Наталья Аверкиева - Коварство мыльных пузырей
— С ним все хорошо?
— Не знаю, не могу дозвониться. А его отец начал меня спрашивать: мол, кто я, откуда. Обещал подвезти до дома. А когда узнал, что я из многодетных, начал оскорблять.
— Я считаю, что ты поступила правильно. Морковку будешь? — Она протянула мне кусок моркови, который было уже неудобно тереть. Я разрезала кусок на три части — одну съела сама, две скормила попугаям. — Тебя никто не имеет права оскорблять, ты должна уметь постоять за себя. Только, Яся, я бы хотела, чтобы ты понимала одну вещь. Важно не то, как тебя обозвали, а то, как ты ответила. Мне кажется, что ты погорячилась.
— Прости, мам, я не думала в тот момент, как отвечать.
— А ты попробуй думать на шаг вперед.
— Думаешь, что он теперь окончательно во мне разочаруется?
— Хм… Спроси у папы, что бы он стал думать о девушке своего сына, если бы она разбила ему стекло в машине?
— Папа бы оценил, — гордо выпятила я грудь.
Мама усмехнулась.
— На самом деле меня сейчас волнует другой вопрос. По какой причине ты пропустила занятия в школе?
— Мамочка, матч был… Я не пропускала… Я это… У Моти тренировка была… А потом матч…
— Ясно. В общем, объясняться с Керн будешь сама.
— Можно, я упаду тебе в ноги и буду там валяться? — Я обняла ее сзади и поцеловала в затылок, уткнувшись носом в волосы.
— Не подлизывайся. Иди займись уроками.
Я решила, что не стоит задерживаться. А то ведь мама может и по голове настучать за прогулы.
Глава 9
— Раньше был и обратный поезд, но теперь он ходит в одну сторону. Что, все равно поедешь?
— Угу. А обратно по шпалам дойду.
Меня отпустило только к вечеру. И вот именно тогда я поняла, что это было все… Матвей не простит мне разбитого стекла в машине. Я могу сколько угодно объяснять, что его отец меня оскорблял, но портить чужое имущество — это уже слишком. Я мерила широкими шагами комнату. Я старалась заняться йогой, чтобы расслабиться и привести мысли в порядок. Ничего не помогало. Меня клинило. Это конец. Его отец против наших отношений, а Матвей подчиняется ему беспрекословно. Он не пойдет против него, не посмеет. Оливка недавно рассказывала, что Мотя очень зависим от отца. Тот ведает всеми его делами, заключает контракты, достает агентов. Он вообще очень жесткий и хваткий человек. В целом уже тогда было понятно, что и девушку они будут выбирать из своего круга или просто выгодную. А я… Я из многодетных. Такое клеймо на всю жизнь. И никому ведь не докажешь, что я нормальная, что это стереотипы, у меня все есть, мы не нуждаемся. Я выросла в любящей семье, уважающей меня и считающейся с моими идеями. Я не какая-то там оборванка и голодранка. Я порядочная и хорошая. Брат свесил ножку. Я поправила Стасику конечность, чтобы во сне он ее не вывернул случайно, накрыла одеялом и сама легла в постель. Феррик, который всегда ходит за мной тенью по квартире (и даже в туалет, между прочим), тут же запрыгнул ко мне и улегся в ногах, тяжко вздохнув. Почему-то терять Матвея мне не хотелось совершенно. С другой стороны, что я приобрела? Я осталась без Ахмеда. Девчонки за день мне ни разу не позвонили и не спросили, почему я пропустила занятия. Даже Варька, которая звонит сто раз на дню, не соизволила кинуть эсэмэску с простым вопросом: «Ты где?» Но подружки же должны понимать, что я люблю его и не могу без него жить.
Рано утром, убедившись, что телефон до Моти не добрался, я позвонила Оливке и узнала, в какую больницу его отвезли. Надо ехать к нему и разговаривать, объяснить, что была не права, что мне стыдно и вообще. Нет, он не поверит и не станет слушать. Я ж его за простой поцелуй по лицу ударила, потом вот у отца стекло разбила в машине. Они решат, что я дикая, психопатка и вообще ненормальная. Все-таки его отец ничего мне не сделал, а я разбила окно. Что же делать? Нет, надо ехать и расставлять все точки над «и», пока это не сделали за меня.
В отделение травматологии я попала практически тайком. Охранник на проходной стоял насмерть и категорически отказался меня пропускать, потому что есть приемные часы и ему все равно, что в это время я буду в школе. Пришлось обойти больницу и перелезть через забор. В юбке и на шпильках делать это было совершенно неудобно. Но на что только не пойдешь ради любимого человека. На входе в приемный покой также стоял охранник. Этого я решила взять измором. Ведь отойдет же он когда-нибудь куда-нибудь. Дядьки хватило на полчаса. Его позвала какая-то медсестра, и он покинул пост, предварительно заблокировав вертушку. Ох, можно подумать, такие мелочи меня остановят. Я и тут довольно легко преодолела препятствие на пути к намеченной цели. Какая ж я зайка, это что-то!
Матвей лежал в отдельной палате, очень уютной, похожей на комнату в гостинице, только вместо обычной кровати — больничная. Он смотрел телевизор. На подоконнике я заметила две корзины с цветами и пакеты с фруктами. Какие-то плюшевые зверюшки везде разбросаны. На тумбочке тарелка с остатками ужина. Я улыбнулась, взглядом спрашивая, можно ли мне войти. Он хитро прищурился, насколько позволяло разбитое лицо, и поманил меня к себе. Я села на стул рядом с кроватью.
— Как ты?
— Ерунда. Кость под глазом сломана. Вижу пока не очень хорошо, но врачи говорят, что вроде бы не смертельно и зрение восстановится. Ты мой телефон не привезла?
— Нет, твои вещи отец забрал, — смутилась я, сильно покраснев.
— А, ну хорошо. Там, наверное, все обзвонились. Вчера, видишь, сколько всего наслали. Бери фрукты, на подоконнике валяются. Хоть магазин фрукты-овощи-игрушки открывай.
— Цветы тоже тебе?
— Поклонницы, — протянул он, сгребая мою руку в свою.
— Почему это вчера произошло? Ты же вылетел из игры. Это ужасно.
— Яра, что ты, как маленькая? — Он смотрел на меня удивленно и даже как-то разочарованно. — Гордеев дисквалифицирован на четыре матча. Это очень сильный игрок, который мешал нам выиграть. Мне пришлось его провоцировать на агрессию. Без Гордеева они никто. Если бы не он, мы бы выиграли всухую. Я задирал его всю игру. Что я только не делал, чтобы он ошибся. И вот в итоге все вышло так, как мы и хотели, даже лучше. Мы устранили соперника. Путь к победе свободен. Я несколько секунд смотрела на него, приоткрыв рот и хлопая ресницами, как кукла. У меня в голове не помещалось, что можно так с кем-то поступать.
— Так это была подстава? — выдавила я из себя.
— Чистейшей воды, — самодовольно улыбнулся Ветров.
— Но это же нечестно. Это же не по правилам. Это неспортивно, в конце концов!
— Это победа, Яра. Нам нужна победа. И мне плевать, как мы ее получим.
— Да, но…
— А кто тебе сказал, что спорт — это честная борьба?
— Я всегда побеждала в честном бою.
— Да? Не ты ли мне рассказывала, как тебе били по рукам?
— Я сама виновата, это хромает техника. Он захохотал.
— О чем ты говоришь? Какая техника? Тебя просто выводили из строя, провоцировали, устраняли. Какая же ты наивная еще. Честно! Спортивно! Может быть, те, кто жрет колеса горстями, а потом приходят к финишу первыми, тоже поступают неспортивно?
— Это подло.
— Ох, какая ты правильная, — вздохнул он. — Мало тебя в жизни били, значит.
— Меня вообще не били.
— Оно и видно. Не была бы ты тогда такой наивной дурочкой.
— Это ты типа меня оскорбил?
— Это я типа тебе комплимент сделал, — передразнил он меня.
Я постаралась успокоиться. Сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Посмотрела на изуродованное лицо, где и я оставила свою отметину.
— Интересно соревноваться самому по себе, а не кто кого перехитрит, — сказала шепотом.
— Там, где крутятся огромные деньги, интересы спортсменов никому не нужны, важен результат. Мне поставили задачу. Я ее выполнил.
— Я понимаю…
Я рассматривала игрушки, Мотя щелкал каналами. Потом бесцеремонно положил мне ладонь на колено и чуть сжал пальцы. Стало щекотно. Я дернулась и рассмеялась.
— Мне даже нравится, что ты такая наивная. Знаешь, в этом есть свое очарование, — улыбнулся он.
— Моть, слушай, я хотела поговорить… — замялась я.
— Нет, я не буду тебя слушать, — вдруг картинно заломил он руку и трагично закатил глаза.
— Что? — перепугалась я. — Ты все уже знаешь?
— Нет. Не знаю и знать не хочу. Тьфу, это шутки у нас такие.
— Моть, я хочу поговорить о нас и наших отношениях.
— Ярик, с утра пораньше с такими вопросами, — сморщился он. — Дай мне банан. Они мягкие, а у меня челюсть болит.
Я достала банан из пакета и вернулась к нему.
— Мотя, это очень важно.
— Зачем ты все портишь? — вдруг разозлился он.
— Что именно я порчу?
— К чему все эти выяснения отношений? Поговорим о нас! Наши отношения! Нет никаких отношений. Нет и не было никогда.
Наверное, со стороны могло показаться, что приз Мисс Спокойствие обязательно должен принадлежать мне. И никому больше. Только вот внутри все дернулось и оборвалось, заломило, закрутило. Я заставила себя улыбнуться. Нет так нет. Почувствовала себя жалкой, никчемной, неудачницей.
![Эптон Синклер - 100% [худ. Пинкисевич]](/uploads/posts/books/242973/242973.jpg)