Валерий Замулин - Курский излом
Подготовленный в то время специалистами по пропаганде и дезинформации и затем умело вложенный в головы миллионов людей этот информационный пласт, обрастая с годами новыми, придуманными уже простыми людьми подробностями, работает по сей день. И продолжает формировать в сознании наших людей вот уже более полувека искаженный до неузнаваемости облик Красной Армии и далекое от реальности представление о той Великой войне. Реальное же положение дел в войсках противоборствующих сторон и происходившие в них процессы скрывались тогда, и тем более непросто выявить их и в наше время. Сегодня документы «о непридуманной войне» скрыты не столько грифами «секретно», а прежде всего миллионами страниц с сопутствующей боевым действиям информацией, которая двигалась непрерывным потоком между штабами сверху вниз и обратно. Поэтому, чтобы обнаружить описания интересующего события или хотя бы отзвук его, исследователям требуется приложить колоссальный труд, чтобы перелопатить документальные «терриконы» в военных архивах.
Но были на войне люди, которым полагалось знать абсолютно все, что происходит в войсках, и принимать меры для исправления негативных моментов или предупреждать их появление. К узкому числу таких руководителей в первую очередь относились командующие армиями и фронтами. Среди них был и генерал армии Н. Ф. Ватутин. Ежедневно на его стол ложились десятки донесений, справок и докладов о состоянии и действиях подчиненных частей, соединений, а также конкретных солдат и командиров. Причем большинство из них носили оперативный характер. Эта информация требовала принятия немедленных решений, ибо промедление могло негативно повлиять на результат боевой работы фронта.
Помимо ежедневного потока документов, примерно раз в 4–5 дней, иногда через десятидневку, от различных служб и управлений фронта и армий поступали итоговые доклады и донесения. В них не столько излагались факты и события, [794] сколько подводились итоги боевых действий за определенный период и, что очень важно, отмечались обнаруженные различного рода тенденции. Это позволяло командующему выделять важные проблемы из общего информационного потока и оперативно реагировать на них, если это было в его силах. Сегодня подобные материалы бесценны для историков. Опуская субъективные оценки и выводы, которые всегда присутствуют в документах подобного рода, можно утверждать: они дают возможность узнать реальное положение дел в войсках, в частности Воронежского фронта, в ходе одной из крупнейших оборонительных операций войны. Попробуем и мы, опираясь на эти источники, взглянуть на ситуацию, сложившуюся в армиях Н. Ф. Ватутина к 9 июля, и основные проблемы, возникшие или обострившиеся в ходе отражения наступления врага.
После первых четырех дней оборонительной операции в штаб Воронежского фронта начали поступать первые отчеты, обобщавшие опыт проводимой операции на всех уровнях. Читая их, Н. Ф. Ватутин видел, что, хотя за три месяца оперативной паузы была проведена колоссальная работа по комплектованию и обучению войск, добиться главного — поднять степень подготовки войск до необходимого уровня не удалось. Как известно, бои — мерило всей работы командного состава, вот и теперь они расставили все на свои места и указывали на те узкие места и ошибки, допущенные в планировании и при практической работе руководством фронта и армий.
В первую очередь в армиях фронта стали возникать проблемы с управлением войсками. В РККА, несмотря на ряд ошибок и провалов, допущенных за предшествующие Курской битве два года войны, на оперативном уровне, если не было давления политического руководства, принимались правильные, взвешенные, а порой просто блестящие решения. Это и выбор момента перехода в контрнаступление под Москвой и Сталинградом, определения места нанесения удара по армии Паулюса. Дальновидным и продуманным решением можно считать переход к преднамеренной обороне летом 1943 г., да и саму систему построения рубежей в районе Курского выступа. Знакомясь со стенограммами переговоров командования Воронежского фронта, нельзя не отметить точность его прогнозов развития оперативной обстановки и действий противника на ближайшие несколько суток. В этот период большинство решений Н. Ф. Ватутина и его штаба по крупным вопросам оборонительной операции были взвешенны, дальновидны и полностью отвечали складывающейся ситуации на фронте. Генерал армии лично в совершенстве владел навыками управления войсками стратегического объединения [795] и, что немаловажно, в ходе боевой работы демонстрировал высокую культуру общения с подчиненными, был корректен и уважал их человеческое достоинство.
Большинство командиров армейского и корпусного звена благодаря своему таланту и боевому опыту тоже вполне соответствовали занимаемым должностям. Однако значительная часть офицеров на оперативно–тактическом и особенно тактическом уровне, как Воронежского фронта, так и всей действующей армии, были подготовлены в профессиональном плане слабо: не умели быстро и правильно оценивать оперативную обстановку, принимать адекватные решения и оперативно доводить их до войск, налаживать в помощь себе работу штабов соединений и организовывать взаимодействие с соседями. В боевых условиях нередко терялись, проявляя элементарную беспомощность. Это являлось одной из главных причин высоких потерь.
Слабым местом командного состава, до корпусного звена включительно, было неумение организовать взаимодействие всех родов войск в процессе боя в масштабах. Говоря техническим языком, эти командиры с трудом выстраивали «технологическую цепочку боя» и слабо управляли ее элементами, т. е. войсками, в процессе «производства». В германской армии тоже существовали подобные проблемы, но в вермахте к обучению офицеров подходили более тщательно, этому придавалось первостепенное значение, как, впрочем, и индивидуальной подготовке солдата, поэтому тактические командиры противника, по крайней мере в Курской битве, демонстрировали хороший уровень мастерства. Что позволяло немецким дивизиям и корпусам успешно действовать значительно меньшими силами, чем это делала советская сторона.
Часто подготовка боевых действий в частях и соединениях нашей армии носила схематичный характер, не отличалась конкретностью, в деталях возникавшие вопросы не рассматривались. Штабами редко прорабатывалось несколько вариантов выполнения поставленных задач, мало уделялось внимания «мелочам», которые потом, как правило, «выходили боком» — то есть не учитывались проблемы, которые могут возникнуть в процессе боя. Командиры соединений, участвующих в операции, после постановки задач не собирались, не излагали свои первоначальные решения и предложения, возникавшие в ходе планирования вопросы каждый командир решал самостоятельно, как умел.
Планы боя нижестоящих частей и соединений не проверялись вышестоящими командирами. Возможно, это покажется невероятным, но встречалось немало случаев, когда при разработке плана крупномасштабных боевых действий управления [796] даже армий не учитывали действия своего соседа по рубежу обороны. В документах лишь отмечалось его наличие, и не более. С большим трудом организовывалась боевая работа приданных частей усиления. Со скрипом шло отлаживание их взаимодействия с частями дивизии или корпуса, куда они были направлены. Особенно много проблем возникало у командования стрелковых дивизий и полков при взаимодействии с танкистами и артиллеристами. Общевойсковые командиры не знали специфики этих родов войск в деталях и особенностей тактики, что приводило к неправильному использованию приданных частей, излишним потерям и невыполнению приказа. Приведу один характерный пример того, как использовались бронетанковые соединения командованием стрелковых дивизий 7‑й гв. А, описанный командиром 27‑й гв. тбр полковником Невжинским в боевом донесении от 8 июля 1943 г.:
«1. С рассветом 6.7.43 г. 27‑я гв. отдельная танковая бригада на основании устного приказа командира 24‑го гв. ск действует (иск.) свх Поляна, отм. 192.6, отм. 192.8, отм. 140.1, железнодорожное полотно юго–восточнее Ржавкец. Бригада взаимодействует: справа — одним танковым батальоном с 72‑й гв. сд, слева — ТБ с 213‑й гв. сд.
Бригада вела боевые действия на широком фронте — 12 км, они осуществлялись поротно, из–за чего возникли трудности в управления бригадой и организации взаимодействия с другими родами войск, а также осуществления службы эвакуации и обеспечения.
2. Действия бригады поротно не дают должного эффекта в ударной силе и маневре, а также оперативно использовать ее на более ответственных участках.
3. Боевые задачи бригада получает устно, без подтверждения письменными приказами. Имелись случаи, когда командиры лично отдают приказы о выполнении боевой задачи без артподдержки и пехоты овладеть с предупреждением: «Если не овладеешь, то я тебя застрелю». Такой разговор произошел с командиром 1‑го тб и командиром 72‑й гв. сд (справка–донесение командира 1‑го тб). В результате такого использования бригада несет большие потери и в материальной части, и в личном составе»{751}.
