Неверная - Али Айаан Хирси

Жизнь в Европе лучше жизни в мусульманском мире в силу того, что отношения между людьми другие, причем одной из причин этого является умение европейцев ценить жизнь здесь и сейчас, а также умение и желание пользоваться правами и свободами, которые признаются и охраняются государством. Подчиниться и беспрекословно позволить унижать себя, как велит Аллах, – это заставило бы меня возненавидеть себя.

Решение написать эту книгу было нелегким. Зачем выставлять столь личные воспоминания на суд всего мира? Я не хочу, чтобы мои доводы считались священными и неприкосновенными в силу тех ужасов, которые мне пришлось пережить; по сути дела, я их и не переживала. В действительности же я знаю, что родилась под счастливой звездой. Сколько еще девочек, родившихся в Дигфееровской больнице Могадишо в ноябре 1969 года, живы? А сколько из них имеют право голоса?

Я также не хочу, чтобы мои аргументы воспринимались как странноватые тирады человека, чья психика повреждена в результате травм и который просто не может найти иного выхода своей агрессии. Люди часто намекают, что мой гнев вызван тем, что мне пришлось пережить женскую кастрацию, или же тем, что я была выдана замуж насильно. Они также никогда не забывают подчеркнуть тот факт, что подобное редко встречается в современном мусульманском мире. Тем не менее сотни миллионов женщин по всему миру связаны насильственными браками, и шесть тысяч девочек подвергаются женскому обрезанию каждый день. Мое собственное обрезание ни в коей мере не повредило мой мозг; поэтому мне хотелось бы, чтобы мою книгу судили на основании того, насколько истинны и правомерны мои аргументы, а не исходя из того, что написана она жертвой преступлений.

Основное беспокойство у меня вызывает угнетенное положение женщины, диктуемое исламом. Именно это положение является причиной отставания от Запада как мусульманских женщин, так и мусульманских мужчин. Если бы данная ситуация изменилась, жизнь стала бы лучше для всех, и для мусульман – в первую очередь.

Когда люди говорят, что ислам проповедует сострадание, толерантность и свободу, мне достаточно посмотреть на реальное положение дел, на существующие правительства и культуру, чтобы понять, что это далеко не так. Европейцы и американцы проглатывают такие заявление в силу того, что у них принято не подходить к миноритарным религиям и культурам чересчур критически, так как иначе их могут обвинить в расизме. И их завораживает тот факт, что я не боюсь это делать.

В марте 2005 года редакция журнала «Тайм» сообщила мне о том, что меня собираются включить в список ста «самых влиятельных людей современного мира». Естественно, я тут же отправилась покупать журнал, однако, как оказалось, я слишком поспешила: выпуск с вышеупомянутым рейтингом увидел свет в середине апреля. Поэтому тот номер, который оказался у меня в руках, был посвящен не мне, а проблеме бедности в Африке. На его обложке была изображена молодая изможденная женщина в окружении трех маленьких детей. На ней была надета точно такая же одежда, которую некогда носила моя бабушка, а в ее глазах читалась безнадежность.

Эта фотография вернула меня в прошлое, в Сомали, Кению, к болезням, бедности и страху. Я задумалась об этой молодой женщине на фотографии и о миллионах женщин, вынужденных жить так, как живет она. «Тайм» только что причислил меня к категории «Лидеров и революционеров». Что это означало для меня?

Возможно, я могла начать с рассказа о том, какие ценности являются наиболее важными. Ценности мира, в котором жили мои родители, способствовали созданию и дальнейшему распространению бедности и тирании, например из-за того, что проповедовалось угнетение женщин. Откровенный разговор о существующей ситуации был бы чрезвычайно полезным со всех точек зрения. Проще говоря, если те из нас, кто воспитывался в духе ислама, найдут в себе силы признать правду об окружающей нас жуткой реальности, то нам будет проще изменить собственную судьбу.

Почему я не нахожусь сейчас в Кении и не сижу у жаровни, готовя angelos? Почему вместо этого я была избрана представителем парламента Нидерландов и занималась разработкой законодательства? Мне повезло, а в тех местах, откуда я родом, везет чрезвычайно малому числу женщин. В некотором смысле у меня есть определенный долг перед ними. Подобно той женщине галла, для которой я когда-то переводила в Шалхааре, я обязана найти других своих сестер по несчастью, связанных по рукам и ногам предрассудками, и убедить их взять жизнь в свои руки.

Сестра Азиза некогда предупреждала нас о западном упадничестве: коррумпированных, безнравственных, извращенных, бездушных, погрязших в стяжательстве и идолопоклонничестве европейских странах. Однако лично я считаю, что мусульманским странам свойственно гораздо более глубокое нравственное разложение. В этих обществах жестокость и неравноправие являются нормой. Инакомыслящие повергаются пыткам. Жизнь женщин контролируется как государством, так и их собственными семьями, которых это государство наделяет соответствующими правами.

За последние пятьдесят лет мусульманскому миру пришлось непосредственно столкнуться с современностью. Мою бабушку и меня разделяет всего два поколения, однако фактически мы живем в совершенно различных мирах, отстоящих друг от друга на тысячелетия. Даже сегодня, если пересечь границу Сомали, вам может показаться, что вы совершили путешествие во времени, вернувшись назад на множество веков.

Люди приспосабливаются ко всему. Люди, ранее не знавшие, что такое стул, могут научиться водить машины и управлять сложным оборудованием, причем осваивают эти навыки удивительно быстро. Поэтому мусульманам не нужны века для того, чтобы изменить свой взгляд на равенство и права каждой личности.

Когда я обратилась к Тео с просьбой помочь мне в написании «Submission», мне хотелось донести до моих будущих читателей три мысли. Первое – и мужчины, и женщины могут смотреть на Аллаха и вести с Ним диалог: для верующих людей нормально общаться с Богом и приближаться к Нему. Второе – Коран в своей жесткой интерпретации делает женщин несчастными и создает для них невыносимые условия жизни в мусульманском обществе. В результате процессов глобализации все большее количество людей, имеющих подобные жизненные позиции, бывает в Европе в сопровождении женщин, которые фактически являются их собственностью и подвергаются всяческим унижениям, и ни европейцы, ни американцы не могут более притворяться, что подобные нарушения прав человека происходят где-то очень далеко. Третье, по сути, повторяет последнюю фразу фильма: «Я больше не могу подчиняться». Человек в силах освободить себя – взглянуть критически на свою веру и понять, насколько она сама по себе является источником всех упомянутых зол.

Мне говорят, что «Submission» получился слишком агрессивным фильмом. Звучащая в нем критика ислама вызывает слишком болезненную реакцию у мусульман. Скажите мне, разве не мучительнее жизнь мусульманских женщин, заживо погребенных в своих собственных семьях?

Благодарности

Я родилась в стране, разрываемой на части бесконечными войнами, и выросла на континенте, который по большей части известен своими нескончаемыми бедами и трагедиями. С точки зрения сомалийских и африканских стандартов, мне повезло, что я живу и здравствую; это – привилегия, которую я никогда не воспринимаю как нечто само собой разумеющееся. Без помощи и жертв со стороны родных, наставников и друзей я бы ничем не отличалась от своих сверстников, которые продолжают бороться за свое ежедневное существование.

Мне хотелось бы начать с матери, которая с момента моего рождения не спускала меня с рук, отказываясь верить в то, что я умру только потому, что появилась на свет раньше срока и с недостаточным весом. Бабушки, которая научила меня искусству выживания. Отца, который настоял на том, чтобы я пошла в школу. Моей недавно умершей сестры, которая неизменно дарила мне дружбу, смех и любовь к приключениям. Моего брата и его неистощимой веры в то, что все будет хорошо.