Бен Кей - Инстинкт
Обзор книги Бен Кей - Инстинкт
В книге английского писателя Бена Кея ответ природы ОЧЕНЬ несимметричный. В секретнейшей лаборатории, затерявшейся посреди джунглей Венесуэлы, американские военные и ученые создают невиданное биологическое оружие, предназначенное для борьбы с террористами: гигантских насекомых. Это страшно, но не очень. По-настоящему страшно становится тогда, когда осы размером с крупную птицу, пауки размером с теленка и тараканы размером с человека вырываются на свободу и начинают пожирать своих создателей…
Бен Кей
Инстинкт
Встретились как-то на берегу ручья скорпион и лягушка. Скорпион и говорит:
— Перевези меня на ту сторону.
— А откуда мне знать, — спрашивает лягушка, — что ты меня не укусишь?
— Так ведь укуси я тебя, — отвечает скорпион, — мы оба погибнем.
Такой ответ лягушку устроил. Уселся скорпион ей на спину, и они пустились в путь. Но на середине ручья скорпион взял да и укусил лягушку.
Чувствует лягушка, что не может пошевелить лапками и вот-вот они оба утонут.
— Зачем ты это сделал? — спрашивает она в последний момент.
— Такая уж у меня натура, — отвечает ей скорпион.
Неизвестный авторПролог
Рой
Раздетый до остова джип, громыхая и подпрыгивая, мчался по каменистым пескам в горах Сафедкох. В этом отдаленном уголке Афганистана дороги представляли собой не более чем ленты пересохшей грязи, усыпанной обломками скал и прибитой колесами редких машин.
Резко затормозив, Хушманд Сахар сунул правую руку под пассажирское сиденье и достал русский полевой бинокль. В свои двадцать два года парень выглядел на все тридцать — лицо обветренное, заросшее черной клочковатой бородой, не знавшей ножниц. Если в глазах еще что-то оставалось от юности, то все прочее в его облике было унылым, усталым и бесформенным, включая грязную шерстяную шапку, нахлобученную на сальные волосы, и рваный чапан,[1] висевший на тощем дрожащем теле как на вешалке.
Глядя в запыленные окуляры, Хушманд пытался различить, какая из серовато-черных арок обозначает вход в его пещеру. Для непривычного глаза все они казались просто темными пятнами на граните скал, но Хушманд приезжал сюда достаточно часто, чтобы распознать: вот эта густая черная тень и есть его дом.
Найдя свою цель, Хушманд включил передачу. Джип завилял по камням, шины наконец нащупали грунт, и машина с воем начала подниматься по склону.
Вождение ночью было для него делом привычным, но сейчас и здесь строжайшее требование секретности не позволяло включить фары. Однажды он уже совершил оплошность, забыв об этом требовании, и поплатился: Хушманда хлестали плетью целый час, и его спина до сих пор носила следы вспухших рубцов.
Склоны предгорья становились все круче, россыпи камней нещадно испытывали на прочность рессоры джипа. Хушманд то и дело оборачивался, чтобы проверить, прочно ли закреплен груз. Боже упаси потерять такую ценность в двух шагах от цели.
На последнем участке он сбавил скорость. Машина едва ползла. Чуть различимый шум двигателя и шорох шин были единственными звуками, нарушавшими безмолвие на километры вокруг, а когда джип наконец остановился, Хушманд почувствовал, что тишина окутала его целиком.
Теперь машина стояла носом к входу в пещеру. Он поднес ладони ко рту и издал короткий вой, который эхом отозвался в смутно различимой глубине открывшегося перед ним туннеля. Мгновение спустя донесся ответ: такой же звук, но смягченный и приглушенный на своем пути наружу. Хушманд мягко нажал на газ, и джип пополз вперед, похрустывая на мелких камнях. Он вел машину вслепую, стараясь не задеть боковыми зеркалами стены пещеры, — помнил, что руль нужно повернуть на четверть оборота влево и удерживать в этом положении.
И тут вспыхнул яркий свет.
Прищурившись, он инстинктивно прикрыл глаза ладонью.
— Ну, говори! — Грубый голос звучал из-под ослепительного луча галогенного фонаря.
— Когда кровь мучеников напоит землю, над нею взовьется знамя ислама! — выкрикнул Хушманд.
— Ладно, — голос стал мягче. — Можешь остановиться здесь.
Мужчина с фонарем, Бехнам Азизи, был тремя годами старше Хушманда, но внешне они казались неразличимыми: тощие, бородатые, с неверной походкой, рожденной долгими годами жизни в пещерах.
Бехнам повесил фонарь на ржавый крюк, торчавший из стены, и шагнул навстречу Хушманду, который уже спрыгнул с высокого сиденья джипа. Они с улыбкой обнялись, разделенные лишь Калашниковым, который висел на груди Азизи.
— Рад тебя видеть, брат, — сказал он, глядя на завернутую в брезент и перетянутую веревками поклажу в задней части джипа. — Что ты нам привез?
Хушманд принялся развязывать узлы, знаком попросив Бехнама помочь. Пропустив веревку через отверстия, они приподняли брезент. В открывшемся прогале виднелся тусклый металл. Тень от брезента скрадывала форму лежащих там предметов, но Бехнам узнал их тотчас. Он взял в руки одну из винтовок, поднес ее к свету и широко улыбнулся.
— Да ты привез икс-эм двадцать девять?
Хушманд кивнул. Он знал цену своего груза. По сравнению с автоматно-гранатометным комплексом ХМ29 OICW,[2] снабженным системой компьютерного управления огнем, лазерным дальномером и телескопическим прицелом, Калашниковы скорее напоминали игрушечные пугачи. Теперь их подготовка пойдет на совершенно другом уровне, и следующую акцию отряд предпримет уже через считаные недели.
Бехнам посмотрел в прицел и снова перевел взгляд на джип.
— Ну, что там еще?
Под винтовками лежали четыре больших мешка, набитых до отказа.
— Чего только нет, — ответил Хушманд, дергая язычки молний. — Рации, горючее, героин, патроны, паспорта, ну и конечно… — сунув руку в один из мешков, он вытащил несколько синих коробок, — «Крафт-мак-энд-чиз».[3]
Бехнам улыбнулся.
— Знаешь, брат, что я тебе скажу? Неверных я ненавижу, но это дерьмо они делать умеют. Ладно, давай за работу — разгрузим и отнесем все командиру.
Хушманд кивнул и вынул из кармана небольшой коричневый конверт.
— Вот еще, это ему с базы.
Прихватив с собой столько привезенного добра, сколько могли унести, они протиснулись между стеной и радиатором джипа и двинулись по туннелю. Первоначально эти пещеры были невелики — проникали в толщу скалы метров на двадцать, не больше, но их упорно углубляли и расширяли, сначала — во время вторжения русских — афганские моджахеды, а позже нынешние обитатели, и теперь их глубина приближалась к семидесяти метрам.
Сказать, что условия для жизни в пещерах были недостаточно хороши, — значит превознести до небес эти мрачные каменные коридоры, в которых редкие пятна света падали на грубые стены, исписанные изречениями из Корана. Мебель сводилась к настилам из грязных гнилых досок, положенных на шлаковые блоки. Но удобства здесь считались не главным делом: пока пещеры служили тайным укрытием и надежным местом хранения оружия и боеприпасов, они вполне выполняли свое назначение.
