Лешек Подхородецкий - Вена, 1683
После трактата, заключенного Гниньским, угроза со стороны турок снова стала актуальной, а испытанное в Стамбуле унижение глубоко запало в сердца поляков.
Поскольку в 1679 году Франция заключила мирный договор с коалицией, любые балтийские и силезские проекты Яна III потеряли всякие шансы на реализацию, и король снова вынужден был вернуться к восточной политике.
В 1679 году в Польше повсеместно распространилось убеждение в неизбежности войны с Турцией, которую Речь Посполита одна вести не могла. Поэтому постепенно родилась идея антитурецкой лиги. Главнейшим партнером Польши в этой лиге должна была стать Россия, поэтому союз с ней стал главной целью польской внешней политики в 1679 году. Однако дипломатическая миссия референдария[43] Великого княжества Литовского Цыприана Бжостовского в Москве закончилась полной неудачей, а российско-турецкий трактат 1681 года подтвердил намерения Москвы закрепить за собой отнятые у Польши территории. В этой ситуации, перед лицом надвигающейся турецкой опасности, Ян III предпринял попытку создания «Священной лиги», направленной против мусульманской агрессии. Почти по всей Европе разъехались тогда польские послы с королевскими письмами к монархам христианских стран. В них Собеский призывал «отплатить варварам завоеваниями за завоевания, победой за победу, отбросить их до степей, которые извергли их в Европу, — словом, не только победить и обуздать чудовище, но и выбросить его в пустыню, поднять из руин и возродить Византийскую империю». Это начинание было исключительно христианским, достойным уважения, мудрым, решительным{32}.
Но Европа не хотела войны с турками! Тогда у Австрии не было необходимости начинать войну, зато она с удовольствием видела бы ввязавшуюся в нее Польшу — это отодвинуло бы турок от границ империи. Поэтому Леопольд I вначале не торопился войти в союз с Польшей и даже нанес оскорбление Собескому, отказав старшему его сыну в руке своей дочери Марии Антуанетты. Другие государства, в том числе и Венеция, не проявляли желания участвовать в «Священной лиге».
Франция отнеслась явно враждебно к планам Яна III, так как не хотела ослаблять Турцию, свою давнюю союзницу в борьбе с Габсбургами. Планы польского короля даже вызвали в Версале серьезную обеспокоенность, так как свидетельствовали, по мнению французского двора, о росте габсбургского влияния в Речи Посполитой. Поэтому профранцузски настроенные магнаты начали вместе с послом Людовика XIV в Варшаве, маркизом де Витри, плести новые интриги, чтобы похоронить планы короля. По этой причине осуществление проектов Яна III несколько замедлилось.
Ситуация радикально изменилась, когда венгерские повстанцы признали покровительство Турции, что означало для Вены угрозу войны с мощной Османской империей, а Франция усилила политику аннексии на Рейне и в 1681 году заняла Страсбург. В связи с этим Австрия начала лихорадочно искать союзников. По поручению императорского двора ее посол в Варшаве барон Ганс Зеровски зимой 1681/82 гг. начал предпринимать энергичные усилия по заключению с Речью Посполитой оборонительно-наступательного союза. Тогда Ян III принял единственно правильное в сложившейся ситуации решение — протянуть руку помощи империи. Король понимал, что захват турками всей Венгрии, а может, даже Австрии и Чехии, создаст опасность турецкой агрессии на всей южной границе государства и турки в любую минуту могут появиться не только под Львовом, как это уже бывало, но и под Краковом.
«Турок уже готовится, как мы знаем, — сказал он позже на сейме. — Если Вена погибнет, то кто защитит Варшаву?»
Эти слова показывали всю суть королевской политики. В сложившейся в то время международной ситуации Польша должна была иметь союзника! Им не могла быть Франция, которая на протяжении многих лет вводила Яна III в заблуждение и сейчас была заинтересована в том, чтобы доставить побольше хлопот Габсбургам, а поэтому скрытно способствовала планам турецкой агрессии. Не могла быть им и Россия, которая давно вела с Речью Посполитой пограничные споры. Тем более не могли быть союзниками ни коварный бранденбургский курфюрст, ни далекая Венеция. Единственный реальный союзник в этой ситуации — только Австрия, которой в такой же мере, как и Польше, угрожало турецкое нашествие.
«Лучше на чужой земле, за чужой хлеб и вместе со всеми силами империи, не только силами одного императора воевать, чем одним бороться за свой хлеб, когда нас даже наши друзья и соседи оставят, если мы им в таком случае не дадим быстрой подмоги», — утверждал король{33}.
Однако чтобы прийти к союзу с Австрией, нужно было вначале победить оппозицию французских сторонников. Оппозиция составила заговор против короля, готовая пойти даже на свержение его с престола. Душой заговора был королевский подскарбий (казначей) Анджей Морштын, известный поэт стиля барокко. Оппоненты готовы были срывать каждый раз заседания сейма, лишь бы не допустить подписания договоров, развернули также мощную пропагандистскую кампанию против Габсбургов. «Никогда мы не хотели принцев австрийской крови иметь своими королями, — писалось в одной из брошюр, — а сейчас должны браться за оружие, чтобы оставить под их ярмом братьев наших в Венгрии, Моравии, Хорватии? Правда, турки расширят свое владычество до Дуная. Почему это должно нас волновать? Когда два года назад император мог видеть, что буря обрушится на нас, разве пришел он к нам с подмогой?»{34}.
В этих словах было много горькой правды, однако от них веяло и типичной для ментальности шляхты провинциальностью, непониманием того, что независимость Польши зависит от расстановки сил на международной арене. Турция явно пыталась нарушить сложившуюся к этому времени расстановку сил в Центральной и Восточной Европе, и этому следовало всеми силами противостоять.
Из-за неосмотрительности сторонников Франции Собескому удалось перехватить всю корреспонденцию Морштына с Версалем. Зная о преступных намерениях заговорщиков, король решил расправиться с ними на январском сейме 1683 года. Он заранее лишил заговорщиков возможности сорвать заседания, запретил варшавским купцам давать взаймы французскому послу, зная, что тот не имеет при себе достаточного количества наличных денег и не сможет подкупить ни одного депутата сейма. Затем перед всей палатой разоблачил заговорщиков, велев зачитать письма Морштына. Возмущенные депутаты назвали поэта изменником, а напуганные сторонники Франции из опасения предстать перед судом сейма публично заявили о своей лояльности королю. Собеский великодушно простил им их вину и даже попытался перетянуть некоторых магнатов на свою сторону. Один только Морштын должен был пойти под суд, однако сумел своевременно уехать во Францию.
Теперь ничто не мешало заключать договор с Австрией. 31 марта 1683 года союз двух государств формально был подписан. В соответствии с договором Польша и Австрия брали на себя обязательства о совместном ведении войны против Турции и совместном подписании с ней договора о мире. Австрия должна была выставить на войну 60 тысяч человек, Польша — 40 тысяч. Было решено, что австрийская армия будет действовать против Турции на территории Венгрии, а Польша — в Молдавии и в Подолье. В случае же непосредственной угрозы Вене или Кракову союзники объединят свои войска, а командующим станет тот военачальник, который на тот момент будет находиться в лагере. Это заранее предрешало вопрос о командовании в пользу Собеского, поскольку Леопольд I не разбирался в военном деле. Чтобы обеспечить проведение мобилизации армии в сжатые сроки, император должен был предоставить Речи Посполитой субсидию в 1,2 миллиона злотых. Кроме того, он отказался от выплаты старых долгов Речью Посполитой, оставшихся со времен шведской войны и Яна Казимира. Союзники обязались предпринять усилия для привлечения к антитурецкому союзу других государств. Поляки должны были начать по этому вопросу переговоры с Россией, австрийцы — с Венецией и папским государством. При известии о подписании польско-австрийского договора всю Вену охватила радость. Немецкий хронист Брюлиг так описывает это: «И вот после сильной грозы сверкнул луч солнца, и неожиданно грусть сменилась радостью, потому что из Варшавы привезли (за что пусть будут Богу благодарность и хвала!) давно ожидаемое и счастливо решенное дело союза»{35}.
Идея борьбы с турками пользовалась тогда в польском обществе значительно большей популярностью, нежели призыв к вооруженному выступлению за возвращение Силезии или расширение доступа к Балтике. Пропаганда духовенства и австрийского лагеря, провозглашавшая Польшу краеугольным камнем христианства, сделала свое дело, и в обществе укрепилось мнение о необходимости борьбы с турками для защиты всей европейской христианской цивилизации. Впрочем, занять такую позицию польский народ вынудила агрессивная политика Порты. В стране была еще жива память о Цецоре и Хотине 1621 года, а также о постоянных, почти не прекращавшихся в первой половине XVII века татарских набегах, не говоря уже о недавних сражениях 1672—1676 годов. Поэтому сейчас Ян III действовал в соответствии с позицией и настроениями общества, за исключением немногочисленной группки французских сторонников, по существу платных агентов Версаля, не имевших опоры в собственной стране. Впрочем, энтузиазм бороться с турками нарастал постепенно, еще в декабре 1682 года на многих сеймиках шляхта выступала против войны. После заключения договора с Австрией оппозиция довольно быстро успокоилась.
