Андрей Мартынов - По обе стороны правды. Власовское движение и отечественная коллаборация
Надеюсь, что то высокое доверие, которое оказали мне казаки, я оправдаю.
Сейчас я поставил себе задачу — собрать все казачьи части в одну мощную боевую единицу, которая будет верным авангардом Армии Освобождения Народов России под Вашим командованием.
С этой целью я командирую к Вам начальника моего Штаба, генерал-майора Кононова, которому прошу Вас оказать всяческое содействие в формировании Штаба и в концентрации казачьих сил. Я лично сделаю все для того, чтобы находящийся под моим командованием корпус сохранил боеспособность и своим полным составом соединился с другими казачьими частями и другими войсковыми соединениями, находящимися под Вашим командованием. Я глубоко уверен, дорогой генерал, что знамя освободительной борьбы, поднятое Вами, мы все вместе с честью удержим до нашей победы. Залогом этого является бурный рост антибольшевицкого движения не только в России, но и в других странах Европы.
Желаю Вам здоровья и успехов в борьбе против общего врага — большевизма.
Ваш Паннвиц». Источник: Решин Л. «Казаки» со свастикой // Родина. №. 2.1993. С. 78. Републиковано: Окороков А.В. Казаки и Русское освободительное движение. С. 258–259. * * * Приложение 5Из письма Л.Ф. Красновой от 6 ноября 1947
… Случилось это ужасное 28 мая.
Петр Николаевич за несколько дней до этого подал в отставку и мы наняли маленький домик под Лиенцом. Приехав туда, П.Н. с тоской сказал: «Кончено! Ничего во мне не осталось…». Я ему сказала: «И совсем нет! Ты за это время видел и испытал так много, что у тебя новый громадный материал для романа». Он задумался и сказал: «Может быть…».
Я велела людям внести в его комнату чемодан с его вещами, письменными принадлежностями и портретами, и он все это по-своему разложил на столе и в столе, и, как будто бы, мысль его уже стала собирать нужный ему материал.
Духом он был так силен, что в самые тяжелые минуты жизни всегда находил достойный выход.
К ночи мы, с помощью людей, прибрали комнаты, и у нас оказалась маленькая, но очень уютная квартирка.
На другой день к нам приехали знакомые. Был чудный летний день, все было так красиво, природа так хороша. Решили, что запремся в этом уголке, П.Н. начнет писать что-нибудь очень большое и прекрасное, а я, наконец, успокоюсь от всех треволнений жизни, буду жить только для П.Н. и оберегать его покой.
На другой день утром приехал от Д<оманова> адъютант с просьбой Д<оманова> приехать на «конференцию» в Лиенц к часу дня.
П.Н. поворчал, что не дадут спокойно писать, но я чуяла, что грядет что-то большое, ужасное. Такая мучительная, беспредельная тоска налегла на сердце.
Нам доложили, что подан экипаж.
П.Н. меня обнял, перекрестил, взглянул мне в лицо и сказал: «Не надо грустить!».
Я улыбнулась, обняла его, перекрестила, проводила до экипажа. Когда он тронулся, П.Н. закричал мне: «Вернусь между 6–8 часами вечера». И не вернулся…
Это было в первый раз, что он, обещав, не приехал и не предупредил, что опоздает. За 45 лет в первый раз он не исполнил того, что обещал. Я поняла, что беда нагрянула…
Источник: Часовой. №. 344,1954. С. 16. Републиковано: Науменко В.Г. Великое предательство. С. 66–67. * * * Приложение 6В Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР
Военная Коллегия Верховного Суда СССР рассмотрела дело по обвинению арестованных агентов германской разведки, главарей вооруженных белогвардейских частей в период гражданской войны атамана Краснова П.Н., генерал-лейтенанта белой армии Шкуро А.Г., командира «Дикой дивизии» генерал-майора белой армии князя Султан-Гирей Клыч, генерал-майора белой армии Краснова С.Н. и генерал-майора белой армии Доманова Т.И., а также генерала германской армии, эсэсовца фон Паннвиц Хельмута, в том, что по заданию германской разведки они в период Отечественной войны вели посредством сформированных ими белогвардейских отрядов вооруженную борьбу против Советского Союза и проводили активную шпионско-диверсионную и террористическую деятельность против СССР.
Все обвиняемые признали себя виновными в предъявленных им обвинениях.
В соответствии с п. 1. Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила обвиняемых Краснова П.Н., Шкуро А.Г., Султан-Гирей, Краснова С.Н., Доманова Т.И. и фон Паннвиц к смертной казни через повешение.
Приговор приведен в исполнение.
Источник: Правда. 17.01.47.Глава 2.
ВЛАСОВЦЫ НА ОДЕРЕ. МИФЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
В историографии отечественной коллаборации нет устоявшейся точки зрения на операцию «Апрельская погода» (Aprilwetter) 13–14 апреля 1945 г., в ходе которой части 1-й дивизии ВС КОНР атаковали 415-й батальон Красной армии с целью ликвидации предмостного укрепления Эрленгоф на Одере.
Отчасти это было обусловлено нежеланием самих власовцев распространяться о бое. Так, член КОНР, профессор Федор Богатырчук утверждал, что «вплоть до краха, ни одна из… дивизий так и не приняла участие в боевых операциях, если не считать весьма непонятного выступления одной из них на стороне чехов в Праге»{996}. А подполковник ВС КОНР Николай Ветлугин (Тензеров) вспоминал, что «ни одна часть РОА не была на фронтах и не вела боевых операций (специальные действия, предпринятые небольшими группами в 1945 году на Восточном фронте — на Одере — носили эпизодический характер)»{997}.
Отчасти, споры вокруг боя были обусловлены целым рядом мифологем, созданных власовцами. В мемуарной литературе и ряде исследований распространена точка зрения, будто операция изначально была обречена на провал.
Так гауптштурмфюрер СА Сергей Фрелих, отвечавший за безопасность главы КОНР генерал-лейтенанта Андрея Власова, вспоминал, что уже «подготовка к операции сопровождалась неблагоприятными предзнаменованиями». Командир 1-го полка 1-й дивизии ВС КОНР полковник Андрей Архипов не сомневался, что вести «наступление на этом участке было безумием», командир 2-го полка подполковник Вячеслав Артемьев утверждал, что «операция эта была бессмысленна и, казалось, что она была намеренно обречена немцами на неудачу», а рядовой разведывательного батальона Сигизмунд Дубов (Дичбалис) считал, что это было «самоубийственное задание»{998}.
Как следствие, британский историк Джеральд Рейтлингер писал о штурме, «напоминавшем самые неудачно спланированные сражения Первой мировой войны… пехота была послана на поврежденную линию колючей проволоки. Не имея у себя за спиной абсолютно никаких резервов, люди беспорядочно отступили»{999}.
Подобный взгляд на события является частью более широкой мифологемы, согласно которой отправка дивизии на фронт была преждевременной. В частности, редактор власовской газеты «Воля народа» Александр Казанцев (Като) называл требование ОКБ послать наличные части власовской армии на передовую, а не держать их в резерве до появления новых дивизий, «ударом в спину и Освободительной армии и движению в целом». Ведь «политически это было убийством… выступая против советских частей, они (власовцы. — A.M.) должны были выступать как защитники Берлина… Со стороны немцев это было открытой провокацией, — дискредитировать части Движения как прямых пособников Гитлера»{1000}.[205]
Рассматривая такую точку зрения, следует учитывать, что в контексте кризисного положения Германии в конце войны вполне естественным выглядит стремление ОКБ использовать немногочисленные резервы, в том числе и состоящие из коллаборантов[206]. Тем более, что наличие в составе 9-й армии «русской» дивизии рассматривалось немцами, как элемент психологической войны, при условии успешного проведения операции{1001}.
Поставленная дивизии задача также была вполне осуществима. Из двух предмостных укреплений коллаборанты штурмовали меньшее. По справедливому замечанию чешского историка Станислава Ауски, численный перевес выделенных для наступления сил власовцев (8: 1) при авиационной и артиллерийской поддержке «должен был привести к успеху» и позволить им выполнить это «столь тяжелое задание»{1002}.
Плацдарм защищали две роты 415-го батальона (входили в состав 119-го укрепленного района). Столь малое количество бойцов компенсировалось достаточно мощным артиллерийским прикрытием, расположенным на восточном берегу Одера. Непосредственно на плацдарме также располагался дивизион 45-мм и 76-мм орудий. Естественная преграда — излучина, разлившаяся в весеннее половодье, перекрывала центральную часть Эрленгофа. Она дополнялась минными полями, заграждениями из колючей проволоки и системой дзотов, что существенно затрудняло взятие этого относительно большого плацдарма. Перед прибытием на фронт 1-й дивизии КОНР вермахт силами 1233-го фанен-юнкерского полка «Потсдам» (391-я дивизия) смог блокировать силы 415-го батальона. В итоге контролируемая им территория не превышала 3 км в ширину и 1,4 км в глубину{1003}.
