Джулия Кэмерон - Поиск источника: настойчивость на пути художника
– Ну так выдели 20 минут и запиши его, – советую я.
– Ладно-ладно. Но имей в виду, я знаю, что это просто твой очередной приемчик.
Я верю в простые приемы. Я верю во все, что помогает работать продуктивнее. А значит, верю в 20-минутные отрезки времени, которые можно потратить на страницу текста. Это такой творческий эквивалент быстрого секса – не идеально, но все-таки очень даже неплохо.
– Вообрази, будто ты страстно влюблена, – говорю я Соне. – И у тебя только 20 минут на встречу с любимым. Ты к нему пойдешь?
– Ну конечно, – смеется Соня.
– Ну, вот…
Когда страстно хочется творить, мы становимся похожи на пылких влюбленных. Мы безудержно стремимся хоть на мгновение остаться с предметом страсти, нам хочется еще, но и того, что есть, достаточно, чтобы жить дальше. Вчера я 20 минут провела за пианино. Наиграла кое-что из «Магеллана», а потом просто дурачилась. Когда я встала из-за инструмента, зазвонил телефон. Это был продюсер, которого заинтересовал «Магеллан». Он хотел договориться о встрече. Восприняла ли я это со всей открытостью? Да, ведь в случившемся была некая синхронность – я только что слегка прикоснулась именно к этому проекту. Назначив продюсеру встречу, пообещала себе, что организую перед ней еще несколько небольших свиданий с пианино. Мое отношение к музыке очень похоже на отношение Сони к писательскому труду: я сочинила уже немало, но никак не отделаюсь от мысли, что мне просто повезло. Моя музыкальная карьера складывается понемногу, по чуть-чуть. День за днем, нота за нотой – вот так она и рождается.
Идеального стихотворения не существует. В день, когда его напишут, наступит конец света.
Роберт ГрейвсКогда мы думаем лишь о том, что возможно, то перестаем замечать вероятное. Перестаем безуспешно гадать о том, что могло бы быть. Стоит заняться делом, как все препятствия на творческом пути немедленно теряют в размерах. Шансы на то, что ваш роман будет опубликован, чертовски подскакивают, если он уже написан. Иными словами, когда мы концентрируемся на том, что делаем, дальнейшие шаги из безумных фантазий становятся логическим следствием сделанного.
Сейчас я пишу эту книгу и работаю над «Магелланом». Я пишу книгу ежедневно. Мои привычки по части письма давно устоялись. Чтобы так же серьезно относиться и к музыке, приходится делать над собой усилие. Но и тут на помощь спешит подход «есть слона по кусочкам». Я касаюсь клавиш, и Магеллан отдает швартовы. Его паруса наполняются ветром, моя страница – новыми нотными знаками. А на улице сияет прорвавшееся сквозь облака солнце.
Без доброты невозможна истинная радость.
Томас КарлейльВолшебная лозаПопробуйте в течение недели ежедневно уделять 20 минут своему творчеству. Поставьте таймер. Это ведь «всего лишь» 20 минут. Поупражняйтесь в игре на пианино. Запишите свое выступление на магнитофон. Сядьте за стол и напишите еще кусочек книги. Загрунтуйте холст и начните писать. Двадцать минут – это совсем недолго. При желании 20 минут найдутся у каждого. Посмотрите, чем занят ваш день. Где можно выкроить 20 минут?
Возможно, чтобы сесть за работу, вам потребуются помощь и поддержка «волшебного зеркала». Возьмите список друзей, которые вас поддерживают, и назначьте одного из них своим коллегой. Позвоните ему и объясните, что вы намерены писать по 20 минут в день и нужно, чтобы кто-то за этим следил. Когда я переписываю «Магеллана», ежедневно созваниваюсь с Дейзи Пресс, мой подругой и оперной певицей. «Привет, Дейзи, – говорю. – Я сажусь за пианино». Звонок Дейзи дает мне опору под ногами. Дав ей обещание, я уже не могу увильнуть. В конце концов, это же «всего лишь» 20 минут.
Отвага творить
Даже если пробудить в себе интерес мы не можем, быть добрыми нам вполне под силу.
Сэмюэл ДжонсонЗа окном, на Коламбус-авеню, завывают и проносятся сирены, одна за другой. На мгновение они заглушают разговор. Потом снова становится тихо или относительно тихо, и опять можно расслышать голос Дейзи. Мы пришли пообедать.
– Для меня музыка – это чистый экстаз, – говорит она. – Когда я пою хорошо, то чувствую, что сливаюсь с Богом. Это ни на что не похоже. Такая тесная связь!
– Я тебя понимаю, – подхватываю я. – Когда я сажусь за пианино и пишу музыку, то тоже чувствую себя так, словно едина с Богом. Я как будто становлюсь больше. Ничто другое подобного чувства мне не приносит.
Мы сидим в маленьком греческом ресторанчике. Официант хорошо меня знает. Он предлагает тарелку супа и чашку ромашкового чая. Моя компаньонка, оперная певица, заказывает мятный напиток. Золотится вечерний небосвод, а мы с Дейзи все беседуем о том, как наша работа помогает установить связь с Богом. Мы обе обретаем Бога в музыке. Это даже немного пугает.
– Так что же, тебе было сказано, что сейчас твое дело – музыка? – допытывается Дейзи. Это к ней я обращаюсь за поддержкой в своих музыкальных штудиях.
– Мне было сказано, что я должна заниматься пианино. Если хочу научиться играть на пианино, надо потратить на это время. Но мне страшно за ним сидеть. И мне не нравится чувствовать то, что чувствую.
– Как я тебя понимаю! Когда садишься за пианино, чувства бывают самые спутанные.
– А я как-то не готова к спутанным чувствам.
– Вот-вот, – смеется она. – Я тоже не готова.
Официант снова наполняет чайник водой. Мы замолкаем и сидим в тишине, наслаждаясь обществом друг друга. Через минуту обе признаемся, что стараемся увернуться от работы. Она нас пугает. Но когда начинаем говорить об этом, вдруг страшно хочется заняться своей работой.
Горе можно пережить в одиночестве, но чтобы познать радость, надо разделить ее с другими.
Марк Твен– Давай я буду звонить тебе на автоответчик и говорить, что сажусь за пианино, – решаюсь я.
– Давай я буду звонить тебе на автоответчик и говорить, что собираюсь сесть писать музыку.
– А ты будешь писать утром или днем?
– Не знаю, но буду обязательно. А ты?
– И я буду.
Так мы и договариваемся. Я вернусь к работе над «Магелланом», а подруга впервые попробует написать музыкальную композицию. Она виртуозная певица с прекрасным сопрано, но ей всегда хотелось писать музыку. И она решила попробовать. Для этого только и нужно было, что обратиться к «волшебному зеркалу». И разбудить в себе готовность принять помощь. «Там, где двое или трое собраны во имя Мое…»
Как часто оказывается, что достаточно лишь поделиться с другим – и творческий ступор куда-то исчезает. Мы можем помочь друг другу, и если этой возможностью воспользуемся, впереди нас могут ждать великие свершения.
Творить – все равно что бежать марафон. Бегун бежит сам, но как же помогают ему подбадривающие его друзья!
Всякий раз, выступая на сцене, актер не прячется, а раскрывается навстречу зрителю.
Жанна Моро«У тебя получается лучше, чем ты думаешь, – может, например, сказать Соня. – Пусть тебе не нравится то, что ты пишешь, но ты же пишешь. Ты садишься за работу, даже если не хочется, а это уже очень много. Почему никто никогда не рассказывал нам о том, что художнику нужна отвага?»
Отвага творить – это отвага, которая нужна, чтобы переплавить наши чувства. Из вихря эмоций рождается некая мощная форма – сочетание мазков краски, стих, несколько тактов песни. Это – наша личность в чистом виде, какой бы облик она ни приняла. Мы стремимся выразить то, что хочет быть выражено через нас. Причем порой выражать это неприятно, и эго твердит, что получилось плохо, да и сами мы очень так себе.
Сегодня днем позвонила одна весьма уважаемая писательница. Она начала новую книгу, но никак не может с ней справиться. «Я поняла, что все время говорю себе: начни заново. А потом думаю: нет, не начинай заново, постарайся поверить». Не всегда удается поверить, что мы лучше всех можем судить то, что приходит через нас в этот мир. Иногда мы оказываемся довольно грубыми. Не видим красоты, которую сами же создаем. Некоторые из моих книг казались мне плоскими и лишенными искры – а потом оказывалось, что именно об этих книгах пишут мне читатели много лет спустя.
Я полагаю, нужно признать: наше творчество нам не принадлежит. Это мы принадлежим ему. Думаю, чем скорее мы это признаем и оставим попытки контролировать все и вся, тем лучшую услугу себе окажем. По каким-то неведомым причинам Бог избрал некоторых из нас и велел писать, и поделать с этим ничего невозможно. Я верю, что все люди наделены творческим даром, и я неотделима от своего дара. А значит, должна постараться отодвинуть эго в сторону и не позволять ему влиять на все, что делаю. Мнение эго так часто оказывается неверным. Помнить бы только об этом.
Увидеть истинную красоту в человеке можно, лишь когда он станет старше..
Анук ЭмеМы с моей товаркой сидим в уютном уголке греческого ресторанчика, строим планы относительно своей работы и изо всех сил стараемся перехитрить собственное эго. Мы стараемся смириться – это самый надежный способ справиться с его упрямым противостоянием. Скажите: «Я готова творить плохо», – и обретете возможность творить, а зачастую – и очень хорошо. Завтра надо позвонить подруге, а потом сесть за пианино.
