Алекс Бухнер - Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944
Неприятель был теперь настороже, фактора внезапности больше не существовало. Зажигались все новые и новые прожектора, высоко вверх поднимались осветительные ракеты, неприятельские солдаты не жалели патронов. Внезапно по всему фронту разгорелась жаркая схватка. Противник увидел, что вслед за 105-м полком прямо на его позиции наступает 72-я дивизия. Но ее части, движущиеся от поселка Журжинцы по открытому пространству, сильнейшим огнем русских были прижаты к земле, а через некоторое время были вынуждены повернуть обратно. Немногим лучше обстояли дела и у корпусной группы «Б». Двигавшейся в качестве передовой части 112-й дивизионной группе еще удалось без единого выстрела подойти к первым вражеским траншеям и преодолеть их. Но основная масса корпусной группы «Б» попала под огонь пришедшего в себя противника, отклонилась к юго-западу, смешалась с основной массой солдат 72-й дивизии и была оттеснена к югу. Командир корпусной группы полковник Фуке при штурме батареи противотанковых орудий был тяжело ранен (и потом умер в советском плену).
5-й танкоразведывательный батальон дивизии СС «Викинг» также преодолел первый отрезок пути относительно быстро. Столь же быстро он прорвал первую линию обороны неприятеля, подавил пулеметные гнезда и позиции противотанковых орудий, захватил первые позиции, находившиеся на холмах у селения Почапинцы. Затем разведбатальон примерно в то же время, что и 105-й полк, вышел на дорогу, проходившую рядом с господствующей высотой 239, занятой крупными силами неприятеля. Около 4.30 разведбатальон предпринял попытку взять высоту, но первый приступ был остановлен сильным огнем у подножия высоты. Под фланкирующий огонь попали и разведбатальон, и следующая за ним штурмовая бригада «Валлония». Разведбатальон, в составе которого еще оставалось несколько танков Pz. III, предпринял еще одну тщетную атаку высоты. Но огонь уже занявшего все свои позиции неприятеля оказался слишком плотным.
Тем временем подошла основная масса дивизии СС «Викинг». От 72-й дивизии подкатывались волнами части прорыва, которые не могли преодолеть дорогу и двигаться дальше на север. Различные части и подразделения перемешались, ночью, под огнем неприятеля управление войсками стало почти невозможным, и уже первый эшелон не мог двигаться дальше.
Между тем приблизился второй эшелон и встал, натолкнувшись на первый. Беспорядок и неразбериха еще более усилились. За их спинами, в Шендеровке, томились и мучились под обстрелом все еще многочисленные тыловые службы — в неразберихе своих грузовиков и телег, освещаемых лишь пламенем горящих деревенских изб. Враг уже добрался до окраины поселка, но тут он снова был отброшен ударом остатков 5-го танкового полка дивизии СС «Викинг». 32 вражеских танка было уничтожено в этом бою, в котором не отступил ни один из танков 5-го танкового полка. Благодаря стойкости танкистов были спасены ожесточенно сражавшиеся и державшие оборону 57-я и 88-я пехотные дивизии, действовавшие в качестве арьергарда.
Генерал Штеммерман вместе со своим адъютантом погиб вскоре после начала прорыва, когда при смене КП рядом с ним разорвался снаряд. Командование тут же принял на себя генерал Лиеб.
Увязая в нанесенном в низины снегу, двигаясь в направлении высоты 239, сплотившиеся в общую группу силы прорыва под командованием своих мужественных офицеров и унтер-офицеров пробивали себе путь вперед.
Если Шендеровку можно считать воротами в ад, то ночь с 16 на 17 февраля, оглушавшая громом разрывов и воем снарядов, расцвеченная осветительными и сигнальными ракетами, была преддверием ада.
Но собственно ад разверзся 17 февраля...
Отчаянный рывок к свободе
Когда забрезжил рассвет 17 февраля, прорывающиеся из котла войска, к своему горчайшему разочарованию, со всей отчетливостью увидели, что по обе стороны высоты 239 стоят не германские танки, готовые прикрыть их от вражеских пуль и снарядов, но полностью готовые к обороне силы неприятеля. Танки, противотанковые и полевые орудия открыли огонь по уже измотанным частям первого эшелона и по все прибывающим колоннам второго и третьего эшелонов. Все перемешалось в невообразимом беспорядке, никакое управление боем стало невозможным. Запряженные в телеги лошади вставали на дыбы и рвали постромки, сами телеги сталкивались и разлетались на части, еще передвигавшиеся своим ходом грузовики застревали и вспыхивали от попадающих в них пуль и раскаленных осколков снарядов. Люди метались во все стороны, пытаясь найти укрытие на по большей части плоской равнине, сбившиеся в кучу отряды, еще не понявшие ситуации, бежали вперед с криками «Ура!», пытаясь пробиться, другие старались укрыться в глубоких заснеженных оврагах или в жидких перелесках. Все усиливающийся огонь неприятеля хлестал по сбившимся массам солдат, падавших под ним на землю. Многие пытались хоть как-то организовать круговую оборону. Но кроме фаустпатронов у них не было никакого оружия против подходящих со всех сторон вражеских танков. Противотанковые и полевые орудия, несмотря на упряжки из восьми-десяти лошадей, скользили по обледеневшей почве или застревали в ямах. Все же несколько русских танков удалось подбить фаустпатронами. Двое солдат из 389-го истребительно-противотанкового дивизиона, уже давно оставшихся без своих орудий, подбили фаустпатронами пять стальных чудовищ, остальные на этом участке повернули назад. Однако на смену этим танкам вскоре появились новые, а огонь врага только усиливался. Если до сих пор войскам еще удавалось тащить с собой тяжелое вооружение, то теперь все оно было брошено — легкие и тяжелые орудия, минометы и пулеметы. Здесь же решилась судьба тех раненых, которых еще везли с собой на телегах, — теперь они были предоставлены самим себе. А враг не знал никакой пощады. Полковник Франц, начальник штаба XXXXII корпуса, видел, как примерно пятнадцать русских танков проутюжили овраг, в котором стояла колонна телег с ранеными. Лошадей расстреляли из пулеметов, а телеги размололи гусеницами. Дивизия СС «Викинг» везла с собой 130 тяжелораненых, из которых доктор Тон смог спасти едва ли дюжину. Еще около 140 тяжелораненых, находившихся в гусеничных транспортерах этой дивизии, были расстреляны советскими танками западнее Шендеровки. Вместе с ними погиб и доктор Иссельштайн. Не смогли избежать подобной судьбы и колонна с ранеными бригады «Валлония», и другие раненые.
Но этот адский день далеко еще не подошел к концу...
Донесшийся с юго-востока шум битвы поначалу показался не таким уж сильным. Но сначала поодиночке, потом группами и целыми подразделениями оттуда стали подходить солдаты, растерянные и потерявшие ориентировку, не способные в одиночку найти выход из этого хаоса. Сотни, тысячи солдат из всех частей и соединений, разных родов войск, кое-кто из них под командованием офицеров, собрались в единую толпу, двигавшуюся в том же направлении. Под их отчаянным ударом враг отошел, оставив восточную часть поселка Почапинцы, русская пехота была выбита из села, даже отдельные танки отступили перед этим валом человеческих тел. Но вот в неорганизованную и ничем не защищенную массу наступающих ударили пулеметные очереди, артиллерийские снаряды, рявкнули полевые и танковые орудия, вырывая из этой толпы все новые и новые жертвы. Лишь потеряв многих товарищей убитыми и ранеными, удалось наконец подавить этот смертоносный огонь. Только вперед, только наступать, прочь от этого огня, туда, где стоят германские танки — ведь где-то там они должны быть. Пешком, на лошадях, спасенных от съедения, на самых последних еще передвигающихся транспортных средствах человеческая масса перевалила через высоту 222,5 и обошла ее вокруг. Но вместо оставшихся нескольких километров, как они считали, им предстоял еще многочасовой смертный путь длиной от 20 до 30 километров.
Наконец-то кольцо вражеского окружения было прорвано.
Это было бы так, если бы на пути у них не лежал Гнилой Тикич, ставший последним серьезным препятствием. Жарким летом он был всего лишь довольно большим ручьем, но за прошедшие три недели оттепели разлился и стал потоком шириной от 20 до 30 метров, глубиной более человеческого роста и довольно быстрым. Холода последних дней не сковали его льдом, лишь по берегу шла ледяная кромка да по стрежню проплывали большие льдины. Берега были болотистыми, двухметровый обрыв перед несущейся водой тоже покрывал лед.
И нигде, сколько хватает взгляд, ни моста, ни лодки, ни плота.
Менее чем через час на берегу собралось около 20 тысяч человек. Они не имели представления, где находятся передовые части деблокирующей группы, они не знали, что ранним утром этого катастрофического дня подполковник Бекке снова повел в наступление на прорыв свои тяжелые танки и в течение дня даже подошел к роковой высоте 239 южнее поселка Журжинцы[20]. Собравшиеся в огромную толпу люди не знали, что их товарищи-мотопехотинцы удерживают Октябрь[21] только ради них. Не знали они и того, что лишь в трех километрах выше по течению находится Лысянка, в которой 1-я танковая дивизия навела для них мост, — и уклонялись все дальше к югу, где, как считали они, могли соединиться со своими товарищами, обороняющими плацдарм у Лысянки.
