Михаил Лебедянский - Портреты Тициана
Лицо художника, обрамленное пышной ухоженной бородой, отличается тонкими и выразительными чертами, высоким мощным лбом и спокойным, вдумчивым взглядом. Перед нами человек, полный жизненных сил, внутренней энергии, уравновешенный, решительный, умный. Кажется, что жизнь его движется, как глубокая, полноводная река – широко, плавно, ровно и спокойно от своих истоков и до дней, когда художник писал свой портрет. Тициан был скуп на слова. Его письма в большинстве случаев представляют собой просьбы, коммерческие послания, полные практических вопросов и почти не затрагивающие проблем искусства и живописи. Он не теоретизировал, он всегда работал не покладая рук, и мы можем предположить, что в молодости Тициан был деловым человеком, а уже затем стал художником.
Может быть, именно поэтому ему, как немногим среди мировых знаменитостей, удавалось так успешно вести свои дела, стать признанным художником Венецианской республики и придворным художником императора Карла V, поставить на широкую ногу свой дом в Венеции, где он принимал знаменитостей со всей Европы. Кстати, именно таким преуспевающим и уверенным в себе человеком выглядит Тициан на берлинском автопортрете.
Сохранилось свидетельство о жизни Тициана в собственном доме на Бири-Гранде на окраине Венеции, на берегу лагуны, откуда в хороший день видны вдалеке заснеженные вершины его родных Альп. В Венеции Тициан жил, словно повседневно участвуя в радостном карнавале. Гуманист Франческо Присчианезе писал: «Первого августа я был приглашен на вакхическое празднество, посвященное некоему Ферраре Агюсто – имя, которое я так и не смог себе объяснить, несмотря на то, что к нему возвращались на протяжении вечера, – в прелестный сад, принадлежащий мессеру Тициану, хорошо известному, превосходному живописцу. Большинство из наиболее известных людей города были там, такие, как Пьетро Аретино, Якопо Тати, называемый иль Сансовино, Якопо Нарди и я – четвертый в том избранном кружке. Солнце пригревало очень сильно, хотя место само по себе было тенистым, так что мы проводили время, пока столы выносили наружу, в рассмотрении картин, поражавших нас своей жизненностью, которые наполняли весь дом, и наслаждались красотой и очарованием сада расположенного на противоположном конце Венеции у морского берега. Находясь в нем, можно было видеть красивый остров Мурано и другие места. Едва только зашло солнце, как по воде заскользили бесчисленные гондолы, наполненные прекрасными женщинами. Музыка и пение звучали вокруг нас и аккомпанировали нашему веселому ужину»[13].
Человек на автопортрете из берлинского музея мог быть великим портретистом. Для художника портретов в первую очередь нужен талант, умение создать живыми красками точный внешний образ человека на холсте. Таким несомненным талантом Тициан был наделен от природы. Но в неразрывном единстве с этим талантом превосходному портретисту важно иметь богатый собственный внутренний мир, основанный на знаниях и огромном жизненном опыте общения с людьми, чтобы в красках не только передать внешнее сходство портретируемого, но и запечатлеть на холсте особенности внутреннего духовного облика модели. Тициан, что подтверждает его автопортрет, обладая необычайной живописной одаренностью, был также проницательным человеком, которому мера его таланта предназначила стать величайшим портретистом во всем мировом искусстве.
Второй, более поздний Автопортрет (Прадо, Мадрид) Тициан написал подчеркнуто строго, в профиль, отчеканив свой образ, как на медали, монете или античной камее. Здесь он специально изобразил себя с кистью в руке, подчеркнув свое призвание живописца, так как в старости его враги стали поговаривать, что ему изменяет зрение, руки его ослабли и он уже не может удержать кисти в руках.
Здесь уместно привести свидетельство Марко Боскини в книге Богатые сокровища венецианской живописи (1674) о методе работы Тициана. – «…Тициан покрывал свои холсты красочной массой, как бы служившей ложем или фундаментом для того, что он хотел в дальнейшем выразить. Я сам видел такие энергично сделанные подмалёвки, исполненные густо насыщенной кистью в чистом красном тоне, который призван был наметить полутон, либо белилами. Той же кистью, окуная ее то в красную, то в черную, то в желтую краску, он вырабатывал рельеф освещенных частей. С этим же великим умением, при помощи всего лишь четырех мазков, вызывал он из небытия обещание прекрасной фигуры… Заложив эти драгоценные основы, он поворачивал свои картины лицом к стене и порой оставлял их в таком положении месяцами, не удостоив их даже взглядом; когда он брал их снова в работу, он разглядывал их с суровым вниманием, точно это были его злейшие враги, дабы увидеть в них какие-либо недостатки. И по мере того, как он открывал черты, не соответствовавшие его тонкому замыслу, он принимался действовать, подобно доброму хирургу, без всякой жалости удаляющему опухоли, вырезывающему мясо, вправляющему руки и ноги. Работая таким образом, он корректировал фигуры, доводя их до той высшей гармонии, которая способна была выразить красоту природы и искусства… Последние ретуши он наводил ударниками пальцев, сглаживая переходы от ярчайших бликов к полутонам и втирая один тон в другой. Иногда тем же пальцем он наносил густую тень в какой-либо угол, чтобы усилить это место, либо же лессировал красным тоном, точно каплями крови, в целях оживления живописной поверхности. Именно так доводил он до полного совершенства свои фигуры»[14].
Кроме автопортретов Тициана, существует его портрет, написанный Паоло Веронезе. Он сделал этот портрет затейливо, с юмором и блистательно, по-карнавальному, поместив Тициана в качестве музыканта в центре огромной картины Брак в Кане, находящейся ныне в Лувре.
Тициан изображен в компании других знаменитых венецианских живописцев – Тинторетто, Якопо Бассано, играющего на флейте, и самого Паоло Веронезе, одетого в роскошное белое одеяние и музицирующего на виоле да гамба. Изобразив живописцев в облике музыкантов, Веронезе не только подчеркнул любовь к музыке, широко бытовавшую в Венеции, но, предоставив художникам определенные музыкальные инструменты, он как бы подчеркнул их значение и место в общем оркестре великолепной венецианской живописи XVI века.
Например, Якопо Бассано, прославившийся картинами из крестьянской жизни, играет на флейте. Сам Паоло Веронезе играет на виоле да гамба, которую иногда изображали в руках Аполлона. А Тициану он предоставил подобие огромного контрабаса, который вместе с величественной фигурой знаменитого живописца, сосредоточенно играющего на своем монументальном инструменте, одновременно подчеркивал и его центральное положение среди современников-живописцев, и его несколько тяжеловесное и подавляющее присутствие в кругу венецианских художников. Но Паоло Веронезе все это написал на огромной многофигурной картине, так что среди более ста персонажей луврского Брака в Кане изображения и характеристики Тициана и других художников растворяются в общем праздничном, свободном и веселом событии.
Гуманист Присчианезе, описывая ужин в доме Тициана, восхищенно писал о том, «как по воде заскользили бесчисленные гондолы, наполненные прекрасными женщинами». Невозможно представить себе Венецию без прекрасных женщин, так же, как невозможно описать творчество Тициана без портретов прекрасных женщин. Их образы составляют сердцевину, некий магический центр всего его творчества.
Художники и историки искусства иногда говорят: «тициановская женщина». И они сразу понимают друг друга, потому что в своих картинах Тициан создал собственный образ женской красоты, вдохновляясь прежде всего античными скульптурами – обнаженными богинями с округлыми формами тела, со спокойным выражением лица, с прямой греческой линией носа и пышными, рассыпающимися по плечам или собранными в пучок на затылке золотыми волосами. В Венеции женщины красили волосы именно в этот цвет. И неслучайно Тициан своих безымянных красавиц называл Венерами. Портреты и картины Тициана с образом Венеры желали получить многие заказчики, и он писал их практически всю свою долгую жизнь.
Среди его работ много знаменитых женских образов: Vanitas (Суета сует, Старая пинакотека, Мюнхен), Дама с зеркалом (Лувр, Париж), Тарквиний и Лукреция, Портрет молодой женщины (Виоланте), Молодая женщина в черном платье (все – Музей истории искусства, Вена), Флора (Галерея Уффици, Флоренция), Любовь земная и любовь небесная (Галерея Боргезе, Рим), Венера Урбанская (Галерея Уффици, Флоренция), Портрет девушки в мехах (Музей истории искусства, Вена), Портрет молодой девушки (Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург).
Остановимся на Флоре, хотя это название появилось на гравюре с картины, сделанной через столетие, и, возможно, не соответствовало замыслу художника. Но если название достаточно условно, то само произведение Тициана представляет совершенный образец его идеала женской красоты. Композиция уравновешена во всех частях: на нейтральном фоне представлена женщина с чуть повернутой в сторону склоненной головой, идеальным греческим скульптурным лицом, пышным телом, напоминающим облик греческих Афродит или Нику скульптора Пеония, у которой на одном плече туника завязана, а другое плечо и грудь обнажены, и ткань спадает ровным и прелестным водопадом многочисленных тонких складок. Так же, с одной обнаженной грудью, греки лепили фигуры амазонок. Поэтому связь портрета Тициана с образами античной скульптуры очевидна.
