Сергей Ченнык - Вторжение
«Не рой другому яму…» — в 1915 г. именно британцы (и вновь в союзе с французами) были жестоко наказаны десницей Всевышнего в виде смертельных немецких газовых атак.
В военном строительстве проблемы, с которыми столкнулись все без исключения воюющие стороны, предвещали конец господству устаревших военно-кастовых традиций. Они воплощались в Британии в кумовстве и покупке должностей, во Франции — в награждении высокими постами старших офицеров, часто не самых талантливых, но поддержавших переворот Луи Наполеона,[69] в России и Оттоманской империи — в крепостничестве.
В области тактики ведения боя Восточная война, особенно ее Крымская кампания — прообраз траншейной войны более чем за полстолетия перед первой мировой войной.{124} Тактика действий против противника, маневрирующего в поле, не получила какого-либо существенного развития. Все полевые сражения Крымской войны — это подавление противника огнем с одной или нескольких позиций в сочетании с прямолинейными лобовыми давлениями. В них мы обнаруживаем больше случая, чем умения.
Но даже при этом пусть небольшие, но все-таки уроки сражений в Крыму на много лет стали определяющими в разработке тактических приемов ведения боевых действий европейскими (и не только) армиями. Влияние Альмы, Инкермана и Черной речки прослеживается и в ходе Гражданской войны в США (1861–1865 гг.),[70] франко-прусской войне (1870–1871 гг.),[71] а также во всех других мировых и локальных войнах и военных конфликтах, вплоть до Первой мировой.
В области стратегии и оперативного искусства опыт Крымской войны показал, что расширение масштабов войны и тесная органическая связь между отдельными сражениями неизбежно ведут к расширению задач стратегии, к усложнению форм и методов стратегического руководства. Отныне стратегия как высшая составляющая военного искусства должна была решать такие новые задачи, как составление мобилизационных планов, выбор и подготовка главного театра военных действий, выбор операционных направлений. Особое значение обрела проблема стратегического развертывания войск и организация их взаимодействия при действиях на различных театрах войны или на разных операционных направлениях, а также взаимодействие сухопутных сил и военно-морского флота.
Впервые возникла необходимость заблаговременной разработки планов мобилизации, сосредоточения и развертывания армий к началу боевых действий, планов ведения всей войны, отдельных кампаний и сражений. В связи с этим возросла роль генеральных штабов как органов стратегического планирования, руководства подготовкой страны и армии к войне, руководства вооруженными силами в ходе войны.{125} Поражение России в войне привело к пониманию тождественности побед в кампаниях от рациональной и тщательно организованной боевой учебы в годы мира. В вопросах профессиональной подготовки военных кадров итоги Крымской войны наглядно демонстрируют прямую зависимость успеха на поле сражения от уровня образования командных кадров, тактической грамотности офицерского состава и необходимости постоянного военно-технического совершенствования оснащения армии. Проблема военного образования стала камнем преткновения для русской и английской армий. Не меньшей проблемой оказался и недостаточный уровень одиночной подготовки солдат и сержантов.
«Крымская кампания, как в зеркале, отразила все недостатки, вызываемые такой системою обучения войск в мирное время. Русский солдат по-старому явил себя героем в этой достопамятной войне: одиннадцать месяцев своею грудью отстаивал родной Севастополь; но в то же время в полевых сражениях слишком открыто и неумело подставлял грудь неприятельским пулям, а ближайшие начальники его оказывались не вполне искусными и опытными руководителями и распорядителями боя до той минуты, когда приходилось бросаться в атаку: в этом случае они не задумывались жертвовать собою, подавая славный пример и увлекая за собой своих подчиненных…»{126}Крымская война очень противоречива. Одно из ее противоречий состоит в том, что такие прекрасные солдаты, которыми обладали воюющие стороны — русские, британские, французские, итальянские[72] и вопреки сложившемуся мнению турецкие, сходились в сражениях, представлявших бесконечную цепь просчетов высшего военного командования всех сторон. Победу одерживал тот, у кого эти просчеты не носили характер роковых. При этом бездарность союзных генералов успешно конкурировала с бездарностью русских военачальников. Одновременно можно найти массу примеров великолепного исполнения своего долга рядовыми, сержантами, младшими и старшими офицерами всех армий. Но эти подвиги были лишь расплатой подчиненных за ошибки и отсутствие профессионализма старших.
Исследованием этой парадоксальности занимался британский военный историк и военный теоретик Бэзил Лиддел-Гарт[73] (хотя и весьма скептически оценивавший роль и место этой войны в истории военного искусства). Один из его выводов состоит в том, что «…при всей никчемности и бесперспективности Крымской войны мы можем извлечь из нее хотя бы некоторые уроки». Основным из них является бесплодность прямых действий, которыми эта кампания изобиловала. Лиддел-Гарт резонно утверждает, что «…когда генералы были слепы, нет ничего удивительного, что адъютант бросал Легкую бригаду прямо на пушки русских. Прямолинейность, которая пронизывала все действия английской армии, была настолько педантичной и сугубо формальной, что ставила в тупик французского командующего Канробера. Это продолжалось до тех пор, пока Канробер по прошествии нескольких лет не побывал на придворном балу. Тогда его внезапно осенила мысль и он воскликнул: «Англичане воюют так же, как Виктория танцует!».{127} Это, конечно, ирония, но подтекст в ней присутствует.
Говоря о русских, британский историк утверждает, что они «…не в меньшей степени были склонны к прямым действиям, поэтому однажды, когда они попытались применить маневр, полк после длительного марша в течение целого дня снова оказался к ночи перед Севастополем, откуда он выступил на рассвете».{128}
Основной вывод, который сделал автор касательно состояния армий, состоял в том, что «…если военный инструмент превосходит по своим качествам возможности полководца, значит, во всей системе имеется какой-то изъян».{129}
Согласимся, уж чего-чего, а изъянов с избытком хватало в организации военных машин всех воюющих сторон, причем на протяжении всей кампании. Отсюда проистекает еще один вклад Крымской войны в основы стратегического управления войсками: успех в кампании напрямую зависит от организации управления и взаимодействия на всех уровнях. Стратегические просчеты обнажили внутренние пороки России. Недостаток запасов вооружения, который пришлось уже в ходе войны наверстывать невероятными усилиями, отсутствие дорог, казнокрадство и взяточничество — следствие их. Последние два порока показали, насколько свой чиновник хитрее, изобретательнее, безжалостнее, а потому опаснее противника. Войны и военные конфликты последних лет только подтверждают это. В 1853–1856 гг. явственно стали просматриваться административная анахроничность и катастрофическая техническая отсталость Империи.
Единственное положительное, что есть в любой войне — это уроки, которые она преподносит. Но у нас и с этим проблемы — мы упорно не хотим ничему учиться. Вот и сейчас, совсем недавно грянул гром войны августа 2008 г. на Кавказе. И все снова, как 150 лет назад: бестолковость генералов, воровство, ободранные солдаты, устаревшая техника. И все на фоне массового традиционного героизма русского солдата, такого же неприхотливого и преданного стране.
Мы часто за все подряд, в том числе и за собственные проблемы ругаем американцев, а поучиться у них отношению к своей военной истории, которую они не делят на успешные и проигранные битвы, стоит. Для них главное — опыт, который можно извлечь и с максимальной эффективностью использовать в дальнейшем. В 1986 г. заместитель командующего сухопутными войсками США генерал-лейтенант Р. Форман отметил связь военной истории с современностью. «Состоявшаяся 120 лет назад битва при Геттисберге,[74] — сказал он, — имеет отношение и к нынешней воздушно-наземной операции, так как она подтверждает все принципы ведения войны. Она заставляет нас думать о факторах времени и местности, о необходимости разведки и четкого управления. Сегодня мы не будем сражаться, как тогда, но Геттисберг заставляет нас творчески мыслить».{130}
Так и кампания в Крыму: не имея почти ничего общего с современной концепцией ведения боя, оно заставляет задуматься над ним, преподнося уроки, хоть горькие и обидные, но актуальные до сегодняшнего дня.
Нужно отметить, что американские исследователи часто обращаются к истории Крымской войны и Альминского сражения, проводя параллель между этими событиями и последующими, произошедшими на американском континенте спустя несколько лет. Иногда даже складывается впечатление, что там, за океаном, Крымской войной интересуются больше, чем здесь — на земле, где разворачивались эти драматические события.
