Сергей Чуев - Украинский легион
…Мы также имели противогазные маски. Проводили стрельбы в противогазах, но только один раз, и больше это не повторялось. Из-за употребления противогаза я натер себе кожу на подбородке, и у меня появилась проблема с утренним бритьем, ибо это мероприятие отбирало много времени, но я все успевал, и ротный похвалил меня.
…Ходили мы на занятия в дрелихах. Дрелих — это куртка из плотной материи синевато-зеленого цвета, простеганная, как перина. Перед наступлением зимних холодов нам выдали плащи и рукавицы».
В дождь и в жару, ночью и днем немецкий персонал натаскивал молодых солдат и кандидатов в унтер-офицеры. Порой такие учения принимали и не совсем обычную форму. Иногда солдаты из различных подразделений дивизии (у которых совпадали учебные программы) «воевали» друг против друга. Случалось, разбивали друг другу носы. Совсем иначе шла учеба, когда на учебном поле «противостояли» друг другу украинцы и немцы:
«Однажды поучили мы шибко умных немцев из «гитлерюгенда». Их высокомерие допекло, видно, не только нас, ибо, когда снова пришла пора для ночных учений, наш ротный Редер выслал первых в поле, чтобы окопались в обороне, установили орудия на огневые позиции и ждали атаки.
— Как только будете атакованы, бейтесь как львы! — наставлял их унтерштурмфюрер громким голосом. — Не посрамите немецкого оружия и немецкого мундира!
Пошли «гитлерюгенды», усмехаясь. Их уже не стало видно, когда ротный обратился к нам:
— Мы хотим сделать из них воинов и, кроме того, показать им, что воевать — это не так просто, как им кажется. И к тому же из вас мы тоже хотим сделать первоклассных вояк! Если поймаете одного из них, лупите их сколько влезет, заберите у них винтовки, каски и другое барахло. Не опозорьте мундир немецкой армии, несмотря на то, что у вас сердце украинское, но мундир на вас немецкий. Марш!
Пошли мы в немецких мундирах с украинскими сердцами. Постарались выложить все то, что вбили в нас немцы, а еще и до того, что изучили в «Пласте» в наших горных лагерях. Захватили мы целую их оборонную позицию внезапно, обошли сзади и ударили с флангов, сбили «гитлерюгенд», как перезрелое яблоко, набрали полно оружия и амуниции, еще и колесо взяли от одного орудия. Бедные немцы старались потом эту пушку поднимать на руках, а это тяжело, да еще и ночью!
Вернувшись из «боя», сложили мы перед сотенным наши трофеи, тогда и появились немцы с подбитыми глазами, распухшими носами, с отсутствием оружия и снаряжения. А немецкие заповеди солдата учат, что утрата оружия — это позорище, и хуже его лишь трусость и предательство. Уштуф Редер подтвердил это вслух, нам же досталась похвала и кровати в казарме, а «гитлерюгенд» еще раз пошел в поле, а после прихода чистил оружие, винтовки и орудия.
Следует заметить, что через пару дней пред ночными учениями к нам пришли ребята из «гитлерюгенда» и принесли нам горы папирос и фляжки шнапса, попросив, чтобы мы не повторяли больше того, что случилось. Ну и мы, конечно, выиграли этот бой значительно «гуманнее», нежели в первый раз».
После курса «молодого бойца» солдаты проходили курс изучения воинской специальности.
Украинские новобранцы войск СС, как и их германские сослуживцы, принимали присягу на верность главнокомандующему немецкими Вооруженными силами А. Гитлеру[35].
В феврале 1944 года после многочисленных просьб место формирования дивизии было перенесено на территорию Германии в лагерь в Нойхаммере (Силезия). Переезд был сопряжен с преодолением многих трудностей. Не хватало грузовиков и опытных в перемещении военного имущества людей. В течение трех недель всю дивизию перевезли на новое место дислокации 30 эшелонами. Этот опыт переброски также пригодился дивизионникам впоследствии.
Сам Нойхаммер был немецким гарнизонным комплексом с просторными казармами вермахта, огромными полями для артиллерийских стрельб и пехотных меневров. Во время войны, когда потребности армии возросли, командование передало в подчинение начальника полигона и бывший лагерь военноплённых — комплекс деревянных бараков за колючей проволокой. Бараки эти были построены на песке. Песок был бедой Нойхаммера. Он ощущался везде — на зубах и в волосах солдат, в их винтовках и в стволах орудий. Избавление от песка шло круглосуточно, но этот противник был непобедим.
Лагерь деревянных бараков делился на три части. Лучшая часть состояла из крепких и теплых бараков, между которыми были проложены асфальтовые дорожки, в умывальниках имелась горячая и холодная вода, туалеты были размещены в укромных местах и оборудованы сливом. В этой части лагеря размещались штаб дивизии, лазарет (затем госпиталь), склад обмундирования, продуктовый склад и оружейная. Здесь же находилась и площадь для богослужения. Вторая часть лагеря именовалась «Гинденбург-лагер».
Бараки были неплохи, однако асфальта и площади здесь не было, но между строениями росли высокие и стройные сосны.
Третья часть лагеря — «Цайссау» — размещалась в двух километрах от главного лагеря за сосновым лесом. Здесь бараки стояли на песке, без какого-либо фундамента и ранее служили для концентрации советских военнопленных. Здесь же невдалеке было кладбище для убитых в плену. В братских могилах насчитывалось до 4 тысяч жертв (в каждой). Близ кладбища стояла и стена, возле которой происходили расстрелы. Новые бараки, построенные в этой части лагеря, стояли на высоких столбах, однако постоянно перекашивались. Происходило этот потому, что строили их на могилах тех самых военнопленных, зарытых в песок. Трупы разлагались, и столбы-основания бараков разъезжались. Воду в этом районе нельзя было пить из открытых источников, и ее привозили на автомашинах. Воду для кухни брали из колодца, выкопанного близ лагеря, но и из него вода шла жирная. Туалет был оборудован в 200 метрах от лагеря, и водили к нему солдат строем, но только по «большой нужде». Нужду малую будущие освободители Украины справляли в песок, когда их никто не видел.
Трагическое для украинских военнослужащих положение сложилось в учебно-запасном батальоне (затем развернутом в полк). Его командир штурмбаннфюрер СС Кляйнов являлся как бы «филиалом» Фрайтага со всеми его безумиями. В полку им не было сделано ничего. Люди не были разбиты по ротам. Командиром 1-й роты был немецкий офицер, которого солдаты так никогда и не увидели. Во время командирства Кляйнова солдаты были предоставлены сами себе, многие не имели военной униформы и били баклуши в той же одежде, что выехали из дома. Обучением молодых солдат на свой страх и риск без каких-либо планов занимались украинские унтер-офицеры, и зачастую унтершарфюрер командовал ротой новобранцев.
Постепенно, с ухудшением обстановки на фронте Кляйнов все более проявлял ненависть к украинцам. Особенно болезненно стал относиться Кляйнов к своим восточным подчиненным после Бродской трагедии. Тогда советские танки ворвались в расположение батальона. Кое-как солдаты, вооруженные карабинами с деревянными (учебными!) патронами, сумели разбежаться по окрестностям, сам же комбат удрал от них на автомобиле.
После того как остатки батальона были кое-как собраны в Львове, на сборном пункте к ним явился Кляйнов и начал едва ли не матерно поносить украинских солдат за «трусость», «дезертирство» и прочие смертные грехи. При этом сам он никому не сказал, как сам едва ли не в подштанниках сбежал от своего подразделения при звуках первых выстрелов. Вышедшим из боя и горячки отступления солдатам Кляйнов не позволил даже получить на полевой кухне хотя бы по кружке горячего эрзац-кофе. После переброски батальона на окраину Львова личный состав был построен, и Кляйнов вновь оскорбил солдат, обвинив их во всех смертных грехах, включая поражение у Сталинграда, под Курском и Бродами, а в конце истерики выхватил «парабеллум» и открыл стрельбу поверх голов целого батальона. Немецкий персонал опешил от такой дикой выходки. Солдаты не могли напомнить своему начальнику о деревянных патронах, которыми были заряжены их винтовки под Бродами.
К маю 1944 года боеспособность дивизии достигла высокого уровня, но по сравнению с хорошо обученной немецкой дивизией (особенно войск СС) была недостаточной. Для получения боеспособного соединения необходимо было направить ее на относительно спокойный участок фронта, где можно было бы расположиться двумя полками на передовой линии, а третий полк оставить в резерве. Такой вариант развития событий для той поры был бы слишком фантастическим. Несмотря на эту фантастику, главком армии «Западная Украина» генерал-фельдмаршал Модель с пониманием отнесся к просьбам украинцев о выделении им именно такого участка фронта. В конце мая 1944 года Модель, несмотря на высшие приказы, разрешил 10 офицерам дивизии прибыть на выделенный участок фронта для ознакомления с обстановкой.
