Снобы - Феллоуз Джулиан

– Что-то вроде кузена. Мы с детства знакомы. Боже, ну и растолстел он, правда? Настоящий дирижабль.

– Они давно женаты?

– Четыре-пять лет, по-моему, – покачал головой Чарльз.

– А дети у них есть?

– Две дочери, – усмехнулся он. – Бедный старина Генри. Его заставляют пить портвейн, есть сыр и еще бог знает что.

– Зачем?

– Чтобы родился мальчик, зачем еще? Им чертовски нужен наследник.

– А если у них так и не будет сына?

– Братьев у него нет. – Чарльз нахмурился. – По-моему, титул достанется какому-то парню из Южной Африки, а вот кому отойдет состояние, этому парню или девочкам, я не уверен. Но они оба еще довольно молоды. Еще пара попыток у них есть, я думаю.

– Это может стать им довольно дорого.

– Это точно. Никогда не угадаешь, когда стоит остановиться. Взять хотя бы Кланвильямов. Шесть девчонок, и только тогда они угомонились, а в наше время с этим даже тяжелее, чем раньше.

– Почему?

– А вы как думаете? Даже девочек надо отправлять в приличные школы.

Еще какое-то время они танцевали молча, только Чарльз изредка кивал проплывающим мимо знакомым. Эдит с благодарностью узнала двух девушек, с которыми познакомилась в год своего выхода в свет, и ослепительно им улыбнулась. Заметив, с кем она, они помахали ей в ответ, и она почувствовала себя не такой невидимой. Когда они вернулись к столику, Эдит уже начала думать, что очень даже неплохо проводит время.

Камноры сидели все там же, и когда Эдит с Чарльзом подошли к столику, Джейн вскочила на ноги и схватила Бротона за руку:

– Пора тебе и со мной потанцевать. Генри терпеть не может танцев. Пойдем.

Она повела Чарльза обратно, оставив Эдит наедине со своим свиноподобным мужем.

Он неопределенно улыбнулся:

– Она всегда так говорит. А я совсем ничего не имею против танцев. Не хотите попробовать?

Эдит покачала головой:

– Нет, с вашего позволения, надеюсь, вы меня простите. Я очень устала. – От одной мысли о том, чтобы прижаться к этому необъятному брюху, у нее мурашки шли по коже.

Он кивнул с философским спокойствием. Очевидно, ему не впервой было получать отказ.

– Вы хорошо знаете Чарли?

– Нет. Мы недавно познакомились за городом, а потом встретились в Аскоте, и вот я здесь.

– Где именно? Кто там еще был? – Он слегка оживился, предвкушая еще немножко поиграть в имена.

– С Истонами. В Суссексе. Дэвид и Изабел. Вы их знаете? – Эдит прекрасно понимала, что не знает. И оказалась права.

– Я знаю Чарли с самого детства.

Эдит лениво попыталась подыскать подходящий ответ.

– По-моему, я ни с кем так долго не знакома. Разве что с родителями, – со смехом добавила она.

Генри оставался столь же суров и сдержан.

– Мм, – отозвался он.

Эдит попробовала еще раз:

– Кто такие Эрик и Кэролайн?

– Кэролайн – сестра Чарльза. Ее я тоже знаю с раннего детства. – Он мягко кивнул самому себе, удовлетворенный таким длительным знакомством. – Эрик – это тот тип, за которого она вышла.

– Я так понимаю, с ним вы не знакомы с детства.

– В глаза его не видел до свадьбы.

– Он приятный человек?

– Не могу вам сказать.

Очевидно, по мнению Генри, Кэролайн совершила нечто крайне непристойное. В этом межвидовом браке двух незнакомых ей людей было что-то преступное. Эдит почувствовала, что и сама оказалась на грани грубого нарушения приличий только потому, что заговорила об этом наглом чужаке.

– А где это – Ройтон?

На этот раз на лице Генри выразилось скорее удивление, чем отвращение. То, что она не знает местонахождение Ройтона, очевидно, означало, что она эксцентричная особа.

– Норфолк.

– Там хорошо? – Эдит испытывала почти физическую усталость от попыток занять Генри, будто она не беседу поддерживала, а вспахивала неподатливую целину.

Он пожал плечами и поискал глазами бутылку, чтобы налить себе еще стаканчик.

– Люди вроде так говорят.

Эдит открыла рот и готова была попробовать еще раз, но закрыла его, так и не произнеся ни звука. Ей еще много раз придется поразиться, какими тиранами становятся люди от простого неумения общаться. Из сил выбиваешься, поддерживая вялый и скучный разговор, и все только для того, чтобы тупица-собеседник не догадался о своей несостоятельности. Самое смешное, что такие зануды и не подозревают о своем недостатке. Если бы Генри вообще заметил, что беседа тащится еле-еле, он бы, не задумываясь, обвинил во всем Эдит, ведь это она не знает ни одного из его знакомых. Тишина уже начинала угнетать, когда вернулись Чарльз и Джейн, и все оставшееся время они сплетничали о людях, которых Эдит никогда не видела.

– Какой чудесный вечер! – произнесла она, когда Чарльз остановил машину у ее дома. Он и не пытался припарковаться, явно понимая, что никакого сексуального продолжения у этой встречи не будет.

– Рад, что вам понравилось. Мне жаль, что нам помешали.

– Не стоит. Они мне понравились, – соврала Эдит.

– Да? – Он как будто слегка встревожился. – Я рад.

– Генри рассказывал мне о Ройтоне.

Чарльз кивнул, оказавшись на знакомой территории.

– Да, у них там дом по соседству с моим. Собственно, потому я с ними и знаком.

– А я так поняла, вы родственники.

– Ну, так и есть. Породнились где-то в тридцатых годах прошлого века. Но я их знаю, потому что мы живем по соседству.

– Звучит неплохо.

– Так и есть. Не знаю, хороший ли из старины Генри управляющий, но там довольно мило. Кроме того, денег у них куры не клюют, так что, наверное, это не важно. – Невооруженным глазом было видно, что Чарльз считает, что он-то великолепно управляет Бротоном.

Какое-то время они смотрели друг на друга не отрываясь. Эдит поняла, что очень даже не против, чтобы он ее поцеловал. Отчасти для того, чтобы быть уверенной в собственном успехе, и отчасти потому, что ей просто хотелось его поцеловать. Он неловко наклонился к ней и прижал свои губы к ее. Губы у него были неподатливые и плотно сжаты. Ага, подумала она. Скорее Филип, чем Джордж. Ладно. А вслух сказала:

– Спокойной ночи и еще раз спасибо. Я замечательно провела время.

– Вам спасибо, – ответил он, вышел из машины и проводил ее через дорогу до двери, но, прощаясь, целовать больше не пытался и о том, когда они увидятся снова, тоже не упомянул.

Справедливо будет сказать, что до этого момента Эдит и не замечала, что ждет от этой встречи чего-то большего, ей хотелось только убедиться, что Чарльз считает ее привлекательной, что ему приятно находиться в ее обществе и он хочет увидеться с ней снова. Но теперь, когда вечер заканчивался как-то скомканно, ее охватило разочарование, ощущение, что она упустила свой шанс. Что у нее была некая великолепная возможность, а она все испортила, причем даже не поняла толком как. И вот, с чувством сожаления о собственном провале, она прокралась на цыпочках в свою комнату, стараясь не разбудить мать, которая лежала, глядя в потолок, в своей спальне дальше по коридору.

А между тем Эдит совсем не стоило так огорчаться. Она плохо знала Чарльза и неправильно поняла его сдержанность. Люди обычно воспринимали его как приз, награду, за которую нужно бороться, и Эдит была уверена, что он о себе такого же мнения, но она ошибалась. Чарльз считал, что именно он, а совсем не Эдит отвечает за то, чтобы вечер удался. Он был застенчив (не из тех, кто грубит от смущения, а по-настоящему застенчив), а потому, хотя он и не мог этого продемонстрировать, ему очень польстило, что ей как будто бы нравилось проводить с ним время. И по правде говоря, вставляя ключ в замок квартиры своих родителей на Кадоган-сквер, Чарльз с удовольствием вспоминал прошедший вечер. Эдит ему очень приглянулась. Еще ни к одной девушке его так не тянуло. Уважая лицемерие как обязательную составляющую общения в нашем лицемерном обществе, он еще сильнее восхищался ею из-за того, что она сумела притвориться, что Камноры ей понравились, хотя было ясно: они, или как минимум Джейн, вели себя с ней весь вечер просто непотребно. Он открыл дверь и вошел в квартиру.