Валентин Тараторин - Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн
Обращаясь за помощью к Сигизмунду III (1587—1632 гг.), маршал Валленштейн настаивал через своих агентов на присылке подкреплений не из числа польских гусар, аналог которых — кирасиры — имелись у Габсбургов, а казаков. В письме Белецкого к Яну Сапеге, датированном декабрём 1630 г., мы читаем:
«Валленштейн просит 10 000 запорожцев» (170, с. 80).
Советник Фердинанда II — Квеетенберг пишет Валленштейну в 1632 г.:
«Поляки обещают 10—12 тысяч гусаров, но я полагаю, что лучше получить от них казаков» (170, с. 80).
Валленштейну уведомляет Геца об отказе от использования польских гусар, ввиду их «низких боевых качеств» (170, с. 80).
Рис. 73. Украинский казак. Конец XVI, начало XVII вв.Это неудивительно. Любая европейская армия не имела достаточного количества природных всадников и, естественно, в них нуждалась. Не хватало такой кавалерии и Густаву II Адольфу. Шведы оценили боевые способности казаков ещё в 1613—1614 гг., во время военных действий в России. Тогда к ним примкнули два казачьих отряда — Барышникова и Сидорка, ушедшие от гетмана Ходкевича (170, с. 79).
В течение ряда лет агенты шведского короля пытались через русское правительство нанять казаков, но получали отказ: «Запорожцы люди польского Короля, а между Польшей и Москвой перемирие», — таков был ответ. И только с конца 1630 г. изменившиеся отношения между Русью и Польшей позволили шведам обзавестись желанной кавалерии. В августе 1631 г. представитель герцога Тосканского при Венском дворе доносит, что шведы получили подкрепление, в том числе — несколько тысяч всадников, посланных русским царём (170, с. 81).
При Стефане Батории стали образовываться польские драгунские роты по образцу западноевропейских (330, т. 2, с. 8—9). Гордон, взятый поляками в плен (в 1656 г.) и перешедший на службу к Речи Посполитой, вначале командовал одной из таких рот:
«Эта рота (драгун — В.Т.) состояла из 80 поляков, одетых в синие мундиры по немецкому образцу» (27, с. 71).
Кроме названных конных частей, на службу в армии Речи Посполитой привлекались в качестве наёмников немецкие рейтары (330, т. 2, с. 7-8), татары (330, т. 2, с. 14-16), отряды венгров, сербов, молдаван, валлахов.
Ядром всех войск государства являлась королевская гвардия, куда входили отборные отряды из всех видов кавалерии и пехоты (330, т. 2, с. 10—12).
ТАТАРСКАЯ КОННИЦА
На протяжении долгого времени татарские орды были попеременно то противниками, то союзниками Речи Посполитой и Руси. В их тактике ничего не менялось, за исключением освоения огнестрельного оружия.
Боплан, служивший королю Сигизмунду III, вспоминает о казаках и татарах:
«Буджацкие татары, занимаясь беспрерывною войною, храбрее крымских и искуснее в наездничестве. На равнине между Буджаком и Украиною обыкновенно разъезжают 8 или 10 тысяч сей вольницы, которая, разделяясь на отряды в тысячу всадников, удалённые один от другого на 10 или 12 миль, гарцуют по степям и ищут добычи. Посему казаки, зная, какая опасность ожидает их в степях, переходят оными в таборе или караване, то есть между двумя рядами телег, замыкаемых спереди и сзади восемью или десятью повозками; сами же с дротиками, пищалями и косами на длинных ратовищах идут посреди табора, а лучшие наездники вокруг оного, сверх того, во все четыре стороны, на четверть мили высылают по одному казаку для наблюдения. В случае поданного сигнала табор останавливается».
«Случалось и мне несколько раз с 50 или 60 казаками переходить степи. Татары нападали на наш табор в числе 500 человек, но не в силах были расстроить его; да и мы также мало вредили им; ибо татары только издали грозили нападением, не подъезжая однако на ружейный выстрел, и пустив через наши головы тучу стрел, скрывались. Стрелы их летят дугою, вдовое далее ружейной пули» (214, с. 286—287). если же татары не в силах отразить саблями натиска поляков, то рассыпаются подобно мухам в разные стороны, пуская стрелы на всём скаку и так метко, что в 60 и даже в 100 шагах попадают в неприятеля. Поляки не могут их настигнуть, имея коней не столь быстрых и поворотливых, как татарские, а татары, отскакав на четверть мили, соединяются, встречают ляхов строем, и при нападении их снова рассыпаются, пуская стрелы по-прежнему на всём скаку через левое плечо» (263, с. 17).
Кроме этого, есть сведения о татарах у шляхтича Броневского, посланного Стефаном Баторием в Крымскую орду. Он говорит, что татары умеют чрезвычайно быстро строиться в ряды и двигаться в них, а по словесной команде или иному знаку командира мгновенно рассыпаются и строятся вновь (263, с. 17).
Подробно описывает способ стрельбы татарских наездников из луков Иоанн Нейгофф:
«Лучшее впечатление делает татарская конница, сохранившая свою старинную храбрость и изворотливость и владеющая луком и стрелами с удивительной ловкостью Лук, для напряжения которого необходима сила, равная тяжести от 60 до 100 фунтов, сделан из эластичного дерева и загнут рогом, разводящимся с середины, где он связывается на два особенные лука, которые с концов шире; тетива сделана из плотно сплетённых ниток; стрелы, с стальными остриями, хорошо выточенные и с перьями… Собираясь натянуть лук, берут его несколько на откос в левую руку, кладут тетиву за агатовое кольцо на большой палец правой руки, которого передний сустав загибают вперёд, сохраняют его в этом положении с помощью среднего сустава указательного пальца, прижатого к нему, и натягивают тетиву до тех пор, пока левая рука вытянется, а правая подойдёт к уху; наметив свою цель, отнимают указательный палец от большого, в ту же минуту тетива соскакивает с агатового кольца и кидает стрелу с значительной силой. Однако ж едва ли нужно замечать, что эта конница, несмотря на свою храбрость, ловкость и бесчисленность, ничего не может сделать против самой обыкновенной европейской пехоты».[132]
КОННИЦА РУСИ XVI—XVII веков
Поместная система набора кавалерии в русское войско полностью сформировалась при Иване IV Грозном и была закреплена рядом законодательных актов. Прежде всего царь уравнял вотчинников и помещиков в правах. И хотя вотчины официально продолжали оставаться личной собственностью землевладельца, их хозяева всё равно были теперь ограничены в своих свободах и, также как помещики, обязывались служить царю. Крупные вотчинники — бояре и удельные князья (фактически ничем не отличавшиеся от бояр) должны были являться на службу с собственными дружинами. Набор осуществлялся единым способом во всех землях: в вотчинных, помещичьих и государственных. Тяжеловооружённый всадник выставлялся с каждых 50 гектаров земли, соответственно, устанавливалось, сколько конников и в каком вооружении должно было явиться от тех или иных владений.
Земли и помещиков, и вотчинников передавались по наследству, новых участков их сыновьям, поступившим на службу, не выделялось. Следовательно, государству не надо было вести захватнических войн для обеспечения землями нового поколения воинов (204, т. 2, с. 284—285).
Периодически устраивались смотры и учения кавалерии, в которых отрабатывалось мастерство конников. Слабой стороной такого метода было то, что количество и уровень смотров зависели от феодалов, их проводивших, соответственно, степень боевой подготовки в разных районах оказывалась неодинаковой.
Все служилые люди — и вотчинники, и помещики — при Иване Грозном именовались общим термином — «дети боярские». Они поимённо заносились в особые списки — «десятни», в которых было отражено, в каком вооружении и с каким количеством конников из своей дворни или наёмников воин должен явиться.
Самой лучшей частью конницы считался «царский полк», размещавшийся в Москве и её окрестностях. Можно сказать, что этот корпус являлся личной царской дружиной и, поскольку за её подготовкой следил сам государь, то была она гораздо боеспособней по сравнению с остальной региональной конницей. Котошихин оставил нам описание этого корпуса, аналогично которому составляли свои полки крупные бояре. Правда, стоит сказать, что во времена Алексея Михайловича (1645—1676 гг.), о царствовании которого рассказывает Котошихин, подготовка и структура этих частей изменилась в худшую сторону:
«А бывают в царских и в боярских (полках), на службе стольники и стряпчие и дворяне и жильцы, росписаны посотенно; и над всякою сотнею учинены головы сотенные из стольников и из дворян, а у них порутчики и знаменщики и с тех же чинов, меньших чинов люди. А хоругви у них большие, камчатые и тафтяные, не таковые, как рейтарские; трубачи и литаврщики их же голов дворовые люди. А учения у них к бою против рейтарского не бывает, а строю никакого не знают, кто под которым знаменем написан и потому ездят без устрою.
Да из стольников же, и из стряпчих, и из дворян, и из жильцов, выбирает царь их своего полку добрых людей с 1000 человек, которым быти всегда к бою и не к бою при нём самом и для оберегания знамени его царского, да для всяких дел в рассылку ясаулов с 60 человек; а бояре и воеводы потому ж выбирают их своих полков, для чести своей и оберегания царского знамени, которые даются им воеводам от царя, и для особых их боярских знамён, человек по сту, кого излюбят, да для всяких воинских рассылок ясаулов человек по 20, молодцов добрых.
