Евгений Темежников - Виртуальный меч Сталина
«Если артиллерийская подготовка в первую империалистическую войну на некоторых участках была по 8 и больше дней с выпуском на несколько миллиардов рублей снарядов, то с вводом танков за очень короткий срок и при очень незначительной подготовке удавалось достигнуть значительно больших успехов, чем только одной пехотой с артиллерией. Я приведу некоторые справочные данные по расходу снарядов. Если для подавления одного пулеметного гнезда в полевой обстановке требуется снарядов 76‑мм — 120 или снарядов 122‑мм гаубицы —80, то я прошу вас подсчитать, сколько потребуется танку выстрелов для того, чтобы уничтожить одно пулеметное гнездо? Или ни одного, или с дистанции 1000–1500 м 2–3 снаряда.
Для уничтожения пушки ПТО, как правило, применяется 122‑мм гаубица. Нужно 70–90 снарядов. Я спрашиваю вас: сколько потребуется тяжелому танку [снарядов] для того, чтобы подавить одну пушку ПТО? Или ничего, или один выстрел. Я повторяю, для тяжелого танка, который не знает, что такое воздействие противотанковой пушки.
(С. К. Тимошенко: Все это до поры до времени.)
Я об этом скажу.
Для того, чтобы подавить батарею, потребуется 152‑мм снарядов от 400 до 700 штук.
При массовом применении танков я позволю себе задать вопрос: сколько потребуется сделать выстрелов танковой роте тяжелых танков, чтобы подавить батарею 75‑мм пушек?
Как видите, товарищи, дело очень простое, и, казалось бы, экономичное. Я утверждаю, что наличие большого количества тяжелых танков сильно поможет артиллерии в ее работе и сократит расход снарядов. Снимает ли тяжелый танк задачи с артиллерии? Нет, ни в коей мере не снимает, а танк только усиливает артиллерию. Танк — та же артиллерия, только более меткая, защищенная от огня и стреляющая прямой наводкой [14, с.253].
Как мы видим, советское командование весьма высоко оценивает возможности тяжелых танков. А что в реальности? Когда на фронте появились КВ? Снова обратимся к немецким данным.
Вот отрывок из доклада группы немецких офицеров под руководством Ф. Гальдера, находящихся в американском плену:
«23 июня 1941 4‑я танковая группа достигла реки Дубисса и заняла несколько плацдармов. Разбитые пехотные части противника укрылись в лесах и полях пшеницы, угрожая немецким линиям снабжения. 25 июня русские неожиданно контратаковали южный плацдарм в направлении Расейняя 14‑м танковым корпусом (это ошибка — на самом деле 3‑м мехкорпусом). Они смяли 6‑й мотоциклетный батальон, захватили мост и двинулись в направлении города. Чтобы остановить основные силы противника, были введены в действие 114‑й моторизованный полк, два артдивизиона и 100 танков 6‑й танковой дивизии. Однако они встретились с батальоном тяжелых танков неизвестного ранее типа. Эти танки прошли сквозь пехоту и ворвались на артиллерийские позиции. Снаряды немецких орудий отскакивали от толстой брони танков противника. 100 немецких танков не смогли выдержать бой с 20 дредноутами противника и понесли потери. Чешские танки Pz.35 были раздавлены вражескими монстрами. Такая же судьба постигла батарею 150‑мм гаубиц, которая вела огонь до последней минуты. Несмотря на многочисленные попадания даже на расстоянии 200 метров, гаубицы не смогли повредить ни одного танка. Ситуация была критической. Только 88‑мм зенитки смогли подбить несколько КВ‑1 и заставить остальных отступить в лес» [13].
На мою просьбу помочь в поиске описаний участия КВ в боях первых дней войны откликнулся Алексей Исаев. Он прислал следующее сообщение командира 41 моторизованного корпуса генерала Рейнгардта:
«Примерно сотня наших танков, из которых около трети было PzKpfw IV, заняли исходные позиции для нанесения контрудара. Часть наших сил должна была наступать по фронту, но большинство танков должны были обойти противника и ударить с флангов. С трех сторон мы вели огонь по железным монстрам русских, но все было тщетно. Русские же, напротив, вели результативный огонь. После долгого боя нам пришлось отступить, чтобы избежать полного разгрома. Эшелонированные по фронту и в глубину, русские гиганты подходили все ближе и ближе. Один из них приблизился к нашему танку, безнадежно увязшему в болотистом пруду. Безо всякого колебания черный монстр проехался по танку и вдавил его гусеницами в грязь. В этот момент прибыла 150‑мм гаубица. Пока командир артиллеристов предупреждал о приближении танков противника, орудие открыло огонь, но опять таки безрезультатно».
Он же предоставил запись в дневнике 11‑го немецкого танкового полка, в основном повторяющую предыдущую. Во всех трех описаниях речь об одном и том же бое немецкой 6‑й танковой дивизии 41‑го моторизованного корпуса против советской 2‑й танковой дивизии 3‑го мехкорпуса. Подробное описание этого же боя в изложении полковника Г. Ритгена с картами боя приводит Т. Гланц [18, с.108–119]. Итак, мы имеем кучу описаний одного и того же боя, в котором КВ действуют именно так, как рассчитывал Павлов. Таким образом там где КВ реально участвуют в бою, немцы не скупятся на весьма красочные описания. Уж не знаю, случайно или нет, но именно 2‑я танковая дивизия первой в Красной Армии стала получать танки КВ.
«В августе 1940 в 2‑ю танковую дивизию поступили 13 новейших танков КВ, из них 10 КВ‑2 с установками МТ‑1. Дивизия стала первым бронетанковым соединением в РККА получившей серийные танки этого типа. (В августе 1940 танки КВ получила и 8‑я танковая дивизия 4‑го мехкорпуса, но то были опытные образцы). К 1 декабря 1940 в дивизии имелось 32 танка КВ‑1 и 19 КВ‑2, а к 1 апреля 1941 — уже 59 КВ‑1 и 19 КВ‑2» [17].
Кроме этих описаний одного и того же боя с КВ, удалось найти лишь краткое сообщение Гота о бое с тяжелыми танками 6‑го мехкорпуса, происшедшим 24 июня.
«Правый фланг 19‑й дивизии, где находился командир корпуса, постоянно подвергался атакам противника при поддержке 50-тонных танков. Поэтому дивизия была вынуждена из длинной походной колонны развернуться фронтом на юг. До 28 июня она отражала атаки противника с южного направления» [Гот, 5, с.71].
Интересно, чем 19‑я танковая дивизия немцев отражала эти атаки, если в ней было 30 средних танков Pz. IV с короткими стволами, остальные легкие, в основном чешские с 37‑мм пушками? Против КВ эффективны только 105‑мм пушки и 88‑мм зенитки. Сколько их было? В самой 19‑й танковой дивизии батарея из 4‑х 105‑мм пушек. 57‑му корпусу, в составе которого действовала дивизия, придан 427‑й смешанный артдивизион РГК, это еще одна 4-пушечная батарея, а также I/29 смешанный зенитный дивизион Люфтваффе, это две 4-пушечные батареи 88‑мм зениток, главная задача которых ПВО. Итого 16 орудий — это все, что могло быть противопоставлено 114 50-тонным танкам 6‑го мехкорпуса. Это не считая 238 Т-34, которые Гот не замечает.
Вроде понятно, КВ вступают в бой в первые дни. Казалось бы, после столь успешного дебюта, немцы только и должны говорить о КВ, ведь они впервые встретились с такими «мамонтами». В войсках должна возникнуть танкобоязнь. Но не возникла. Когда Гудериан 2 июля встретил Т-34, он сообщает об этом Готу как о сенсации. Гот должен был ответить: «Подумаешь, сенсация. И не таких мы видали еще 24 июня». Но для Гота сообщение Гудериана тоже сенсация.
А где же парадные КВ? Если в параде участвовали танки из танковых дивизий 7‑го мехкорпуса, то немцы должны были в них их и обнаружить. Проверим. По опубликованным данным в 14‑й и 18‑й танковых дивизиях на 6 июля было 34 танка КВ [Антонов, 1]. Они нанесли контрудар в районе Сенно — Лепель. Вот сообщение от 7 июля 1941 г. об этом бое.
«Один из танковых полков в районе Сенно отбил атаки танков противника, которые отошли в южном направлении. В бою подбито четыре 50-тонных танка противника» [Гот, 5, с.95].
Как мы видим, никакой куриной слепотой немецкие генералы не страдают и даже о четырех столь необычных тяжелых танках командующий группой поминает. Странно другое. Все немецкие генералы, пусть поздно, но отмечают появление на фронте среднего танка Т-34 и сообщают о его необычайной эффективности. А более грозный и неуязвимый КВ хоть и появляется в немецких мемуарах раньше, но не производит такой сенсации, как Т-34. Почему Блюментрит утверждает, что Т-34 в 1941 г. «были самыми мощными из существовавших тогда танков»? Почему он и его соратники не считают более мощным танком КВ? Это очень странно, поскольку всегда наиболее сильного противника выделяют сразу.
Первое появление «Тигров» в количестве 4‑х единиц в сентябре 1942 г. в районе Синявино действительно осталось незамеченным советским командованием по причинам, изложенным далее. Но зато потом…
«В январе 1943 года 1‑я рота 502‑го батальона участвовала в тяжелых боях в ходе отражения советского наступления по прорыву блокады Ленинграда. На 10 января в составе роты имелось семь «тигров», а также три Pz. IIIN и семь Pz. IIIL. К концу месяца пять «тигров» было потеряно в боях, причем три из них подорвали экипажи. Одна машина, сравнительно легко поврежденная и по какой–то причине не подорванная экипажем, была захвачена нашими войсками» [Барятинский, 3].
