Джулия Кэмерон - Поиск источника: настойчивость на пути художника
Мы с моей товаркой сидим в уютном уголке греческого ресторанчика, строим планы относительно своей работы и изо всех сил стараемся перехитрить собственное эго. Мы стараемся смириться – это самый надежный способ справиться с его упрямым противостоянием. Скажите: «Я готова творить плохо», – и обретете возможность творить, а зачастую – и очень хорошо. Завтра надо позвонить подруге, а потом сесть за пианино.
Волшебная лозаСтремясь к вдохновению, мы первым делом должны научиться смирению. Прочистить канал и получить помощь свыше часто помогает молитва. Занятые собой, желанием выказать ум или оригинальность, мы зачастую перекрываем собственный творческий поток. А ведь как часто хорошие идеи приходят в тот миг, когда мы пытаемся помочь другому!
Возьмите ручку. Пронумеруйте строки с первой по пятую. Перечислите пять способов применить свои таланты с пользой. (Можете попросить: «Господи, пусть этот мой труд будет полезен».) Когда мы стараемся быть полезны, то даже выражаться начинаем понятнее. Мы говорим простыми и ясными словами. Когда просим помочь быть полезными, то обращаемся к чувству щедрости. Готовые отдавать, тоже исполняемся чувства щедрости. Мы больше не сжимаемся в точку – мы растем, обретаем ощущение свободы, и работать становится легче.
Я не верю в старение. Я верю, что человек вечно меняется вслед за солнцем. В этом я оптимистка.
Вирджиния ВулфОтказаться от роли автора
Утром, сев за пианино, я начала выстраивать новое вступление к «Магеллану». Ночь, море, шторм, 13 месяцев в пути – все это должно звучать в музыке. Матросы готовы взбунтоваться, Магеллан исполнен решимости и намерен идти вперед любой ценой. Сидя за пианино, слышу обрывки мелодии. Одна тема спорит с другой. Я изо всех сил пытаюсь перенести эту сумятицу на бумагу. Звоню Эмме: «Вот, послушай. Как по-твоему?»
«По-моему, хорошо», – отвечает Эмма.
Я работаю над «Магелланом» уже более шести лет. Самые первые мелодии приходили ко мне разом, песня за песней. Я старалась уловить их, поскорее включала магнитофон, царапала на листке бумаги ноты, пыталась записать услышанное. На самых первых кассетах «Магеллана» в фоне слышны обрывки разговоров – я как раз забежала в ресторан перекусить, и тут меня одолела музыка. Еще одну кассету записала за рулем. Музыка просто пришла без спроса, нахлынула, не интересуясь, чем я занята. Эмма работает над «Магелланом» уже три года. Эти мотивы одолевают ее так же часто, как меня. Мы с ней изучили многочисленные биографические труды о Магеллане и внимательно прочли дневник его секретаря Антонио Пигафетты. История путешествия Магеллана – это история великих свершений, и мы изо всех сил стараемся рассказать ее, не умаляя. Всего у нас 45 музыкальных произведений, которые нужно объединить в целое.
Вчера я говорила с писательницей, которая только что начала писать новый роман. Обычно текст приходит к ней внезапно, вдруг. Поэтому она вышла на улицу и гуляла, прислушиваясь к разворачивающейся истории. «Мы не контролируем то, что создаем. Оно само приходит в мир через нас, – призналась она. – Такое впечатление, что этого хочет некая сила, которая во много раз больше нас самих». И вот она ждет, чтобы эта Великая Сила показалась вновь.
Работая над «Магелланом», я часто чувствовала, что через меня в мир рвется нечто, многократно меня превышающее. Музыка приходила когда хотела, вне зависимости от того, чем я была занята и где находилась. Музыка хотела звучать так, а не иначе. Я могла услышать ее звучание и перенести на нотный стан. Но я не создавала эту музыку. Она приходила ко мне уже готовой. Я была ей не хозяйкой, а служанкой. Музыка сама знала, что ей нужно.
Люди с планеты, где нет цветов, наверное, думали бы, что мы день-деньской упиваемся счастьем, имея вокруг себя такую красоту.
Айрис МёрдокКогда мы позволяем творчеству свободно течь сквозь нас, отказываемся от роли автора. Творчество само становится своим автором, само выбирает ту форму и цвет, которые ему по вкусу. Я могу запланировать, что за чем идет, но потом все равно должна буду принять ту последовательность, которая пожелает родиться. Это и есть вдохновение – готовность покориться гласу свыше, тончайшим вибрациям самого произведения.
Художник Роберт Мазервелл утверждает, что первый мазок на холст кладет он сам, а дальше кисть пускается гулять по грунтовке сама. Так же получается и с музыкой. И с актерским мастерством. Нечто пытается родиться на свет с нашей помощью, и лучшее, что мы можем сделать, – не мешать его появлению.
Чтобы творить, надо ослабить контроль. Мы должны идти вперед на одной лишь вере. В этом отношении искусство всегда оказывается на шаг впереди художника и зовет нас вперед. Очень хорошо описывает это танцовщица Агнес де Милль: «Жизнь предполагает отсутствие уверенности, незнание того, что и как будет дальше. Едва только вы узнаете это, как начнете понемногу умирать. Творческие люди никогда не знают наверняка. Мы угадываем. Мы можем ошибаться, но все же делаем прыжок в темноте».
Чтобы не знать, нужно смирение. Чтобы быть смиренным учеником собственного творчества, нужна отвага. Вчера я получила письмо от одной писательницы: «Наши творения – наше зеркало. Когда у нас дела идут негладко, то и они нехороши собой. Когда у нас нет на них времени, то и у них на нас времени не находится. Когда устаем мы, устают и они, а если мы слишком долго сжимаем их в руке, вся пыльца с их крылышек осыпается. Наша с ними связь тонка и неистова, но без них мы не стоили бы ничего. А значит, будем делать то, что следует».
Как нам не дано выбора, так и творческой личности не позволено отворачиваться от какого бы то ни было существования: один-единственный самовольный отказ лишает художника благодати и делает его вечным грешником.
Райнер РилькеА чтобы «делать то, что следует», нужно неустанно питать свое творчество. Нужно делать все, чего оно потребует, ибо, как заметила моя знакомая, «без них мы не стоили бы ничего». И потому я пишу утренние страницы, каждую неделю хожу на прогулки и бываю на творческих свиданиях. Я стараюсь внимательно следить за тем, что прорывается на свет. Я сажусь за письменный стол или за пианино и прислушиваюсь до тех пор, пока не услышу, что через меня хочет явиться в мир. Я стараюсь быть ненавязчивой и усердной. Стараюсь ничего не пропустить. Творчество приходит в мир через меня, и потому мой внутренний механизм не должен бить током или пребывать в напряжении. Я молюсь, чтобы мне позволено было приносить пользу и жить сегодняшним днем. Творчество рождается во мне каждое мгновение, каждый день. Нельзя торопиться – у него свое понимание скорости. «Есть слона по кусочкам» не значит «да успокойся ты». Это значит – «делать простые действия и получить результат».
Борясь с депрессией, я одновременно борюсь с инерцией. Чтобы заставить себя шевелиться, нужна помощь Божья. Я прошу об этой помощи каждый день. «Забери прочь то, отчего мне трудно, – молюсь я. – Пожалуйста, забери у меня навсегда все те недостатки, что мешают быть полезной тебе и моим товарищам». Чтобы изо дня в день выполнять все необходимое творческому человеку, мне нужна дисциплина. Хорошо, что есть моя юная оперная певица Дейзи – я могу позвонить ей и рассказать о своей музыке. Хорошо, что есть знакомый писатель – с ним можно поговорить о моей книге. И каждый из них задает один и тот же вопрос: «Ты сегодня работала?» И сегодня я могу честно ответить: «Да».
Волшебная лозаЭго держится за нас мертвой хваткой. Чтобы увидеть это воочию, попробуйте простое упражнение: десять раз закончить одно и то же предложение. Готовы? Пишите: «Я не могу допустить, чтобы создателем моей работы стал Бог, потому что…» Вот увидите: вы не доверяете Богу. Увидите, что не доверяете себе самому. Да что там, сам вопрос уже может немало вас разозлить.
Снова возьмите ручку, а лучше фломастер. Нарисуйте небольшую табличку и разместите ее так, чтобы было хорошо видно с вашего рабочего места. На табличке должно быть написано: «О’кей, Бог, ты позаботься о качестве, а я – о количестве».
Изобретение и то, что рождается изнутри художника, – вещи разные.
Эдвард ХопперРадость
Бессознательное творит, эго – редактирует.
Стэнли КьюницВ здании на пересечении 89-й улицы и Амстердам-авеню, скользя, отъезжает вбок дверь. Аккуратно ступая, оттуда выходят две лошади. Их седоки, сведя брови, бдительно следят за происходящим. От академии верховой езды «Клермонт» до парка – три квартала по оживленным улицам, и проехать это расстояние верхом не так-то просто. Добраться до начала маршрута, которым катают по парку новобрачных, – уже победа.
Но в парке, под сенью деревьев, наездники причмокивают, встряхивают поводьями, и лошади пускаются бодрой рысью. Катание длится около часа. Этого времени хватает, чтобы проехать вокруг озера и сделать крюк по лесу на северной его оконечности. Когда моя дочь Доминик была совсем малышкой, я держала в «Клермонте» нашу Аппалузу. Усадив дочь в седло перед собой, ехала с ней в парк. Не одно утро встретили мы у пруда, споря с бегунами за гравийную дорожку.
