Сюмпэй Окамото - Японская олигархия в Русско-японской войне
2. Вывод российских войск из Маньчжурии в оговоренные сроки, в соответствии с доктриной безопасности Маньчжурии, на которой настаивает наша империя. Япония, естественно, выведет свои войска в те же сроки, что и Россия.
3. Контроль над Порт-Артуром и Дайреном, а также харбинским ответвлением Китайско-Восточной железной дороги послужил инструментом агрессии России, позволяя ей оказывать огромное влияние на Южную Маньчжурию и угрожать корейской границе. Следовательно, чтобы устранить причины дальнейших проблем, Япония должна обезопасить арендованную часть полуострова Ляодун и вышеупомянутой ветки железной дороги.
Условия не абсолютно необходимые, но желаемые по возможности:
1. Оплата Россией военных расходов Японии.
2. Передача Японии всех военных кораблей России, укрывшихся в нейтральных портах.
3. Передача Россией Японии Сахалина и всех окрестных островов.
4. Предоставление Россией Японии прав на рыбную ловлю вдоль побережья Приморья.
Выплата контрибуции, стоявшая первой в списке требований Комуры от июля 1904 года и активно требуемая японской общественностью[31], была в конце концов удалена из списка абсолютно необходимых условий. Такое решение показывает, что у кабинета было мало уверенности, что Россия выполнит хотя бы эти умеренные требования: «Поскольку мы, несмотря на наши неоднократные победы, не нанесли России последнего удара, следует ожидать огромных трудностей на пути достижения договоренности с Россией о мире даже на таких условиях».
Гэнро полностью согласились с кабинетом в том, что военное и финансовое положение Японии делает невозможным требование менее скромных условий мира. Например, перед битвой в Японском море Ито, внимательно изучив информацию с различных сторон, сделал вывод о том, что «война будет все больше и больше расширяться и в ближайшем будущем не закончится». Указывая на борьбу группировок в российском правительстве, он утверждал, что условия мира окажут большое воздействие на позиции и миролюбивой, и провоенной фракций. Исходя из того, что долгая война определенно невыгодна Японии, последняя не должна совершать ошибки затягивания войны путем выдвижения чрезмерных требований и, таким образом, усиления позиций провоенной группировки в российском правительстве.
Военные лидеры, жаждавшие мира, конечно, не возражали против умеренных мирных требований. Министры же, напротив, казались слишком оптимистически настроенными. Говорят, что Кодама, обнаружив среди мирных условий требование возмещения военных расходов, воскликнул: «Этот дурак Кацура все еще рвется за контрибуцией!» Как уже было отмечено, хотя Кацура и серьезно сомневался, что Япония получит от России контрибуцию, не потребовать ее вообще было для Японии недопустимо.
Достигнув общего соглашения об условиях мира, японские властители решили обратиться к президенту Рузвельту, который, в рамках политики поддержания баланса сил между Японией и Россией на Дальнем Востоке, ранее уже заявлял о своей готовности предоставить посреднические услуги, в случае когда они понадобятся. Однако в это время российский Балтийский флот находился на пути на Дальний Восток, пройдя в апреле 1905 года Сингапур. За его перемещением следил весь мир. Царь, уверенный в превосходстве России на море, ожидал, что действия многочисленного флота полностью изменят ситуацию в войне, и, следовательно, не стал бы слушать предложений о мирных переговорах. Следовательно, предложения Рузвельта были отложены до того момента, когда стали известными результаты битвы в Японском море. Морская победа Японии 27 и 28 мая предоставила долгожданную возможность начать переговоры о мире. Новости о полном поражении России породили всплеск требований о прекращении войны по всему миру. Николай II, шокированный поражением, был склонен начать переговоры.
Реакция президента Рузвельта на победу Японии выразилась в словах, которые он сказал Канэко Кэнтаро сразу же после битвы:
«Мои искренние поздравления японскому флоту с выдающейся победой. Это величайший феномен, который когда-либо видел мир. Даже Трафальгарская битва с этим не сравнится. Я сам не поверил, когда получил первый доклад об этом. Однако, когда поступили второй и третий доклады, я разволновался так, как будто сам был японцем, и никак не мог приступить к делам. Я провел весь день, общаясь с посетителями о битве в Японском море, потому что я считаю, что эта битва решила судьбу Японской империи».
Японское правительство, нетерпеливо ожидавшее шанса начать мирные переговоры, не могло упустить такую возможность.
30 мая премьер-министр Кацура обратился к Ито и получил его согласие на то, чтобы просить президента Рузвельта выступить в роли посредника. На следующий день Кацура давал японскому послу в Вашингтоне Такахире Когоро указания обратиться к президенту с официальной просьбой «найти способ напрямую и полностью по собственной воле и инициативе пригласить обе воюющих стороны на встречу с целью провести прямые переговоры». Дальше Такахире нужно было сказать, что «если президент согласится исполнить эту просьбу, то японское правительство оставляет за ним свободу определять ход процедуры и то, с какой державой или державами необходимо проконсультироваться по вопросу предполагаемого приглашения». Также Кацура послал письмо Ямагате, в котором информировал его о «прямом действии», которое предприняло правительство[32].
Такахира встретился с президентом Рузвельтом 1 июня и передал ему просьбу. Президент охотно согласился[33] и немедленно начал со свойственной ему прямотой уговаривать царя согласиться на мирные переговоры. Получив согласие царя, Рузвельт официально предложил свои посреднические услуги воюющим сторонам. 9 июня 1905 года он послал обеим странам одинаковые предложения, уговаривая их «не только ради себя, но и в интересах всего цивилизованного мира открыть прямые переговоры друг с другом о заключении мира».
8 и 9 июня премьер-министр Кацура, военный министр Тэраути и несколько высших финансовых чиновников обсуждали возможность повышения доходов, необходимого для продолжения войны. Министры и гэнро встретились 9 июня, чтобы обсудить приглашение Рузвельта, и мнение армии было доложено императору 9 и 10 июня. Японское правительство дало свое согласие 10 июня, а российское — 12-го.
Так был открыт путь к мирным переговорам. После двухмесячного обсуждения местом конференции был выбран Портсмут, Нью-Гэмпшир. Министр иностранных дел Комура и посол Такахира были назначены представителями от Японии, а со стороны России выступали Витте и Розен.
ВЫБОР ПОЛНОМОЧНЫХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ
Вследствие особой ответственности и сложности миссии выбор представителей стал трудной задачей для японского правительства. Когда для принятия этого решения было проведено собрание гэнро, премьер-министр Кацура подчеркнул, что из-за великого значения миссии «главный полномочный представитель должен быть ведущим государственным чиновником, пользующимся полным доверием императора и всей страны. Другими словами, это должен быть один из гэнро». Кацура даже намекал императору, что представителями должны быть назначены президент Тайного совета Ито и министр иностранных дел Комура.
Император, полагавшийся на Ито как на своего постоянного советчика в течение всей войны, не хотел отпускать его из Токио[34]. Сам Ито, по причинам, носившим политический характер, не хотел ехать в Портсмут. Говорят, что он заявил: «Каждый должен пожать то, что посеял. Я начал Китайско-японскую войну, я ее и закончил. И я считаю, что эту войну Кацура должен закончить сам». Вместо этого Ито порекомендовал Кацуре назначить министра иностранных дел Комуру. Вероятно, Ито не хотел отправляться под руководством бывшего протеже Ямагаты Кацуры, чей статус был ниже, чем его. Однако основной причиной его нежелания была, скорее всего, неблагодарная природа самой миссии. Ито прекрасно понимал, как трудно будет японскому представителю заключить мир в Портсмуте; понимал он и то, что после этого он будет обречен нести полную ответственность за дипломатический провал и окажется один лицом к лицу с негодованием народа.
Близкие последователи Ито еще больше, чем он сам, были обеспокоены его будущим. Когда распространился слух о том, что тщеславный Ито стал легкой добычей искусной лести Кацуры и частным образом высказал свою готовность стать представителем Японии, Ито Миедзи, способный протеже гэнро, будучи сильно ослабленным болезнью, заставил себя прийти к Ито, чтобы сказать ему: «Не будет достойно мудреца терпеть критику, которую породит в народе заключение мира, в то время как слава и честь победы достанутся Кацуре». Убедив гэнро в том, как неразумно отправляться в очевидно неблагодарную миссию, Ито Миедзи тут же позвонил Кацуре и решительно потребовал от того прекратить манипуляции.
