Владимир Бешанов - Шестьдесят сражений Наполеона
Центр первой турецкой линии двинулся вперед, чтобы прийти на помощь флангам. Но этот маневр был запоздавшим и, по определению Наполеона, «неосторожным». Мгновенно эскадроны Мюрата охватили турок с обоих флангов, выходя им в тыл, а пехота Ланюсса атаковала с фронта батальонными колоннами. Через короткий промежуток времени центр турецкой армии был окружен, смят и разгромлен. Турки снова, не имея путей к отходу, разбежались вправо и влево по обе стороны полуострова, и вскоре тысячи тюрбанов закачались на волнах. Первая линия турецкой обороны была практически полностью уничтожена. Наполеон с гордостью вспоминал об этом успехе: «Что может сделать пехота без порядка, без дисциплины, без тактики! Сражение продолжалось всего час, а 8000 человек уже погибли; 5400 утонули, 1400 были убиты и ранены, 1200 сдались в плен; в руки победителей попали 18 пушек, 50 знамен».
После этого Бонапарт произвел рекогносцировку второй линии турецкой армии: она занимала отличную позицию. Ее фланги примыкали к морю и прикрывались фланкирующим огнем 17 полевых орудий и канонерских лодок. В центре находился редут холма Везирь. Позиция казалась неприступной, и французский командующий уже почти решил в этот день остановиться на достигнутом.
Однако, осмотрев берег, он обнаружил небольшой мыс на Абукирском рейде и у него возник план новой операции. На мысу была установлена артиллерийская батарея, которая могла обстреливать с тыла весь правый фланг противника. Ее огонь вынудил турок сосредоточиться между деревней и редутом и отвести назад свой левый фланг. Между ним и морем образовался коридор примерно в 400 метров шириной. В этот промежуток бросился Мюрат с 600 всадниками. Между тем Ланюсс и Дэстен вели сильный огонь по центру и правому флангу неприятеля, вынуждая его пятиться назад. Затем французская пехота в жестоком штурме заняла редут, а кавалерия ударила во фланг второй турецкой линии и прижала ее к морю.
Ланн со своей дивизией двинулся на деревню Абукир, закрепился в ней и, не задерживаясь, атаковал лагерь паши, где находился его резерв. На узкой полоске суши началось столпотворение и резня. Мустафа-паша с телохранителями совершал чудеса храбрости; он был тяжело ранен Мюратом, которого в свою очередь ранил в голову из пистолета. Наконец, паша сдался в плен с тысячей своих воинов. Остальные бросились в море. Сидней Смит, едва избежав плена, с трудом добрался до своей шлюпки. Три бунчука (знак власти) паши, 100 знамен, 32 полевых орудия, все обозы достались французам. Победа была полной и сокрушительной. После битвы восхищенный Мюрат обнял Бонапарта и признался: «Генерал, вы велики, как мир, но мир слишком мал для вас!»
Около 4000 турецких солдат во главе с сыном паши заперлись в форте, и все попытки выбить их оттуда не имели успеха. На следующее утро паша написал сыну письмо и приказал сдаться, но осажденные отказались. Бонапарт приказал Ланну провести правильную осаду, а сам уехал в Александрию.
Потери французов в Абукирском сражении составили 200 человек убитыми и 550 ранеными. Турки потеряли почти всю свою армию: 2000 убитыми, 3000 пленными, несколько тысяч утонувшими. 2 августа, не выдержав осады, страдая от ран и жажды, сдался гарнизон форта. Весь его внутренний двор оказался завален трупами и телами умирающих. Для французов такое количество турецких раненых было обременительно и их решили вернуть на корабли, что послужило поводом к переговорам между двумя штабами.
Мустафа-паша уже сообщил Бонапарту, что полгода в Европе идет война и что французские армии всюду были разбиты. Теперь британский коммодор передал пачку английских и немецких газет, которые сообщали о крупных неудачах Французской республики. Вторая коалиция оказалась победоносной: армии Австрии и России разбили генерала Журдана на Дунае, Шерера на реке Адидже, Моро — на Адде. Цизальпинская республика была уничтожена, Мантуя — осаждена союзниками. Массена с трудом удерживался в горах Швейцарии.
Получив эти известия, французский главнокомандующий понял, что он слишком засиделся в Египте. На острове Святой Елены он так воспоминал об этом моменте: «Наполеон понял, что при виде его (во Франции. — В. Б.) все переменится... ему будет легко стать во главе республики; он был полон решимости, по прибытии в Париж, придать ей новую форму и удовлетворить общественное мнение нации». Неизвестно, каким образом он собирался «удовлетворить» французскую нацию, но решимость оставить Египет и свою армию у Бонапарта созрела окончательно. Это сильно походило на желание дезертировать ради того, чтобы в данное бурное время находиться в Париже, в центре событий. Но, конечно, в оправдание своих действий Наполеон приводил самые благовидные причины — он должен был спасти Францию. Это была лишь часть правды, причем небольшая.
Конечно, Бонапарта привели в ярость сообщения из Европы, не исключено, что он в создавшейся ситуации видел для себя возможность прийти к власти. Все это так. Но несомненно и то, что полученные новости дали Бонапарту лишь необходимый благовидный предлог для давно принятого решения. Он искал лишь подходящий повод, чтобы выбраться из Египта. А делал он это потому, что еще раньше понял — дальнейшее пребывание в Египте неотвратимо вело его к гибели. С тех пор как французская армия оказалась отрезанной от метрополии, когда флот был уничтожен, а затем сирийский поход окончился полной неудачей, Наполеон отчетливо сознавал, что египетская кампания проиграна.
Конечно, главнокомандующий не мог сказать об этом своим солдатам. Напротив, он старался поднять их дух. Но себя самого обмануть не мог. Он мог одерживать блистательные победы над противником, слать в Париж реляции об успехах, но все это не меняло сути дела. Ни одна из одержанных им побед в сложившихся условиях не могла привести к выигрышу. Армия таяла — от сражений, от чумы, от болезней, от климата. В завоеванных землях Бонапарт не нашел поддержки ни у одной из социальных групп местного населения. Он мог рассчитывать только на силу оружия. Но, несмотря на жестокие репрессии, восстания арабов разгорались все сильнее. В бесконечных стычках с мятежниками французская армия несла урон, ее численный состав неуклонно сокращался.
Возглавляемая Бонапартом армия приближалась к катастрофе, которую можно было ценой жертв и усилий отсрочить, но нельзя было избежать. И какие бы варианты Наполеон не прикидывал, итог оставался одним и тем же: кампания проиграна, армия идет к гибели, Египет придется покинуть.
Спасти проигранную кампанию было невозможно, но спасти самого себя, бежать от унижения, хотя и с риском, было реально. И Бонапарт без разрешения правительства оставил свою армию, назначив новым главнокомандующим генерала Клебера. Причем последний узнал о своем назначении из письменного приказа, после отъезда Бонапарта из главной квартиры. Получив инструкции, Клебер все понял и пришел в бешенство, он также видел безнадежность сложившейся ситуации.
Дальнейшие события в Египте подтвердили прогноз. Через пять месяцев 21 января 1800 года в Эль-Арише Клебер был вынужден подписать соглашение о перемирии, предусматривавшее эвакуацию французских войск. Но его противникам этого уже оказалось недостаточно. Английское правительство отказалось утвердить соглашение и потребовало безоговорочной сдачи французской армии. Клебер, попав в безвыходное положение, бросился на противника и 20 марта в сражении при Гелиополисе разгромил турок и выгнал их из Египта. Но это не улучшило положения французов, Клебер вскоре был убит; турки и высадившиеся англичане вновь начали наступление, обладая огромным численным превосходством, и новый командующий генерал Мену, потерпев ряд поражений и сдав Каир, осенью 1801 года вынужден был сложить оружие...
Бонапарт покинул Египет 23 августа на борту фрегата «Мюирон», названного так в честь адъютанта, спасшего Наполеона от смерти на Аркольском мосту. Вместе с ним уезжали Бертье, Богарне, Бессьер, Дюрок, Лаин, Лава-летт, Мармон. Позднее из Египта были отозваны Жюно и Дезе. То был цвет Египетской армии, самые выдающиеся ее офицеры, и этим фактом Бонапарт также невольно выдавал себя: Египетский поход в его сознании был окончен, страница перевернута. Он выразил это довольно откровенно: «В дальнейшем его присутствие являлось столь же бесполезным на Востоке, сколь оно было необходимо на Западе: все говорило, что момент, назначенный судьбой, настал!» (В воспоминаниях Наполеон всегда писал о себе в третьем лице, это возьмет на вооружение товарищ Сталин.)
Через сорок семь дней полного опасностей путешествия, проскользнув незамеченным мимо английских сторожевых судов, Бонапарт и его спутники ступили на землю Франции. Империю на Востоке создать не удалось, зато появились шансы в Париже.
Вторая итальянская кампания. 1800 год
Если кажется, что я всегда ко всему подготовлен, то это объясняется тем, что раньше чем что-либо предпринять, я долго размышлял уже прежде; я предвидел то, что может произойти. Вовсе не гений внезапно и таинственно открывает мне, что именно мне должно говорить и делать при обстоятельствах, кажущихся неожиданными для других, — но мне открывает это мое размышление. Я работаю всегда, работаю во время обеда, работаю, когда я в театре; я просыпаюсь ночью, чтобы работать.
