Дэвид Лэнг - Древний Кавказ. От доисторических поселений Анатолии до христианских царств раннего Средневековья
Таким образом, Динха-Тепе IV датируется по меньшей мере тремя радиоуглеродными датами и между ним может быть установлена связь с хронологией, независимо определенной для Хасанлу. Культура Динха связана с Хасанлу VI (1900–1350 гг. до н. э.). Однако возможно, что вовсе не Хасанлу и Динха-Тепе дают представление о материальных достижениях южной части бассейна Урмии во 2-м тыс. до н. э. Многое зависит от «корректирующих факторов» радиоуглеродных датировок, которые должны определить длительность промежутка между Динха-Тепе IV и Хасанлу V. Самой важной чертой культуры Динха является керамика, самые лучшие образцы которой сделаны на гончарном круге, имеют зеленовато-желтый цвет с простой раскраской в виде полос, иногда с заштрихованными «решеткой» треугольниками. На некоторых экземплярах присутствуют другие мотивы – птицы, точки, окружности со спицами, вероятно изображающими колеса. Встречаются также стилизованные деревья, сопоставимые с узорами на хабурской керамике из Телль-Билла, Телль-Брака, Телль-Чагар-Базара и Ашшура, что в Верхней Месопотамии, а также Кюль-Тепе (Канеш)[213]. Большие сосуды для хранения часто украшались горизонтальными полосами с диагональными или решетчатыми орнаментами или углублениями, сделанными пальцами. Встречается гребенчатый орнамент, иногда ошибочно относимый археологами к исламскому типу. Светло-серые лощеные изделия, судя по всему, были ввезены. Возможно, они сопоставимы с красивой серой керамикой поселения Тепе-Хиссар, расположенного далеко на востоке, хотя другие удаленные параллели маловероятны[214]. Печати подтверждают керамическое свидетельство несомненного сходства с хабурской керамикой Сирии и Верхней Месопотамии. Все это означает глубокое проникновение месопотамской цивилизации по крайней мере в эту юго-западную часть бассейна Урмии.
Хотя это и не столь очевидно на севере, месопотамское влияние, вероятно, распространилось на весь бассейн Урмии. Пока не будут раскопаны слои середины 2-го тыс. до н. э. в Хафтаван-Тепе, ученые полагаются на важные, но, к сожалению, ограниченные результаты раскопок в Геой-Тепе, где периоды D и C ближе всего соответствуют времени Хасанлу VI и культуре Динха[215]. Постройка, обнаруженная в западном конце Хафтавана, сделанная из камней, скрепленных глинистым раствором (подобные до сих пор встречаются в местных деревнях), вероятно, имела важное общественное значение. От нее сохранился подвал. Другие дома были меньше и проще по конструкции. По крайней мере, ученые обнаружили шесть строительных слоев в восточной части Хафтавана. Они датируются веками, предшествующими появлению серой керамики Хасанлу V, что озна чает непрерывность заселения и процветание города, имевшего большую площадь и немалое население. Это одно из пяти или шести самых крупных доисторических поселений в бассейне Урмии, не исключая Хасанлу и Геой-Тепе. Город в Хафтаван-Тепе существовал во 2-м тыс. до н. э. и достиг своего расцвета или тогда, или в X–IX вв. до н. э. Небольшая часть керамики из строительных слоев в восточном конце Хафтаван-Тепе является раскрашенной, причем стили раскраски чрезвычайно разнообразны и не все поддаются идентификации. Самые очевидные параллели – с Геой-Тепе, что в 70 милях (112 км) к югу; общие цвета – красный и черный или коричневый на желтовато-коричневом. Аналогичная раскрашенная керамика встречается на западном конце Хафтаван-Тепе, где в орнаментах присутствуют птицы. От появления серой керамики типа Хасанлу V, возможно датированной около 1350 г. до н. э., последовательность Хасанлу становится чрезвычайно значимой для всего бассейна Урмии: в более ранний период 2-го тыс. до н. э. это не так очевидно. Несомненно, Хафтаван-Тепе со временем заполнит пробелы, а также обозначит местные особенности, не обнаруженные на равнине Солдуз[216].
На первую половину 2-го тыс. до н. э. на севере бассейна Урмии до настоящего времени пролили свет только свидетельства из Геой-Тепе, за исключением того, что Яник-Тепе существовал примерно до XIX в. до н. э., что, вероятно, говорит о консервативности этого поселения. Отметим, что Геой-Тепе D и С образуют один культурный период, который можно разделить на две фазы: первая – начало D, вторая – конец D и С[217]. Глубокие ладьевидные чаши с прямыми боковыми стенками и слегка вывернутым наружу ободком характерны для полихромной керамики начала D. Изделия краснолощеные, а украшения из петель и волнистых линий нанесены матово-черной и белой красками. Встречается и матово-черная краска на красно-коричневой поверхности. Мотивы украшений – зигзаги, треугольники, петли. Другие варианты полихромной керамики включают черную и белую краску на красной поверхности, черную и красную – на красном фоне и белую краску – на красном. Керамика более поздней фазы обычно имеет красный или красно-коричневый шликер и включает ладьевидные чаши с завернутым ободком, шаровидные кувшины с высоким горлышком и другие – с утолщенным ободком. Треугольники, ромбы и другие геометрические мотивы – обычные украшения по-лихромной керамики этого периода – нанесены черной или красной краской. Вдоль ободка или плеча сосуда обычно присутствует белая полоса.
Корни и распространение таких керамических изделий требуют более подробного обсуждения, хотя бы из-за предположений об их происхождении от алишарской III (каппа-докийской) раскрашенной керамики Центральной Анатолии и от некоторых видов керамики Триалети[218]. Однако представляется, что существует очень мало подтверждений для первого предположения и вообще никаких – для второго. Хотя, конечно, если принять более раннее происхождение Триалети, 1550–1450 гг. до н. э., эту группу можно частично считать современницей Геой-Тепе D – C, правда начавшейся раньше. Почему нельзя постулировать местное происхождение ранней полихромной керамики западной части бассейна Урмии? Создается впечатление, что нет никакой необходимости искать внешние корни. Главный аргумент в пользу этого заключается в распространении в долине Ушну культурной провинции хабурской керамики, которая таким образом вошла в опосредованный контакт с частями Анатолийского плато, куда проникли ассирийские купцы. Однако распространение каппадокийской раскрашенной керамики было сравнительно небольшим и ограничивалось югом Центральной Анатолии, не добравшись даже до Малатьи[219]. Поэтому ее влияние на бассейн Урмии представляется маловероятным, а сравнение – типологически небесспорным. Твердая почва достигается при прослеживании полихромной керамики на восток – к Казвину и при изучении способа воспроизведения форм более поздней фазы (Геой-Тепе D и С) в керамике железного века I Хасанлу V и Динха-Тепе[220].
Раскрашенная керамика была чуждой в Грузии в 3-м тыс. до н. э., ее, несомненно, привнесли извне, хотя Триалети показывает, что существовало больше одного источника. Армянские раскрашенные изделия из обожженной глины начала 2-го тыс. до н. э. описывалась выше. Маловероятно, что они появились спонтанно в границах ранней закавказской культурной зоны. Вероятнее всего, этот вид керамики развился постепенно на юго-восточной окраине данной зоны, где традиции производства раскрашенных гончарных изделий Хасанлу VII (2500–1900 гг. до н. э.) никогда не исчезали полностью. При посредстве торговли и, возможно, миграций культура, изначально сосредоточенная вдоль западных берегов озера Урмия, настолько проникла в быт, что использование раскрашенной керамики распространилось не только в Армению, но и в Грузию.
Другим фактором стало более широкое использование лошадей, хотя вначале они были только тягловыми животными. В Мари управляющий дворцом, Бахди-Лим, напоминал своему хозяину Зимри-Лиму, что он является правителем аккадцев (городских жителей) и ханейцев (деревенских жителей) и что он не должен появляться перед народом верхом – только в колеснице, в которую впряжена лошадь[221]. Одомашнивание лошади из-за ее большой мобильности значительно повлияло на способы ведения войны. Правда, свидетельства для горных районов 2-го тыс. до н. э., в отсутствие письменных документов, не убедительны. Наскальные рисунки в Кобистане, что южнее Баку, к сожалению, нельзя датировать достаточно точно, чтобы они имели большое значение. Лошадей тогда могли ввозить в Месопотамию из бассейна Урмии, хотя кавалерия в ассирийской армии появилась только во время правления Тукульти-Нинурты II (890–884 гг. до н. э.)[222]. Роль касситов, вторгшихся с Загроса в Аккад в конце старовавилонского периода (с XVII в. до н. э. и далее), из археологических раскопок не ясна. Возможно, на их счет можно отнести распространение хабурских изделий в долину Ушну. Или они просто прошли, не оставив никаких следов на землях вокруг озера Урмия?
Одним из предметов роскоши, торговля которым велась на очень большие расстояния, был янтарь. Утверждают, что его очень широко использовали в Западном Иране около XIV в. до н. э. Почти весь янтарь везли с Балтики, хотя он также встречается на Украине. Можно предположить, что вместе с балтийским янтарем в Иран могли везти олово из Богемии. Важность торговли янтарем в любом случае не подлежит сомнению[223].
