Вадим Гольцев - Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова
Что касается порок и расстрелов, то ими вряд ли занимались анненковцы, так как их прибытие сюда имело целью не полицейские или карательные функции, а подготовку к направлению на фронт. Порки, расстрелы и другие карательные акции осуществляли не регулярные боевые части, а специальные подразделения, имевшиеся в подчинении каждого военного коменданта каждого города. Грабежи же со стороны китайцев были постоянным явлением в войсках Анненкова и не поддавались искоренению, несмотря на применяемые атаманом суровые меры. Сформированный из китайцев Маньчжурско-егерский полк за воровство, грабежи и насилия ненавидели и сами анненковцы.
— Чем объясняются ваши показания, что Маньчжурский полк хотел ворваться в село Черкасское, чтобы пограбить? — спрашивает общественный обвинитель Денисова.
— Китайцы вообще мародеры! — отвечает тот.
Некоторые свидетели обвиняли в насилиях и самого Анненкова. Так, некто С. А. Ивахин{253} выступил в семипалатинской газете «Новая деревня» с воспоминаниями и рассказал, что 8 августа 1918 года его в составе группы арестованных привезли в Усть-Каменогорскую тюрьму, которая охранялась отрядом анненковцев, отличавшихся особой жестокостью по отношению к арестованным. В октябре тюрьму якобы посетил Анненков, который, приняв доклад коменданта тюрьмы полковника П. И. Виноградского, пошел по камерам и лично избил нескольких заключенных, а, уезжая, приказал погрузить на пароход, отходящий в Семипалатинск, 50 комиссаров. Таковых набралось только 30. В Семипалатинском затоне Анненков приказал всех арестованных выбросить за борт. Спасся только один человек — Самбурский. Это же Ивахин показал и на суде 30 июля 1927 года…
Несомненно, читавшие воспоминания С. А. Ивахина Самбурский и Суриков на Семипалатинском процессе подтвердили факт пребывания Анненкова и его поведение в Усть-Каменогорской тюрьме и дополнительно сообщили, что в Семипалатинск их везли в трюме парохода «Черный Иртыш», а на палубе целыми днями духовой оркестр играл похоронные марши. На самом деле похоронных маршей никто не играл, а игрался Егерский марш. Далее расхождение в показаниях Ивахина, с одной стороны, Самбурского и Сурикова — с другой, имеют для нашей темы принципиальное значение. Мы помним, что, по Ивахину, заключенные Усть-Каменогорской тюрьмы, доставленные Анненковым в Семипалатинск, сразу же были утоплены в Затоне. Однако Самбурский и Суриков показали, что после доставки в Семипалатинск они восемь суток без хлеба и воды просидели в вагоне смерти Анненкова, а 24 октября 1918 года заключенных (30 человек) построили и повели на Иртыш расстреливать. Здесь их заставляли прыгать в прорубь, а потом пристреливали. Только им двоим удалось бежать, остальные 28 человек погибли.
Таким образом, рассказ Ивахина об утоплении в Семипалатинском затоне — одна из легенд, возникшая среди заключенных Усть-Каменогорской тюрьмы на основе слухов. Сам же Ивахин того, о чем рассказывает, не наблюдал. Что касается посещения Анненковым этой тюрьмы, то это вполне могло быть: многие мемуаристы говорили о встречах с ним в тюрьмах, но ни один из них не говорил, чтобы тот избивал заключенных. Возможно, Анненков и дал зуботычину-другую кому-либо из особенно наглых, но это вполне можно объяснить его молодостью и стремлением порисоваться, потому что никаких других причин проявлять свою неприязнь к сибирским мужикам у только что прибывшего в их края Анненкова не было. Ну и надо быть большим любителем похоронной музыки, чтобы слушать ее несколько суток подряд! Следует заметить, что усть-каменогорскую тюрьму охраняли не анненковцы, а комендантская рота полковника Виноградского. Поэтому обвинения анненковцев о жестокостях в отношении заключенных несостоятельны.
Других обвинений анненковцев в насилиях в Семипалатинском уезде, относящихся к этому периоду, не было. Но вернемся к расстрелу арестованных в иртышской проруби. Защитник Борецкий подверг этот факт подробному разбору. В своей речи он утверждал, что следственные материалы по этому факту бедны, и выражал сомнение, мог ли 24 октября по старому стилю лед на Иртыше быть настолько крепок, что нужно было делать прорубь?
Несколько слов об анненковском вагоне смерти. На процессе, когда Анненкова спросили об этом, он высказал искреннее недоумение и понял, о чем идет речь, лишь после длительного разъяснения гособвинителя.
Гособвинитель:
— В показаниях вы говорили, что на всех вагонах с вашими войсками были надписи: «С нами Бог!» То же было и на вагоне смерти?
Анненков:
— Не знаю…
Гособвинитель:
— Но у вас-то был вагон смерти?
Анненков:
— Но я не знаю, что вы называете вагоном смерти!
Гособвинитель:
— Я хотел у вас спросить об этом! (Раздраженно.)
Анненков:
— Не знаю, о чем вы говорите: такого вагона у меня (твердо) не было!
Гособвинитель:
— Ну а вагон для арестованных у вас был, с черным знаменем?
Анненков:
— Был!
Анненков действительно не знал термина «вагон смерти». Это название вагона для перевозки арестованных впервые дал казахский писатель Сакен Сейфуллин в историко-мемуарном романе «Тернистый путь», написанном в апреле 1926 года. Анненков этот роман, естественно, не читал, поэтому вопрос гособвинителя и вызвал у него недоумение. Никакого вагона смерти в том понимании, которое вкладывал в него С. Сейфуллин и советская пропаганда, у Анненкова не было. Кстати, «вагоном смерти» писатель называл не арестантский вагон, который был у Анненкова, а теплушки, в которых белые везли его из Акмолинска в Павлодар и в Омск. Анненков прибыл в Семиречье воевать, а не судить и карать местное население и врагов Белого движения. Для этих целей у белых в Семипалатинске были специальные органы: и контрразведка, и полиция, и суды, и специальные подразделения, в ведении которых и были интересующие суд вагоны для перевозки, а не для стационарного содержания задержанных. Для их постоянного содержания в распоряжении белых в каждом городе, в том числе и в Семипалатинске, имелись тюрьмы. Анненкову, который со дня на день должен был убыть на фронт, такие вагоны были не нужны, и стояли они не рядом с вагоном Анненкова, а в одном из тупиков. А у Анненкова был вагон-гауптвахта для содержания своих же солдат, нарушивших установленную им дисциплину. Но гауптвахта — это не вагон смерти и ничего зазорного в его наличии у Анненкова нет. Гауптвахта — непременный атрибут любой армии!
Все это прекрасно знал и понимал гособвинитель Павловский. Выступая на процессе с обвинительной речью и осуждая наличие вагона-гауптвахты у Анненкова, он, будто не зная о вагонах для арестованных в поездах красных военачальников Л. Троцкого, М. Тухачевского и других, негодовал:
— Здесь же (в Семипалатинске. — В. Г.) почему-то рядом с вагоном Анненкова стоит вагон для арестованных. С каких это пор военачальники и главнокомандующие начали возить с собой вагоны для арестованных? За всю историю войн, я думаю, не найдется таких историй!
Через несколько дней общественный обвинитель снова вернулся к вопросу о вагоне смерти:
— Вот вы однажды признались, — обращается он к Анненкову, — что у вас был вагон для арестованных. Скажите, по чьим распоряжениям расстреливались арестованные, находившиеся в этом вагоне?
— Из арестного вагона на станции Семипалатинск расстрелы производились по моему распоряжению! — чеканит Анненков.
— Много?
— Не помню!
— Вы расстреливали без суда и следствия, по своему личному распоряжению, пользуясь своей властью?
— Да.
Рисуется атаман, оговаривает себя, хочет выглядеть еще интереснее. Никого он не расстреливал и не мог этого делать по причине, которую я уже называл, — ответственности военачальника за все, что происходит на занятой его войсками территории. Анненков ни Семипалатинска, ни этой губернии не занимал и никакими правами на установление своего порядка здесь не обладал, он должен был соблюдать здесь порядок, установленный командованием 2-го Степного корпуса.
Мы уже знаем, что дивизия Анненкова прибыла на Семиреченский фронт в декабре 1918 года и воевала здесь по март 1920-го. Основным районом боевых действий дивизии Анненкова был регион с расположенными в нем селами Андреевское, Герасимовское, Глиновское, Колпаковское, Константиновское, Николаевское, Антоновское, Надеждинское, Петропавловское, Осиновское, Успенское и Черкасское. Следует заметить, что с первых дней пребывания в Семиречье дивизия встретила ожесточенное сопротивление крестьянских, партизанских и красногвардейских отрядов. Напряженный и ожесточенный характер боев, решительные цели, которые преследовали стороны, порождали ярость и взаимную озлобленность. Это не могло не влечь за собой отдельные эксцессы как с одной стороны, так и с другой. История сохранила мало примеров насилий красных в отношении местного населения и пленных, но не потому, что их не было, а потому что она большевиками была тщательно стерилизована. Но насилия были, и некоторые из них я приведу. Однако вначале рассмотрим обвинения в адрес анненковцев и определим, насколько они правдивы.
