросла к лицу…
— Мазур, стало быть, Кирилл Степанович? — спросил Бортко с некоторой даже ноткой радушия. — Садитесь вот сюда и доставайте табачок, если курите… — Он вернулся на свою сторону стола и немного помолчал, опустив взгляд к лежащим на коленях широченным ладоням. — Вы уж извините, что снова приходится вам душу бередить, да ничего не поделаешь, служба, как человек военный, понимаете, должно быть…
— Да, — сказал Мазур без всякого выражения.
Стол перед полковником был чист — ни единой бумажки, ничего. Только черная чугунная пепельница в виде ежика с несколькими окурками.
Какое-то время они смотрели друг на друга поверх этого пустого стола, потом Бортко пошевелился, чуть понурился и сказал:
— Мне тут настоятельно советовали вам особо не досаждать, говорят, вы человек невероятно засекреченный, в старое время и словечком бы перемолвиться не дали…
Мазур молчал, поскольку ответить было совершенно нечего — утвердительно кивать как-то глупо, а перечить — еще глупее. Парень за его спиной сидел тихонько, как мышь под веником. В какой-то момент Мазуру вдруг почудился тоненький электронный писк, но оборачиваться он не стал. Зато Бортко живо глянул поверх его плеча, спросил:
