Сергей Ченнык - Противостояние
Князь, как будто очнувшись, внезапно спросил Панаева о дороге, ведущей от Севастополя мимо Кадыкоя на хутор Мекензия и далее на Бахчисарай. В туже минуту к главнокомандующему доставили унтер-офицера Балаклавского греческого батальона Георгия Панаго. Грек детально рассказал Меншикову особенности дороги. Главнокомандующий застыл над картой, раздумывая о чем-то, после чего решение было принято. Штаб начал лихорадочные действия. Все молниеносно получали распоряжения, казалось, все только начинается.
Для Корнилова у Меншикова только два распоряжения:
- «…полагая, что наибольшая опасность Севастополю угрожала с моря, приказал генерал-адъютанту Корнилову затопить несколько кораблей на рейде».{262}
- силами выделенных флотом людей обеспечить подготовку города к обороне.
Не думаю, что решение легко далось князю. За спиной — проигранная Альма. Если до нее он еще как-то контролировал ситуацию, то после сражения события управляли им. Да, союзники вроде бы не преследуют — но это было, пожалуй, единственное везение. В остальном, все очень плохо. Мало того, что нужно собирать разбредшиеся чуть ли не по всему Крыму войска, так в довесок паника в Симферополе (благо в Севастополе все относительно спокойно), моряки чуть ли не в оппозиции, и немало сил приходится затратить для того, чтобы заставить строптивого Корнилова подчиняться. И все это приходится делать самому, только самому, больше нет, кажется, никого, кто был бы способен разделить с ним ответственность. Кругом одни исполнители — лидеров нет.
Леон Герен, шедший в сентябре 1854 г. со своей саперной ротой по следам отступающей русской армии, один из тех, кто отметил, что, не вводя войска в Севастополь, князь совершил мужественный, рискованный, но правильный поступок. Деморализованные вплоть до Качи русские войска могли своей паникой, принесенной в город, разрушить все, и только сошедшие на берег морские экипажи, не подверженные панике, стали лучшим гарнизоном крепости.{263}
Для Меншикова очевидно, что с теми силами, которые у него остались (а осталось у него немного) крепость не удержать. Что делают противники неизвестно, но по логике развития событий они должны:
1. Занять Северную сторону.
2. После занятия Северной стороны и войти на внутренний рейд, уничтожив огнем с моря и суши батареи южного берега Севастопольской бухты и корабли Черноморского флота.
Можно себе представить, какой ад устроили бы союзники, если этот план был приведен в исполнение. Сгрудившиеся на относительно небольшом участке русские корабли, скорее мешали бы своей артиллерии. Оборона в этом случае превращалась в бессистемное героическое противостояние без малейших шансов на успех.
Для противодействия этим коварным замыслам неприятеля, который, напомню, находился неизвестно где и неизвестно чем занимался, князь принимает три решения, которые и определяют дальнейший ход кампании.
1. Подполковнику Тотлебену всеми наличными на Северной стороне силами начать ее инженерное укрепление. Это давало хоть небольшой, но шанс, что:
- союзники преувеличат силы русских на Северной и откажутся от намерения ее штурмовать;
- союзники не рискнут удалиться, что неизбежно в случае атаки Северной, от своего флота и не начнут атаку русских укреплений;
- союзники остановятся у Северной и будут готовить ее атаку, что даст несколько дней для ее укрепления, установки новых батарей так и подтягивания свежих сил.
2. Закрыть вход в Севастопольскую бухту, неважно чем, хоть несколькими старыми кораблями, но закрыть наглухо. В этом случае:
- исключался прорыв неприятельского флота на внутренний рейд:
- исключался удар неприятельской корабельной артиллерии в тыл защитникам Северного укрепления и союзникам становилось предпочтительнее не атаковать его (если, конечно, Тотлебен успеет создать хотя бы видимость сильно укрепленной позиции).
- хотя большие корабли и затоплялись, пароходы, наиболее боеспособная составляющая Черноморского флота, сохранялись, не подвергаясь возможности героической, но сомнительно эффективной гибели в прорыве к неприятельской эскадре. Как покажут дальнейшие события, они были удачно включены в систему обороны крепости, а их действия станут одними из самых славных страниц защиты Севастополя. И победа 5 октября 1854 г. во многом принадлежит им. Линейные же корабли, хотя и привлекались к стрельбе по целям на берегу, но эпизодически. Использовались они и в качестве временных госпиталей.{264}
3. Занять с войсками позицию, удовлетворяющую как минимум трем требованиям:
- прикрытие коммуникаций от Севастополя до Перекопа;
- доминирование над подступами к крепости и создание угрозы флангу союзных войск, заставляя их развернуть в эту строну значительную часть своих сил;
- отрезать неприятеля от Евпатории, как основной базы снабжения. Об этом почти никто не упоминает. На самом деле, когда союзные войска, еще не приобретя другой базы, оказались отрезанными от Евпатории, англо-французское командование задумалось о дальнейших перспективах действий в Крыму. Им теперь нужно было сосредоточиться на поисках новых баз. В этом случае атака Севастополя в ближайшее время теряла свою приоритетность.
РЕШЕНИЕ НА ФЛАНГОВЫЕ ДЕЙСТВИЯ
А что оставалось князю? Оставить войска в Севастополе? А если эти войска еще деморализованы и не восстановили управление? В этом случае, запереть их в крепости — лучший способ проиграть все. Общепринятая аксиома военной науки гласила, что «…армия, которая запирается в крепости, совершает стратегическое самоубийство, оставляя неприятелю территорию, которую должна защищать».{265}
Может быть гораздо лучше, после короткой передышки, отвести их от крепости, извлечь оттуда тех, кто все-таки до нее уже дошел, вывести в поле, зная, что уже вот-вот подойдет подкрепление, привести в чувство и вновь угрожать неприятелю?
Офицер английской Морской бригады под Севастополем. 1854 г.Меншиков прекрасно понимал, что русскому солдату, которому не доступна роскошь сомнений в правильности или неправильности войны, не нужно много времени, чтобы из разбитого превратиться в победителя. В то время это еще не было научно обосновано. Свой выдающийся труд генерал Головин написал только в начале следующего столетия, после чего в военно-теоретический лексикон вошел термин «моральная упругость войск» — сложный элемент, включающий соотношение убитых, раненых, пленных, дезертиров и проч., по которым русская армия традиционно представляла наиболее быстро восстанавливающуюся военную силу, в том числе в XIX в.{266}
Суть предлагаемого состояла в том, чтобы, используя с максимальной выгодой для себя привязанность союзников к флоту, вновь поставить их в положение «между молотом и наковальней». В этом случае молотом была день ото дня увеличивавшаяся группировка войск в районе Бахчисарая, между которой и крепостью неприятель проскальзывал к ее южной стороне, а наковальней — Севастополь с его постоянно нараставшей артиллерийской обороной.
Такой алгоритм действий, когда уже трудно было понять, кто из противников нападает, а кто обороняется, заставлял всех менять ружья и пушки на кирки и лопаты и как можно скорее и глубже зарываться в землю.
Вспомним — идет партия в покер. В ней у каждой из сторон есть два «козыря в рукаве», которые обе они будут всю кампанию доставать и с разной степенью успеха использовать. Эти «козыри» не зарываются в землю, они готовы действовать активно и решительно. Для русских это армия, которая вне стен и чуть ли не за спиной обложивших Севастополь союзников, не дает им спать спокойно, являя постоянную, каждодневную угрозу.
Но и союзники не такие уж простаки. Они не зря тащили свой военный флот «за три моря» — теперь это их козырь, загнавший русский флот в Севастопольскую бухту и только одной демонстрацией угрозы атаки и прорыва отправивший на морское дно сильные, хоть и самые старые корабли. Кроме того, не обремененные многочисленными обозами, они движутся быстрее русских.
И все-таки они попадаются на великолепный блеф Меншикова! Герен пишет, как вначале английские и французские офицеры смеялись над князем, который, как им казалось, бросил Севастополь, оставив его им на съедение. Но уже вскоре им пришлось брать свои слова обратно.{267}
Уходить от Севастополя нужно было, хотя бы для сохранения сообщения с тылом и обеспечения подхода подкреплений: «…иначе положение армии было бы ужасное».{268} Но уходить нужно было так, чтобы новая позиция позволяла угрожать флангу союзных войск, заставляя последних изменить операционную линию и делая свои дальнейшие действия предсказуемыми.
И Меншиков решился.
