Элизабет Ланди - Тайная жизнь великих художников
За день до убийства Давид навещал Марата, застав его все в той же ванне, а ранее он защищал Марата от нападок политических противников, настаивавших на казни журналиста. «Я требую, чтобы вы и меня подло убили. Я тоже достойный человек!» — воскликнул Давид. Члены Конвента обратились к художнику с просьбой увековечить вероломное убийство, что Давид и сделал: на картине Марат полусидит в задрапированной простынями ванне, завалившись набок, в окрашенной кровью воде. Разумеется, картина более имела отношение к созданию привлекательного образа, чем к реальности. Марат изображен молодым христианским мучеником, а не средних лет злопыхателем со струпьями на коже, каким он был на самом деле.
Тем временем число казненных росло. За десять месяцев террора почти 40 000 человек лишились жизни. В конце концов главный вдохновитель этой политики, Максимилиан Робеспьер, утратил поддержку, и в 1794 году его с ближайшими соратниками арестовали, пытали и казнили. Давид был брошен в тюрьму, где он немедленно заявил, что был околдован магнетической личностью Робеспьера. (Это к вопросу о дружеской преданности.) В течение полутора лет Давида то выпускали, то снова сажали в тюрьму, пока в октябре 1795 года не освободили окончательно по амнистии.
ИМПЕРАТОР И ЯДавид решил уйти из политики, и на какое-то время ему это удалось. Но в 1797 году его пригласили на ужин в честь воеходящей звезды из военных Наполеона Бонапарта, чья мощная харизма вызвала у Давида неподдельный восторг: «Бонапарт — мой герой!» Когда «маленький генерал» пришел к власти, изображать себя он предусмотрительно поручил Давиду; на картине «Переход Бонапарта через перевал Сен-Бернар» неподражаемый Наполеон в синем мундире и золотистом плаще сидит на лошади, вставшей на дыбы. Давид весьма вольно обошелся с сюжетом — в действительности Бонапарт ехал на муле — с целью создания величественного образа силы и славы. Другим ответственным заданием стало огромное полотно со сценой коронации Наполеона, законченное в 1806 году. Коронация стала высшей точкой в карьере не только Наполеона, но и самого Давида. Затем дела пошли на спад. В 1812 году Наполеон вторгся в Россию и, таким образом, обрек на гибель не только войско, но и свое правление. Когда лишь 20 000 солдат из шестисоттысячной армии вернулись на родину, враги императора не преминули воспользоваться случаем. В борьбе с ними Наполеон потерпел поражение, и династия Бурбонов вернулась на трон.
С ВОСТОРЖЕННОСТЬЮ ПОДРОСТКА ЖАК ЛУИ ДАВИД ВОСКЛИЦАЛ: «БОНАПАРТ — МОЙ ГЕРОЙ!» — И НЕИЗМЕННО ИЗОБРАЖАЛ ИМПЕРАТОРА ВЫШЕ РОСТОМ, КРАСИВЕЕ И ВЕЛИЧЕСТВЕННЕЕ, ЧЕМ ТОТ БЫЛ НА САМОМ ДЕЛЕ.
Давид старался вести себя тихо, но оказалось, что Наполеона рано сбрасывать со счетов. Бывший император бежал из ссылки, собрал войско и с триумфом возвратился в Париж. Давид бросился выражать ему свою преданность. Битва при Ватерлоо покончила с Наполеоном навсегда; повторная ссылка стала пожизненной, Бурбоны опять сели на трон, а Давид бежал из Парижа.
ОБИДА НА ВСЮ ЖИЗНЬХудожник поселился в Брюсселе. Ему не раз предлагали вернуться во Францию: король дал понять, что, если художник покается, его с радостью примут обратно. На это Давид отвечал не без гордости: «Больше никогда не говорите мне о том, что я должен сделать для возвращения. Я ничего не должен, ибо свой долг перед Францией уже исполнил».
Давил продолжал работать, пока в 1825 году его здоровье резко не ухудшилось; он умер на руках сына 29 декабря. Родные надеялись, что его разрешат похоронить во Франции, но из мелочной мстительности, проявленной напоследок, правительство отказало им, и Давид был погребен в Брюсселе.
После смерти художника родственники попытались продать «Смерть Марата» — полотно, свернутое в трубку, пролежало в мастерской художника почти тридцать лет. (Картину возвратили автору после падения Робеспьера, и у Давида хватило ума припрятать ее.) Но в середине девятнадцатого века Марат считался гнусным негодяем, а его убийца, Шарлотта Корде, героиней, поэтому интереса к покупке никто не проявил. Наконец, в 1886 году Королевский музей изящных искусств Бельгии принял картину в дар, там она находится и сегодня.
«ГРУБИЯН ДАВИД С РАСПУХШЕЙ ЩЕКОЙ»Именно так шотландский эссеист Томас Карлайл отозвался о художнике — едкое замечание, но справедливое. На студенческой дуэли противник Давида проткнул ему щеку клинком. В результате — доброкачественная опухоль, изуродованное лицо и перекошенный рот. У Давида возникли трудности с артикуляцией, и, когда художник выступал перед Конвентом, мало кто мог разобрать, о чем он говорит. Искусствоведы нередко проводят параллель между затрудненной речью и яркой выразительностью образов Давида. По мнению одного из биографов, «вряд ли будет большой натяжкой предположить, что неукротимая агрессивность и подчеркнутая дерзость его композиций напрямую связана с неспособностью выразить себя ясно словами».
ДА, НЕТ И ОПЯТЬ ДАКогда Давид вернулся из Италии, ему предоставили мастерскую с жилым помещением в Лувре. Давил попросил застройщика, преуспевающего месье Пекуля, соорудить маленький альков для кровати. «Почему маленький? — спросил Пекуль. — Почему не большой, чтобы хватило места двоим?» — а затем предложил свою дочь Шарлотту в качестве второй квартиросъемщицы. Давид и Шарлотта поженились в мае 1782 года и произвели на свет четверых детей.
Поначалу Шарлотта приветствовала революцию с тем же энтузиазмом, что и ее муж, но, когда взгляды Давида приняли совсем уж экстремистский характер, она поумерила свой пыл. Согласие Давида на казнь короля стало для нее последним ударом, и, возмутившись, Шарлотта подала на развод. Однако после падения Робеспьера и тюремного заключения Давида Шарлотта смягчилась. Она навещала Давида в камере, как, по ее словам, «преданная жена». Они поженились повторно в ноябре 1796 года, любовь и нежность вспыхнули с новой силой, и теперь уже мадам Давид поддерживала любую затею мужа. Она пережила его ненадолго, менее, чем на год.
ИЗДЕРЖКИ СВОБОДЫПервоначально знаменитая «Смерть Марата» была одной из двух работ, прославлявших мучеников революции. Первая была написана в честь Луи-Мишеля Лепелетье де Сен-Фаржо, бывшего аристократа, переметнувшегося к республиканцам и голосовавшего за казнь короля. Накануне свидания Людовика XVI с гильотиной бывший королевский телохранитель выследил и убил Лепелетье. Убитого тотчас провозгласили мучеником революции. Давид решил изобразить его в момент кончины и быстро написал картину, на которой Лепелетье, подобно римскому воину, отдает жизнь за родину.
Так почему же вы никогда не видели этой картины? Причина проста — ее больше нет. У Лепелетье была дочь Сюзанна, и после смерти отца девочку взяло под опеку государство, переименовав бедняжку в Либерти («свобода»). Малышка Либерти не унаследовала отцовской преданности делу революции — она выросла ярой роялисткой, избавившейся от своей «Свободы» при первой же возможности. Она планомерно скупала репродукции картины и уничтожала их. Затем вступила в переговоры с сыном Давида о приобретении оригинала; сын неустанно задирал цену, но состоятельная Сюзанна была готова заплатить любые деньги. В конце концов семья Давида уступила, и Сюзанна сожгла «Лепелетье де Сен-Фаржо на смертном одре», даже пепла не оставила. А тем, что мы вообще знаем, как выглядела картина, мы обязаны случайно уцелевшей изорванной репродукции и рисунку ученика Давида.
ДАНТЕ ГАБРИЭЛЬ РОССЕТТИ
12 МАЯ 1828 — 9 АПРЕЛЯ 1882
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: ОВЕН
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: АНГЛИЧАНИН
ПРИЗНАННЫЙ ШЕДЕВР: «ПРОЗЕРПИНА» (1874)
СРЕДСТВА ИЗОБРАЖЕНИЯ: МАСЛО, ХОЛСТ
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ СТИЛЬ: ПРЕРАФАЭЛИТИЗМ
КУДА ЗАЙТИ ПОСМОТРЕТЬ: ГАЛЕРЕЯ ТЕЙТ, ЛОНДОН
КРАСНОЕ СЛОВЦО: «БЫТЬ ХУДОЖНИКОМ — ВСЕ РАВНО ЧТО БЫТЬ ШЛЮХОЙ; ТА ЖЕ ЗАВИСИМОСТЬ ОТ КАПРИЗОВ И ПРИЧУД КЛИЕНТОВ».
В середине девятнадцатого века в английской Королевской академии художеств итальянских мастеров боготворили до такой степени, что копировали их манеру вплоть до коричневого тона полотен. Когда молодые художники осмеливались рисовать траву зеленой, им делали замечание: на картинах художника Возрождения Рафаэля трава всегда бурая. Академикам и в голову не приходило, что старые мастера не узнали бы своих работ под слоями грязи и лака, покрывавшими их полотна.
Данте Габриэль Россетти считал все это глупостью — и не только коричневую траву, но и повторение избитых тем, требование приглушать тона, увлечение стариной в ущерб красоте. Он прославлял красоту — красоту хорошеньких женщин, романтической поэзии и средневекового прошлого. Вот он и создал художественный стиль, в котором царила красота: великолепные женщины среди восхитительной обстановки. И трава у него всегда была зеленой.
