Вячеслав Красиков - Северная война или блицкриг по-русски
Поэтому любой флот стремился иметь как можно больше линейных кораблей. Впрочем, при острой нужде в боевую линию иногда ставились и крупные фрегаты. Но основной задачей этого типа судов являлась все-таки разведка и крейсерские операции. То есть действия на коммуникациях неприятеля или, говоря проще, уничтожение торговых кораблей противника, посредством чего весьма эффективно подрывалась вражеская экономика.
Корветы употреблялись для тех же целей, что и фрегаты, однако к сражениям линейных сил их не привлекали. Огромные орудия 100-пушечных линкоров были способны разнести небольшие суденышки в щепки, а мелкая артиллерия корветов не могла причинить вреда гигантам. Шнявы, яхты, пинки, флейты, галиоты и прочие военные суда 6-го ранга использовались для дозорной и посыльной службы, для транспортных нужд и других вспомогательных целей.
Кроме вышеперечисленных морских сил, существовали и прибрежные, которые иногда еще весьма красноречиво именовались «армейским флотом». Корабли из его состава к морю практически никакого отношения не имели, так как использовать их в борьбе за «большую воду» — открытые моря и океаны — было невозможно. Они предназначались только для совместных действий с приморскими флангами сухопутных армий.
Главной ударной силой «армейского флота» являлись бомбардирские корабли и прамы, которые, по сути, были не судами, рассчитанными на морские плавания, а прибрежными плавучими батареями. В зависимости от размеров они вооружались 2—18 орудиями среднего и крупного калибров, а также 8—12 малыми пушками. Вспомогательную роль при них выполняли боты, пакетботы, куттеры и ранее упоминавшиеся военные суда 6-го ранга.
То есть «плавсредства» небольших размеров и с малой осадкой, позволявшей им передвигаться по мелководью. В военных флотах средиземноморских государств все еще применялись средневековые галеры и скампавеи. Галеры представляли собой плоскодонные гребные корабли с одним рядом весел (от 15 до 50 по каждому борту, по 4—7 человек на весло). В длину они достигали от 30 до 60 метров, в ширину от 5 до 10, высота от дна до верха надстройки составляла до 5 метров, осадка 1-2. Большие галеры вооружались одним орудием крупного калибра, двумя среднего и полутора десятком мелких пушек. Галеры поменьше несли орудие среднего калибра и около десятка мелких. Скампавеи были судами, похожими на галеры, но несколько меньших размеров с соответствующим вооружением. К концу XVII в. и галеры и скампавеи в сущности уже тоже являлись частью «армейского флота», поскольку вдали от берегов угрозы кораблям первых пяти рангов не составляли.
По «гамбургскому» счетуНесколько слов необходимосказать еще об одном важном аспекте. По своей внутренней сути флот совершенно не соответствовал тому жизненному укладу, который сформировал главные черты народного характера северо-восточных славян. Поэтому уже домонгольская Русь в значительной мере утратила доставшиеся ей в наследство от варягов великолепные традиции мореходства. А к периоду развала Золотой орды на отдельные ханства ставшая обыкновенным татарским улусом Московия вообще имела самые смутные представления обо всем, что связано с мореплаванием. Лишь этим можно объяснить тот удивительный факт, что Иван III, завоевав Новгород, ликвидировал все торговые отношения с Западом, которые вечевая республика поддерживала с балтийскими соседями по прибрежным коммуникациям. Таким образом, было уничтожено даже то примитивное судостроение, что еще существовало на территории бывших древнерусских княжеств.
В это же время в мире происходили революционные преобразования, обусловленные прежде всего мореходством. Как реакция на закрытие турками извечных торговых дорог в Азию, появился нокаутирующий ответ европейцев — изобретение каравеллы — большого парусного корабля, вооруженного пушками и способного ходить против ветра. Далее последовала череда выдающихся географических открытий, колонизация новых территорий, налаживание океанских сообщений, породивших мировой рынок, — благодатный чернозем для динамичной западной экономики.
Кто владеет морями, тот контролирует ситуацию в любом уголке земного шара. Данную аксиому лучше других усвоили англичане, последовательно устранившие к концу XVII в. двух других морских грандов-конкурентов — Испанию и Голландию. А все XVIII столетие Британия вела смертельную борьбу за океаны с Францией. На фоне этих титанических противостояний великих флотов боевые действия на морском театре Северной войны 1700— 1721 гг. (в «Балтийской луже»), выглядели (и, разумеется, являлись) второстепенным конфликтом регионального значения.
Выход к берегам Балтики в конце XVII в. имели всего четыре государства: Швеция, Дания, Речь Посполитая и Бранденбург-Пруссия. Но только первые два располагали сколько-нибудь заметными военно-морскими силами. Именно между ними в предыдущие 200 лет (после упадка Ганзейского союза) и шла борьба за превосходство на Балтийском море. Тот, кто брал верх, получал право контроля за торговыми дорогами региона, а, следовательно, и возможность пополнять свою казну немалыми деньгами.
В морских сражениях, как правило, побеждали датчане, но на суше в XVII столетии успеха чаще добивались шведы. Поскольку Балтика является сравнительно небольшой водной акваторией, то Стокгольм усилиями своей армии в конце концов овладел почти всем периметром побережья. Однако на воде Дания, как и прежде, преобладала, угрожая в любой момент прервать коммуникации между разделенными морем провинциями Швеции. Последняя при всем старании изменить ситуацию так и не смогла[56].
Датские моряки все время оказывались более умелыми. Они с пренебрежением называли шведов «крестьянами, случайно попавшими в соленую воду». В этот давний спор и решил вмешаться русский царь Петр I, для которого желание пробиться к Балтийскому морю и обзавестись там собственными кораблями превратилось в главную государственную мечту. Поскольку теми территориями, на которые претендовала Россия, владела Швеция, то Копенгаген стал для Москвы естественным союзником.
Несмотря на завидную морскую родословную, восходящую к зубастоголовым дракарам викингов, и датчане, и шведы не входили в вышеупомянутый элитный «клуб» народов-мореходов, боровшихся за контроль над главными океанскими дорогами. Поэтому ни в славных экспедициях времен великих географических открытий, ни в дерзких походах эпохи колониальной экспансии они не участвовали. Правда, шведы, через полтора века после путешествия Колумба, отправили было к Северной Америке эскадру. И даже попытались занять кусок территории в районе озера Делавер. Но голландцы мгновенно пресекли это поползновение, бесцеремонно изгнав лишнего претендента на дележку лакомого пирога и недвусмысленно указав тем самым Стокгольму его место в мировой морской иерархии.
Однако для русских, которые в подавляющем большинстве вообще не знали, что такое море и какую пользу из него можно извлечь, любой второстепенный флот казался необычайно грозным противником. Поэтому в отечественной историографии, посвященной морским баталиям Северной войны, шведы (растерявшие за тысячу лет большинство из тех качеств, которые позволяли их предкам-норманнам держать за горло весь мир) все равно предстают едва ли не лучшими на планете моряками. Эту поправку всегда необходимо иметь в виду.
ШВЕДСКИЙ БЛИЦКРИГ
КАМПАНИЯ 1700 г. Северная война на море началась с противостояния старых противников — шведов и датчан. Они располагали примерно равными по численности военно-морскими силами. К лету под рукой Карла XII находилось 38 линкоров (от 48 до 110 пушек) и 12 фрегатов (от 26 до 42 пушек). Суммарное количество установленных на них артиллерийских орудий составляло 2700 стволов среднего и крупного калибра.
Кроме того, имелось несколько десятков более мелких судов (от 4 до 20 малокалиберных пушек), использовавшихся для вспомогательных задач на Балтике и на сообщавшихся с морем больших озерах. Личный состав экипажей кораблей насчитывал 16 000 матросов. В дополнение к боевым эскадрам шведы могли еще задействовать для военно-транспортных нужд и торговый флот численностью около 800 судов[57]. Боевые действия на море в первый год Северной войны были необычайно крупномасштабными для Балтийского региона, но скоротечными и почти бескровными. В конфликт между Данией и Швецией могли легко втянуться германские государства. Это подорвало бы антифранцузскую коалицию, с большим трудом созданную Англией и Голландией для того, чтобы не дать Людовику XIV присоединить к своим владениям всю огромную территорию испанской империи, которая со дня на день могла стать «бесхозной» после неминуемой смерти Карла II, не имевшего законных наследников. По сей причине англичане и голландцы были крайне заинтересованы в сохранении спокойствия в северной части Европы[58].
