Олег Смыслов - Защитники Русского неба. От Нестерова до Гагарина
— Нужен коренной перелом, — нервно стучал пальцем по столу Лев Львович. — Начинаем терять Героев Советского Союза. Плохи, очень плохи наши дела.
Но вот и настал такой день.
А.Д. Лавриненков: «Прежде всего для ведения активного поиска противника группа была расчленена по фронту и эшелонирована по высоте. Каждая пара имела свою строго определённую задачу. Шли со стороны солнца. Шестаков держал связь с ведущими пар.
Его позывной "Сокол-1". Вот и передний край <…> Фашисты не заставили себя долго ждать <…>, шестнадцать Me-109.
"Я «Сокол-1», приготовиться к бою, усилить осмотрительность!" — прозвучал в наушниках твёрдый голос Шестакова.
Фрицы видят только ту шестёрку "лаггов", которую ведёт сейчас он. Вверху, маскируясь в лучах солнца, шестёрка Верховца для прикрытия нижней и, если удастся, захвата Me-109. Шестаков, Капустин, Аллелюхин, Головачёв, Королёв, Сероградский на полной скорости врубились в строй "мессеров" поливая их огнём. <…>
Огневой клубок вертится пять, десять минут. Трудно шестёрке против пятнадцати <…>. Сбили троих…»
Таким образом, Шестакову пришлось в срочном порядке разрабатывать правила применения в бою тяжеловатых «лаггов». Он сразу отказался от оборонительного круга, который использовали «лагги» соседней части, и противопоставил немцам свой разнесённый боевой порядок, эшелонированный по высоте. Такая поступательная тактика позволила уменьшить потери и увеличила результативность полка.
Свою «науку побеждать» Шестаков создавал, исходя из опыта боёв в Одессе, под Харьковом и в Сталинграде. Своим асам он советовал: «Огонь открывайте с дальности сто метров. Стрельба с большого расстояния малорезультативна, позволяет противнику мобилизоваться для отпора… Не заходите бомбардировщикам в хвост. Лучше всего сзади под ракурсом в две четверти или снизу под 45 градусов. Это обеспечит вам неуязвимость от огня стрелков-радистов. Пошли в атаку — не сворачивайте, даже если вас осыпают пулями. Подходите вплотную, бейте в упор…
Если идёт группа бомбардировщиков сверху, в спину бейте ведущего. Остальные тут же распадутся по сторонам. Не ввязывайтесь в бой на виражах. Наши моторы позволяют вести его на вертикалях, где немцы слабее. Нужно уйти стремительно вверх. Высота легко превращается в скорость, а с ней вы не пропадёте. Если же вынудят уходить вниз — только резким переворотом. Из пикирования выходите боевым разворотом, чтобы можно было осмотреться. Держитесь группы, не рассыпайтесь. Из атак выходите в ту сторону, где большинство своих. Всегда старайтесь находиться со стороны солнца. Оно слепит врага. Для этого смелее используйте приём "Люлька" — ходите так, чтобы солнце было сзади вас. Увидел врага — в атаку разворотом "все вдруг!"
В воздухе ваша голова должна вращаться как на шарнирах. Кто всё видит, того не застанешь врасплох».
О тактике немцев весьма интересно написал Г.В. Зимин: «Гитлеровцы эшелонировали свои боевые порядки по высоте. Связывая боем наших истребителей своим нижним эшелоном, они часто безнаказанно атаковали силами верхнего эшелона сопровождаемых нами штурмовиков и бомбардировщиков, заставляя нас драться со всеми эшелонами сразу. Это ставило нас в чрезвычайно трудное положение. К тому же в начале боя не всегда удавалось определить количественный и качественный состав сил противника, так как не все эшелоны просматривались. Некоторые из них вообще находились в стороне как резерв и приходили на вызов по радио уже в ходе боя.
Гитлеровцы не отказывались и от боёв на виражах: маневренные качества их истребителей позволяли им успешно проводить такие бои со всеми типами наших самолётов. И когда ты уже ввязался в бой на вираже, когда тебя начали атаковывать пары противника из верхнего эшелона, прикрыть тебя сверху было некому. Мы много проигрывали на этом, но в основном такое положение объяснялось количественным превосходством сил противника.
У нас просто не было возможности эшелонировать по высоте свои малочисленные группы. Но я заметил и другое. В тех редких случаях, когда нам удавалось собрать силы помощнее или когда у нас они были примерно равны с противником, мы всё равно не стремились перестроиться и по привычке дрались в одном эшелоне. Это уже объяснялось чисто психологическими причинами. Привыкнув к тому, что нас всегда мало и что мы вынуждены вести оборонительные бои, наши лётчики уверенно чувствовали себя, как говорится, в "куче". Когда пилот справа и слева от себя видел товарищей, он чувствовал себя уверенней. Это было свойственно почти каждому. Так "кучей" и начинали бой, а уж дальше — у кого как получалось.
Между тем сама по себе "куча", во-первых, удобный для врага объект атаки, во-вторых, она очень уязвима, поскольку истребители, сбившись в ограниченном пространстве, лишают себя возможности маневра и тем самым взаимной поддержки. Единственное, что мы могли, — рассыпаться на отдельные звенья или поодиночке вообще. Но хуже этого в бою ничего не может быть. Две-три хорошо подготовленные слётанные фашистские пары могли без особого труда раздергать нашу "кучу" и, воспользовавшись бессистемностью её построения, кого-то сбить. И если мы поражали вражеские самолёты, то только благодаря высокому индивидуальному мастерству наших лётчиков, но никак не грамотной тактике воздушного боя.
Словом, вывод напрашивался сам: сложившееся положение было явно ненормальным. Конечно, в какой-то мере нас оправдывало то обстоятельство, что мы вынуждены были драться на устаревших машинах и в численном меньшинстве. Но при всём этом меня настораживали некоторые тенденции, которые в будущем сулили нам немало хлопот. Ведь лётчик-истребитель сам обязан искать противника, навязывать ему свою волю и свою тактику боя, а у нас же всё шло от оборонительной психологии. Первоочередной была необходимость строить эшелонированные боевые порядки, активно применять вертикальный маневр, наладить взаимодействие между эшелонами, уметь сохранять и поддерживать боевой порядок в процессе боя».
А.Ф. Ковачевич: «Впервые я почувствовал некий перелом в борьбе во время Сталинградской битвы. Осенью 1942 года по решению командования в 9-м гвардейском истребительном авиационном полку были собраны лётчики, имеющие богатый боевой опыт, сбитые самолёты врага. У меня к тому времени было 11 воздушных побед, и я тоже получил назначение туда. Цель — сформировать полк советских асов, способных разгромить вражеские эскадры и обеспечить господство в воздухе.
Конечно, нас могли собрать и сразу же бросить в бой. Но командующий 8-й воздушной армией генерал Т.Т. Хрюкин дал время на подготовку. Почти два месяца продолжалась учёба — и это в тяжелейший период войны! Но решение было верное. Перед тем как лезть в драку, нам предложили осмотреться, проанализировать действия противника, обобщить имеющийся у нас опыт. Занятия проводил командир полка Герой Советского Союза Лев Львович Шестаков. Он прекрасно знал тактику немецких истребителей и раскрывал перед нами их приёмы: захват большого воздушного пространства, полёт на режимах повышенных скоростей, удар из засады и другие.
Мы изучали немецкий Me-109 и наш Як-1, который был на вооружении полка, определяли достоинства и недостатки одного и другого, учились их учитывать и использовать, отрабатывали слётанность пар, действия в составе звена, эскадрильи. Задолго до Кубани, там, под Сталинградом, мы оценили преимущества эшелонирования, высоты, скорости, маневра и огня. И командующий 8-й воздушной армией, и командир нашего полка готовили всех нас психологически, возбуждая боевой настрой, уверенность в своих силах. Шестаков любил повторять: "Истребитель — не просто лётчик, это лётчик с боевым настроем"».
По воспоминанию Лавриненкова, после того как асов собрали в 9-й гвардейский полк, они двадцать два дня жили на окраине города Пугачёва. «Отдыхали на берегу живописного озера, много играли в волейбол. Смотрели кинофильмы, обсуждали ход войны. А когда бодрые и здоровые возвращались на свой аэродром, там уже стояли рядами тщательно замаскированные самолёты Як-1.
Началось переучивание на новые машины. <…> А в ноябре мы перекочевали в соседний колхоз, точнее на его заставленные скирдами луга. Небольшое строение на дугах было одновременно и общежитием, и штабом полка.
Мы чувствовали себя сильными, готовыми к бою, но несколько дней совсем не летали. Приближалось начало большого контрнаступления. Мы ждали его.
Поздно светает в ноябре. Шестой час утра — ещё ночь. Туман как бы сгущает тьму, и мы наталкиваемся друг на друга, спеша к машине, на которой обычно добираемся до аэродрома».
Полк строится в компактную колонну по четыре машины. На правый фланг три офицера выносят знамя. При свете фонаря командир читает приказ на наступление. Через некоторое время техники и мотористы торопятся к самолётам, а лётчики слушают первое боевое задание.
