Валерий Кукушкин - Химеры урочища Икс
Так поступали даже и старые люди, которые до того вина в рот вообще не брали.
Лица скептиков озарились долгожданной ухмылкой плотоядного характера.
Гусев, заметив это, смутился. Чем больше я слушал старика, тем большее он вызывал уважение, хотя, конечно, то, что он рассказывал, было фантастично! Если бы он просто хотел поводить нас за нос, то навряд ли стал бы выдавать такие детали.
— Что же было потом?
— Потом? — Александр Петрович помолчал, как бы раздумывая, стоит ли говорить дальше. Решившись, он продолжал. — Потом, через небольшое время после спуска «парохода», стали все чаще замечать каких-то странных «человечков» небольшого роста, сантиметров 130–150, и… с землисто-зелеными лицами.
Мы насторожились: несмотря на необычность услышанного, нам было известно, что о встречах с такими странными зеленолицыми «человечками» сообщения были со всех материков, кроме, разве, Антарктиды. То, что говорил сейчас Гусев, совпадало со слышанным нами ранее. Трудно было допустить, что мы являемся жертвами всемирного заговора, да и Гусев на роль «агента» не подходил.
«Интересно, знаком ли он с уфологической литературой?» — подумал я. В 1988 году в нашем Отечестве людям, не занимающимся аномальщиной, такая литература была все еще мало доступна.
— И что же «человечки»?
— Всякое про них говорили… Впрочем, кое-что мне и самому довелось увидеть. Году, наверное, в 47-м, в сентябре, три или четыре женщины, набрав по мешку клюквы, возвращались с той стороны озера в деревню.
За день устали. И тут заметили в лесочке костер, вокруг которого сидело несколько человек. А ведь в деревнях-то люди какие — с каждым любят поздороваться, а коль незнаком — разузнать, кто такой да к кому приехал.
Ну вот, одна из них мешок на землю поставила и пошла к костру. А те сидят, не замечают. И уж совсем близко подошла, смотрит, люди-то ростом вроде ребят. Тут один из них голову к ней повернул, она и обмерла: лицо-то у него зеленое! Увидев ее, они все от костра врассыпную так и бросились.
Придя в деревню, женщины рассказали об этом. Я на другой же день сел в лодку и поплыл к тому месту. Действительно, нашел кострище, в нем — остатки березовых дров; и рядом лежали заготовленные «дрова» — срез чистый, будто полированный. А ведь место тут болотистое, растут все больше сосенки, а до ближайшего березового леска с километр будет. Ну да не это удивительно: вокруг кострища — следы в виде подковок с тремя шипами. Вот такие примерно Александр Петрович нарисовал форму следа на бумаге. — Как копыто.
— То есть без ступни? — Для нас это было полнейшей неожиданностью.
— Да, как бы одна пятка!
— А может, след животного какого-нибудь?
— Нет! Что ж я, следов зверей не знаю? — уверенно сказал Гусев. — К тому же, такие точно следы я сам до этого уже раз видел.
— Как это было?
— А вот как. Году, наверное, в 46-м бабушка моя, Марфа Герасимовна, говорит мне: «Завтра, Саша, в огороде лук убирать будем». А это как раз на Ильин день приходилось. Утром смотрим — лук весь вырван с корнем и валяется на грядках. А вокруг — такие же следы. В мягкой огородной земле глубина их была сантиметра два-три. А сам огород находился метрах в ста от кратера…
Был с бабушкой году в 39-м и еще один случай, когда утром она обнаружила, что ночью в дом кто-то через окно забрался, причем одна из рам была выставлена и находилась снаружи дома. Бабушка припомнила потом, что вечером накануне ей очень рано спать захотелось… А под окнами, на завалинке, все те же следы!
Но однажды бабушка Марфа видела «зеленого» этого и совсем близко. Было это примерно в 38-м году. Вечером пошла она в хлев к корове. А хлев тут же, в доме, находился, надо было лишь по лесенке спуститься. Только она открыла дверь — и видит: внизу, у кормушки, стоит человечек, на корову смотрит, а та как ни в чем не бывало сено жует. Он руку протянул, тоже сена взял — и в рот. Бабушка вскрикнула, он обернулся, — а лицо-то зеленое! — сено на пол бросил и по лесенке-то мимо нее цок-цок-цок… и вышел.
Спокойно шел, не спешил, а как мимо проходил, бабушка хорошо рассмотрела, что нос у него прямой и одежда в обтяжку. Бабушка, как от испуга оправилась — в избу. Говорит мужикам: «На дворе-то у нас домовой, только что видела!» Те смеются. А на другой день в доме все чистили и мыли — к празднику готовились, и вот, когда бабушка стала ту лесенку, что на двор ведет, мыть, увидела на ней отпечатки подковок и всем их показала. А в кормушке у коровы нашли какие-то зеленые таблетки…
Почти все мы слушали старика внимательно. Хотя, честно сказать, наше поколение, начитавшись фантастики, имеет свой стереотип «контакта»: это нечто торжественное, с дарами знаний и технологий, со слезными лобызаниями. А здесь — все как-то обыденно. И пусть это даже не пришельцы в традиционном понимании слова, а просто какие-то неизвестные с нашей же Земли, все равно это — контакт. Но в таком виде. В коровьем хлеву… С одним человеком — и так часто.
— Ну, Александр Петрович, о встречах с неизвестным иные люди всю жизнь мечтают, да так этого и не дожидаются, а бабушке вашей повезло так, что позавидуешь.
— А она тайну осарков знала, — спокойно сказал Гусев.
— Как так?
— А вот так. И сама мне об этом говорила.
— В чем же состоит эта тайна?
— Это и я не раз у нее спрашивал, но она отвечала, что говорить об этом нельзя.
— Были ли подобные случаи с кем-то другим?
— Много. Я и сам раз с таким человеком чуть не повстречался…
— Как это было?
Александр Петрович помолчал, припоминая.
— Было это опять же на осарках. Ходить-то туда приходилось — житницы там стояли. Ну вот, пошла туда по делу. Барбашова тетя Дуня. Обратно — бежит. И я как раз был первым, кто ей попался. «Такое, — говорит, — дело: пошла я на осарки, смотрю — а рядом с тропинкой торчит из земли пень, как гриб, раньше его и не было, да и место там чистое, одна трава. Я, — говорит, приостановилась, глядь, а впереди-то и идет этот; меня увидел и в житницу шмыг! Я уж дальше идти и не осмелилась». А я сам-то что — молодой, побежал туда, в житницу забегаю — никого; а на стене, под самой крышей, висит большое зеркало и вращается. Жутко мне стало, вышел. А когда возвратились с ребятами, никакого зеркала уже не было. Мы прутом железным стали под стены житницы тыкать — и вот, в одном месте, под стеной, что к озеру, как бы люк железный простукивается. Раскапывать то место мы не решились.
Или такой случай был. Павел Гусев, мой двоюродный брат, шел с озера мимо житниц. Видит, стоят «зеленые» люди и меж ними одна женщина в длинной юбке. В это время началась вибрация. Он заспешил, прошел сквозь их строй. К дому подходит, а там около липы, что у его избы, еще одна «зеленая» женщина стоит. Он в избу вошел — плохо ему стало. Это было году в 46-м.
Не так далеко от деревни нашей находился хутор Печениха. Жил там мужик, которого в народе почему-то прозвали Печеным, а как его настоящее имя было, я не знаю. С начала века, говорят, и в течение пяти-семи лет под домом у него в одно и то же время начиналась вибрация. И вот однажды к нему в избу заходят эти и говорят: «Уезжай! Здесь нельзя: трасса; не изменить». Начал у него после этого дохнуть скот. Потом жена заболела. А где-то в 20-е годы уехал он оттуда…
Но если о всех проделках этих человечков рассказывать, то это будет долго, заметил Александр Петрович, — а дело-то в том, что происходило и множество других событий. Да и в рассказах своих я по времени слишком забежал вперед лучше бы рассказывать по порядку.
Мы согласно закивали.
— Так вот, в 38-м году с неба спустился еще один корабль. Опять же видели в тех местах людей, но уже высоких, в серебристой одежде и как бы со шнуровкой. А вскоре случилась беда: загорелись торфяники, а ведь низовой пожар — страшное дело! Пожар возник у другого озера, где сел корабль, но уровень воды в том озере был низкий, да и подойти к нему уже не было возможности, чтобы прорыть канаву из озера к очагу пожара и залить его — там уже провалиться можно было. Огонь подбирался к нашей деревне с каждым днем все ближе и ближе, и было видно, как подсыхали сосны. А ведь вокруг деревни — хлеба и травы, все погибнет, а там и деревне конец. Что делать? Решили канаву рыть из нашего озера навстречу огню. Согнали людей из всех ближайших деревень.
Работали быстро, но не успевали. И вдруг пожар погас сам. Старые люди потом говорили, что погасил его корабль, под землей пробивший канал из другого озера. Но сосны сухие на тех местах, наверное, и до сих пор стоят.
Примерно в это же время или раньше случилась и еще одна диковина. Жили-то ведь раньше не богато: хоть хлеб выращивали, а самим мало что доставалось, ну и мужички частенько рыбкой на озерах промышляли. Вот пошли они раз на небольшое озерцо километрах в двух от деревни рыбу ловить. Приходят — и видят: еще вчера было одно озеро, а сегодня — два! Новое озеро появилось совсем близко от старого. В одну ночь! Вода была в нем мутная, живности никакой. С одной стороны от этого озера лес был повален, а с другой появился песчаный бугор. Странным было и то, что, как скоро заметили — а деревенский-то мужичок приметлив! — уровень воды в новом озере в течение суток колебался сантиметров на сорок. Ну и решили прокопать меж озерами протоку. Однажды видят: поперек протоки стоит ель на сучьях. Мужики сразу сообразили, что на ту ель сети можно вешать: новое озеро, как насос, воду туда-сюда гонять будет — и рыбка сама собою ловиться станет! Потом к ели-то подошли, смотрят — нет, не нашим братом она сюда поставлена: у комля поперечником сантиметров в 30 будет. Чтоб притащить ее сюда, да через лес, да с торчащими ветками — нужно человек двадцать. А место среза гладкое, будто обожженное. Все же лишние ветки пообрезали, стали сети вешать. Рыба и в самом деле ловилась.
