Ариф Сапаров - Битая карта
— Куда уехали?
— Кто ж тебе скажет про это? Секретность у них, никому не говорят. Слушок был, будто в Псковскую губернию, поближе к границе, а может, и врут люди…
Волей-неволей пришлось возвращаться в Старую Руссу, а оттуда ехать в Псков.
И следующая бандитская явка встретила их неудачей. Вернее, это была, конечно, удача, причем решающая и заметно ускорившая исход всей операции, но поначалу выглядела она как досадное осложнение.
В Порховском уезде на Псковщине, неподалеку от деревни Стрелицы, где прославился когда-то Колчак чудовищным братоубийством, за несколько часов до их приезда разыгрались драматические события.
Комитет бедноты деревни Яблоновка получил сведения, что у местного богатея, а он-то и являлся хозяином явочной квартиры бандитов, нашли убежище какие-то вооруженные люди. Докладывать об этом в уезд было некогда, пришельцы могли уйти, и, посовещавшись в избе у председателя, члены комбеда решили действовать на свой риск, благо многие из них совсем недавно сняли красноармейские шинели.
Вооружившись кто чем смог, комбедовцы окружили сарай с сеном, где скрывались неизвестные, приказали выходить по одному, с поднятыми вверх руками, а не то пустят красного петуха и спалят всех заживо.
В ответ из сарая защелкали выстрелы. Началась перестрелка, дело пахло длительной осадой, и тут кто-то из комбедовцев изловчился швырнуть в сарай ручную английскую гранату, сохраненную еще с гражданской войны.
Грохнул оглушительный взрыв, вожака бандитов свалило наповал, а остальные, выпрыгнув в слуховое окно и яростно отстреливаясь, успели скрыться. По направлению к ближнему лесочку тянулся за ними кровавый след. Видно было, что волокли раненого, но до лесочка не дотащили, прикончив выстрелом в упор.
Александр Иванович вместе с паном Пшедворским подоспел в Яблоновку как раз в тот момент, когда комбедовцы собрались везти уездным властям трупы убитых бандитов.
— Обыскали? — спросил Александр Иванович председателя комбеда, щуплого мужичка с деревяшкой вместо ноги, который распоряжался у подводы.
— А чего с них возьмешь? — удивился председатель. — Мертвяки, дорогой товарищ, они завсегда остаются мертвяками. Жалко, не всех ухлопали, всего их было шестеро.
Но председатель комбеда ошибался: иногда и с мертвого можно взять больше, чем с живого. В убитом взрывом гранаты Александр Иванович без труда опознал бывшего адъютанта штаба лейб-гвардии Семеновского полка графа Алексея Строганова, более известного под несколько странноватой для своего родовитого происхождения кличкой Алешка-псих.
Кличку эту граф заслужил не зря. Алешка-псих был, пожалуй, наиболее омерзительным экземпляром в собранной Александром Ивановичем коллекции негодяев из ближайшего окружения Бориса Савинкова. Даже Афоня и тот в сравнении с ним выглядел дилетантом палаческого ремесла.
На счету Алешки-психа, поистине ненасытного маньяка, числились многие сотни расстрелянных, повешенных и замученных в страшных пытках советских людей. Занимался он душегубством у барона Врангеля, перекочевал после этого к Булак-Балаховичу, а затем к Борису Викторовичу Савинкову. В минуты отдыха к тому же сочинял стишки в изысканно-декадентской манере, хвастаясь ими перед собутыльниками. Стихотворные опыты этого палача, равно как и прочие материалы, характеризующие Алешку-психа, хранились у Александра Ивановича в особой папке с лаконичной надписью на обложке: «Чрезвычайно опасен».
И вот заслуженное возмездие обрушилось на голову высокородного бандита, погибшего от руки комбедовца. И Александр Иванович, как всякий нравственно здоровый человек, мог считать себя удовлетворенным, хотя и предпочел бы прежде встретиться с ним с глазу на глаз для выяснения некоторых интересующих его вопросов.
Впрочем, нет худа без добра. Несостоявшуюся личную беседу с Алешкой-психом с лихвой компенсировала маленькая записная книжечка в сафьяновом переплете, найденная в кармане убитого разбойника.
Бегло перелистав книжечку, Александр Иванович едва поверил своим глазам. На ее страницах содержались подробнейшие данные о местонахождении всех уцелевших бандитов и их укрывателей. По-видимому, Ллешка-псих, оставшись после ареста Колчака за распорядителя в банде, решил обходиться без обычных предосторожностей. Рядом с адресами, кличками и паролями, на тех же страницах, записывал он и свои вирши. Стихи были подражательные, неинтересные.
— Важное что или ерундовина? — недоверчиво спросил председатель комбеда, заметив, как впился в книжечку бандита приезжий чекист.
— Очень важное, дорогой товарищ! — ответил Александр Иванович. — И спасибо вам за то, что ухлопали именно этого прохвоста!
Даже несложной проверки оказалось достаточно, чтобы убедиться в достоверности записей Алешки-психа. Отпадала, таким образом, необходимость в дальнейшем объезде бандитских явок, точно так же, как и в услугах пана Пшедворского, уже привыкшего разыгрывать роль «заготовителя». Следовало без промедлений ехать в Псков, договариваться по телефону с Мессингом и, тщательно все подготовив, начинать ликвидацию банды.
Мессинг одобрил предложенный план. В помощь Александру Ивановичу из Петрограда выехала бригада опытных оперативников.
Аресты удалось осуществить аккуратно и без излишней шумихи. Брали вооруженных до зубов бандитов на отдаленных кулацких хуторах, в лесных землянках, в черных деревенских баньках и даже в залах ожидания железнодорожных станций, причем брали сноровисто, быстро, с обдуманной неожиданностью, не оставляя ни малейшей возможности для бегства или сопротивления. Лишь один из савинковцев, вздумавший отстреливаться на станции Чихачево и уже успевший вскочить на подножку вагона проходящего товарного поезда, был убит наповал метким выстрелом Александра Ивановича.
Банда Колчака была ликвидирована. Немногим больше двух месяцев продержалась она на советской земле, да и то в глухом подполье, загнанная чекистами в конспиративные норы.
Секретных документов, выкраденных из сейфа демянского военкомата, у арестованных бандитов не обнаружили. Не нашли у них и украденных денег. На допросах они долго петляли и запирались, связанные круговой порукой, но в конце концов тайное стало явным.
Добычу отвезли в Лугу Минай Левицкий по прозвищу Черт и Георгий Попенко, состоящий в родстве с самим Колчаком. В Луге, при бильярдной ресторана «Пале-Рояль», имеется надежный человек, который и должен распорядиться добычей. Следы вели, таким образом, к Федьке Безлошадному.
«Вентилированием» личности маркера по поручению Мессинга занимался Петр Адамович Карусь. Дело у него продвигалось вперед не блестяще, имея явную тенденцию к застою и потере драгоценного времени. Кое-что, правда, разъяснилось, многое встало на свои места, и все же главные вопросы, интересующие следствие, оставались нерешенными.
Понятно, что дни и ночи Федьки Безлошадного были взяты под неослабный контроль чекистов. Но, как нарочно, не обнаруживалось в них ничего заслуживающего внимания — ни тайных свиданий, ни попыток переправить за границу доставшуюся ему добычу.
Маркер «Пале-Рояля» вел себя тихо и совершенно безупречно, точно догадывался, что любой его неосторожный шаг будет взят на заметку. Высиживал свои часы на службе, подолгу и с видимой охотой играл в «американку», поражая безошибочной кладкой уверенного бильярдиста, после чего шел к себе на чердак и не выходил до утра.
Можно бы, вероятно, действовать посмелее. Прийти, допустим, к Федьке Безлошадному, воспользоваться паролем, затеять сложную комбинацию для выявления его связей и сообщников. Можно было просто арестовать маркера, предъявив ему обвинение в принадлежности к контрреволюционной организации.
Оба эти варианта Мессинг решительно забраковал, посоветовав Петру Адамовичу набраться терпения и выдержки. Слишком многое ставилось на карту, чтобы рисковать без крайней нужды.
В лужском угрозыске тем временем завершились последние приготовления к новой облаве на Кувырка и его банду. На этот раз товарищи из угрозыска предусмотрели каждую мелочь, и никакой каприз фортуны не спас бы больше главаря конокрадов от скамьи подсудимых.
Облаву Петр Адамович отложил на неопределенный срок, дипломатично уклонившись от объяснения причин. Ликвидация шайки Кувырка наверняка должна была всполошить Федьку Безлошадного. Кроме того, маркер, в случае надобности, имел возможность прибегнуть к помощи конокрадов. Это был лишний шанс, и пренебрегать им не следовало.
Примерно по таким же соображениям Мессинг распорядился обождать с ликвидацией конспиративной ночлежки савинковцев на Екатерининском канале, в квартире генеральской вдовы Дашковой.
Любопытная это была старуха. Всякий, кто хоть однажды увидел ее в облезлой горностаевой пелерине, накинутой поверх грязного салопа, крикливо размалеванную с утра, с бессмысленной улыбочкой и обязательной папиросой «Сафо», непременно бы заподозрил, что у вдовы, как говорится, не все дома.
