Вадим Гольцев - Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова
Правительство, не имея под рукой сил, должно было организовать на скорую руку войска из местных казачьих частей, из добровольцев и посылать карательные отряды из Омска и т. д. Все эти части и мелкие отряды, которые были разбросаны по всем районам, действовали самостоятельно, они не подчинялись начальству, а все бесчинства и весь произвол относился обыкновенно к анненковскому отряду.
И все-таки Анненков творил насилия в Рубцовском районе, да еще, как выясняется, какие!
В августе 2003 года я с той же целью снова в Барнауле и в этот раз работаю в Центре хранения архивного фонда Алтайского края (ЦХАФ АК) — так теперь там называется бывший государственный архив. Заведующая читальным залом архива Татьяна Григорьевна Тюленина старалась выполнить все мои заявки и терпеливо приносила-уносила горы архивных дел. Я просмотрел массу фондов, сделал массу выписок, но ничего, что бы представляло особый интерес по моей теме, не встречалось. В последний день работы я просматривал фонд, включающий в себя письма и статьи красных партизан по истории борьбы с колчаковцами на Алтае в 1919–1920 годах в краевую газету «Алтайская правда». Листая ученическую тетрадь с воспоминаниями жителя села Усть-Журавлиха Пристанского района Волокитина Ивана Александровича, я обомлел, наткнувшись на запись, содержавшую такие сведения, о существовании которых я не мог и подумать и которые оправдывали и дальнюю поездку, и время, проведенное в архиве за счет отпуска! Уверен, что эта запись обнародуется впервые и произведет эффект разорвавшейся бомбы среди исследователей Гражданской войны.
И. А. Волокитин, описывая перипетии обстановки в селе, называет банду односельчан, оперировавшую в близлежащих районах. Он пишет: «Из села Журавлихи на это пошли Степан Данилович Анненков, Сергеев Митрофан, Зуев Филипп, Зуев Афанасий и Петров Никифор, Хорохорин Иван Фролович и другие, которые были выяснены (видимо, автор имел в виду установлены, выявлены, может быть, сданы, преданы ЧК. — В. Г.) человеком по кличке Волк и отправлены в Барнаул. Анненков был главарем, он не явился. Некоторые через 10 лет явились домой»{251}.
Разворачиваю карту Алтайского края, ищу село Усть-Журавлиху. Вот оно, в 170 километрах севернее Рубцовска. Сразу же находятся и другие села, жители которых допрашивались на процессе: Камышинка, Лопуново, Веселоярское, Красноярское, и все они — вокруг Усть-Журавлихи! Так вот о каком Анненкове говорили свидетели на Семипалатинском процессе! О своем земляке, однофамильце атамана, а не о нем самом! Но дотошный читатель скажет, что эти «свидетели» видели, что на скамье подсудимых сидит не их земляк, и могли заявить об этом. Да, видели, но, может быть, не знали того бандита в лицо или не хотели, а может быть, и боялись сказать, что на скамье подсудимых — не тот Анненков! Во всяком случае, это роковое совпадение фамилий сыграло драматическую роль в судьбе атамана и долгие годы вводило в заблуждение даже честных исследователей Гражданской войны в Семиречье. Больше, надеюсь, не будет!
Заканчивая анализ рубцовского эпизода, приведу еще одну цитату из труда одного из исследователей Гражданской войны на Алтае:
«Руководимые и поощряемые интервентами белогвардейцы при Колчаке распоясались окончательно. В Енисейской губернии генерал Розанов сотнями убивал „заложников“. В Иркутской губернии генерал Волков расстреливал в селах каждого десятого. В Забайкалье атаман Семенов вырезал целые деревни. В Омском военном округе генерал Матковский сотнями вешал рабочих на телеграфных столбах вдоль железной дороги. В Семиречье бандиты Анненкова рубили первого встречного и растлевали детей… То же творилось на Алтае (поручик Голдович, атаман Бессмертный — в Каменском уезде, поручик Ракин — в Барнауле)»{252}.Не давая оценки утверждению автора о зверствах анненковцев в Семиречье, полагаю, что, если бы это происходило на Алтае, он не преминул бы сказать об этом с присущим ему блеском. Не сказал, потому что ни при Директории, ни позже атамана Бориса Анненкова на Алтае не-бы-ло!
Полагаю, что на основании сказанного рубцовский эпизод в обвинении атамана следует исключить. Не было этого эпизода в его жизни!
Перехожу к рассмотрению Семиреченского периода.
Приказ о передислокации отряда на Семипалатинский фронт Анненков получил в августе 1918 года.
— Обосновавшись в Троицке, я доформировал свои полки и двинулся на Семиреченский фронт через Омск, — вспоминает Анненков. — В составе партизанских частей были: 1-й Оренбургский казачий полк, 1-й Верхнеуральский полк, один стрелковый партизанский полк, один Сибирский казачий полк и две батареи при восьми орудиях. Не доходя до Омска, мы узнали, что произошел арест Гришина-Алмазова. Вместо (н) его командование принял генерал Болдырев.
Мы уже знаем, что в связи со славгородскими событиями маршрут отряда Анненкова был изменен: часть его отряда осталась на станции Татарск, другая была брошена на Славгород. Прибыв сюда, когда крестьянский бунт был уже подавлен, Анненков по собственной инициативе занялся мобилизацией, а после прибытия в город для ее проведения украинского имени гетмана Скоропадского куреня (полка) доложил о выполнении задачи новому военному министру Иванову-Ринову и в конце сентября получил приказ о продолжении следования на Семипалатинский фронт.
На станции Татарск его ожидал командир 2-го Степного корпуса генерал-майор Матковский, корпусу которого отряд Анненкова был придан. В Семипалатинск Анненков прибыл 2–3 октября. К этому времени город уже был занят войсками Омского правительства и чехословаками. По случаю прибытия отряда на привокзальной площади был проведен военный парад местного гарнизона. Несколько дней Анненков прожил в своем вагоне, затем перешел на квартиру к доктору Березицкому. Личный состав отряда размещался вначале в вагонах, затем — в учительской семинарии.
Прибыв в Семипалатинск, Анненков сразу же приступил к наведению порядка в своих частях, к восстановлению их боеготовности и боеспособности и к подготовке к убытию на фронт. Территория военного городка и других районов города, где расположились войска, огласилась командами, на плацу и на площадях с утра до вечера шли занятия, провинциальная тишина разрывалась резкими звуками одиночного и залпового ружейного огня, а нередко и уханьем пушек, на улицах замаячили патрули, а гауптвахта наполнилась провинившимися солдатами и даже офицерами. В предвидении зимы Анненков безжалостно гоняет своих интендантов, требуя от них достаточного обеспечения войск оружием, боеприпасами, снаряжением, теплым обмундированием, продовольствием.
Как и в Омске, заборы запестрели призывами к населению вступать в партизанскую дивизию. От добровольцев не было отбоя, хотя никаких льгот и выгод им не сулилось. Кроме того, из Сибири, в частности из Барнаула, к Анненкову прибывает и мобилизованное пополнение. Началось формирование полков, двум из которых склонный к шику и театральности Анненков дал звучные названия Черных гусар и Голубых улан.
По делам мобилизации Анненков выезжает в Сергиополь, Романовское, Павлодар, Усть-Каменогороск. В Усть-Каменогорске он формировал два сибирских казачьих полка, один пехотный и один сводный полки.
В связи с выездами Анненкова в эти города и населенные пункты суд задает ему вопрос:
— А по дороге не наблюдали безобразий?
— Нет! — отвечает тот.
— А жалобы получали?
— Да, когда проезжал, то получал жалобы на то, что отряды брали фураж, хлеб и продовольствие.
— А как вы на все это реагировали?
— По выдающимся случаям были смещения, разжалования, расстрелы…
— Жалобы были на безобразия ваших отрядов не в отношении фуража, хлеба и продовольствия, а в отношении порок!
— Нет, не было жалоб!
— А случаи были?
— Хорошо знаю, что случаев таких не было!
Этот диалог хорошо демонстрирует попытку свалить на Анненкова чужие грехи. Дело в том, что в это время в Семипалатинской губернии войск Анненкова не было нигде, кроме самого Семипалатинска. Поэтому ни о каких реквизициях и порках за пределами Семипалатинска со стороны войск Анненкова не могло быть и речи. Если они и были, то это делали другие, не анненковкие части. Да и о каких реквизициях и порках со стороны анненковцев могла идти речь, если снабжение его войск было отличным, а добровольцы шли к нему валом?! За что?
На Семипалатинском процессе звучали также обвинения анненковцев в грабежа и насилиях и в Семипалатинске. Конечно, полностью отрицать это бессмысленно и одиночные случаи имели место. Так, бывший военнослужащий дислоцировавшегося в Семипалатинске 5-го кадрового полка, ставший затем поручиком 18-го Сергиопольского полка бригады генерала Ярушина, Перепелица, показал, что к осени 1918 года в город «явился анненковский отряд, и много приходилось слышать от военных, что в Затоне, в рабочем районе и на Плещеевском заводе происходили порки и расстрелы. По квартирам ходили под различными предлогами китайцы и проводили грабежи. Однажды постучались к нам — я их узнал по разговору. Мы с отцом не открыли им дверь, и тогда они бросили в окно бомбу, к счастью, бомба не разорвалась. Кроме анненковских китайцев, других китайцев в Семипалатинске не было, поэтому я твердо определяю, что это были анненковцы».
