Дьявол носит «Прада» - Вайсбергер Лорен

К счастью для всех, Элен не замедлила появиться. Она толкала перед собой прогибающуюся под тяжестью одежды металлическую раму-вешалку на колесиках и точно такую же тянула сзади. Перед раздвижными дверями кабинета она на мгновение помедлила, но Миранда слегка кивнула, и Элен поволокла свои вешалки по толстому ковровому покрытию.

— Это что, все? Всего две вешалки? — вопросила Миранда, едва взглянув на них поверх документа, который читала.

Элен очень удивилась тому, что к ней обратились: Миранда не имела привычки заговаривать с ассистентами. Но Люсия все еще не показывалась, и выбора у Элен не было.

— Э… нет. Сейчас придет Люсия, у нее две другие. Может быть, вы хотите, чтобы я пока начала? — спросила Элен, нервно оттягивая книзу свою рубчатую маечку.

— Нет.

И сразу же:

— Ан-дре-а! Найдите Люсию. На моих часах уже три. Если она до сих пор не готова, я найду себе занятие получше, чем сидеть здесь и ждать ее.

Это не совсем соответствовало действительности, поскольку она все равно читала какой-то документ, да и со времени моего призывного звонка прошло не больше сорока секунд. Но я была как-то не в настроении говорить ей об этом.

— Не надо, Миранда, я уже здесь, — сказала задыхающаяся Люсия, которая также толкала и тянула за собой нагруженные вешалки. — Простите, что я опоздала. Мы ждали одно последнее пальто от Сен-Лорана.

Люсия выстроила вешалки, подобранные по предметам гардероба (рубашки, верхняя одежда, брюки/юбки, платья), полукругом перед столом Миранды и дала знак Элен, что она может идти. И вот они с Мирандой пустились перебирать вещи и обсуждать, какую роль им отвести (если вообще утверждать их на роль) на предстоящих съемках в Седоне, штат Аризона. Люсия пробивала идею «шикарного городского ковбоя»: предполагалось, что это будет эффектно смотреться на фоне красноватых горных вершин; но Миранда заявила, что она предпочитает «ковбойскому шику» просто шик, поскольку первое — это явный оксюморон. [18] Возможно, ее натолкнула на эту мысль вечеринка в честь братца Глухонемого Папочки. Мне удавалось не слушать их до тех пор, пока Миранда не позвала меня — на этот раз для того, чтобы я пригласила на отбор сотрудников отдела аксессуаров.

Я снова заглянула в еженедельник Эмили, но все оказалось так, как я и ожидала: отделу аксессуаров назначено не было. Надеясь, что Эмили просто забыла, я позвонила Стеф и сказала ей, что Миранда готова к отбору для съемок в Аризоне.

Ну естественно. Им было назначено только на вечер следующего дня, и они недополучили по крайней мере половину всех заказанных вещей.

— Это невозможно, — объявила Стеф, но в голосе ее было намного меньше уверенности, чем в словах.

— И чего же ты хочешь от меня? — прошептала я в ответ.

— Скажи ей правду, что мы договаривались только на завтра и нам не подвезли еще целую кучу вещей. Нет, в самом деле! Мы как раз сейчас ждем одну сумочку, одну косметичку, три отделанных бахромой кошелька, четыре пары туфель, два ожерелья, три…

— Ладно, ладно, я ей скажу. Но никуда не уходи, вдруг я перезвоню. И на твоем месте я бы приготовилась. Могу поспорить, что ей плевать, на какой день вам было назначено.

Стеф, не говоря ни слова, повесила трубку, а я приблизилась к дверям Миранды и терпеливо подождала, пока мое присутствие дойдет до ее сознания. Наконец она посмотрела куда-то в направлении меня, и я сказала:

— Миранда, я только что говорила со Стеф, и она сказала, что им было назначено лишь на завтра и поэтому многих вещей они еще не получили. Но все будет в порядке к…

— Ан-дре-а, не могу же я представить, как будут смотреться манекенщицы без туфель, сумок и украшений. Передайте Стеф, чтобы она пришла на отбор с тем, что есть; а если чего-то не хватает, пусть принесет фотографии. — Она повернулась к Люсии, и они занялись вешалками.

Я сообщила все вышеуказанное Стеф, и это подтвердило актуальность старого выражения: «Не стреляйте в того, кто принес вам дурные вести». Она просто взбеленилась.

— Я не могу стащить в одну кучу все чертовы вещи за тридцать секунд, ты это понимаешь? Такую чертову уйму! У меня не хватает пяти ассистентов, а одна, которая есть, настоящая идиотка! Андреа, какого черта мне делать? — Она была в истерике, но времени на разговоры уже не оставалось.

— Ладно, хорошо, — пропела я, глядя на Миранду, которая была известна своей способностью всегда все слышать, — так я скажу Миранде, что ты уже идешь. — И я повесила трубку прежде, чем Стеф разразилась слезами.

Я не удивилась, когда через две с половиной минуты в дверях появились Стеф, ее единственная идиотка-ассистентка, ассистент отдела моды, которого она позаимствовала, а также позаимствованный из отдела красоты Джеймс. На их лицах застыл ужас, в руках у всех были переполненные проволочные корзины. Съежившись, они стояли возле моего стола, но вот Миранда снова кивнула, и они потащились на коленопреклонение. Поскольку Миранда категорически отказывалась покидать стены своего кабинета, все прогибающиеся под тяжестью вещей вешалки, тележки с обувью и переполненные корзины с аксессуарами доставлялись прямо к ней.

Когда на ковре перед Мирандой аккуратными рядами разложили принесенные аксессуары, ее кабинет стал сильно напоминать турецкий базар, ассортимент которого скорее пробуждал в памяти бутики Мэдисон-авеню, чем рыночную площадь Шарм-эль-Шейха. Один торговец соблазнял ее ремнями из змеиной кожи за две тысячи долларов, другой пытался продать большую сумку от «Келли», третий расточал похвалы платью для коктейлей, четвертый воспевал достоинства шифона. Стеф удалось собрать почти безукоризненную выставку всего за полминуты, хотя довольно много вещей отсутствовало, и она восполнила недостающее аксессуарами с прошлых съемок, объясняя Миранде, что то, что они ждут сейчас, очень похоже на это, но еще лучше. Все они были мастерами своего дела, но Миранда оставалась непревзойденной. Ее не трогало это великолепие, она хладнокровно переходила от одного роскошного прилавка к другому, не выказывая никакого интереса. Когда она наконец — наконец-то! — принимала решение, она указывала перстом и командовала (совсем как ведущий дог-шоу: «Боб, наша гостья выбрала колли»), и все согласно кивали: «Да, отличный выбор» или «О, ну конечно, конечно же», а потом собирали свои корзины и вешалки и уматывали восвояси, пока она, чего доброго, не передумала.

Эти адовы муки обычно занимали не больше нескольких минут, но к тому времени, как все заканчивалось, мы валились с ног от усталости. Еще раньше она объявила, что сегодня уйдет около четырех, чтобы перед поездкой побыть с дочками, и я отменила отбор, назначенный отделу текстов, ко всеобщему их облегчению. В 15.58 она принялась собирать сумку — занятие не столь обременительное, если учесть, что все хоть сколько-нибудь тяжелое или значительное я все равно повезу ей вечером сама, вместе с Книгой. Как правило, дело ограничивалось тем, что она заталкивала бумажник от Гуччи и «мотороллу» в и без того уже подвергшуюся надругательству сумку от Фенди. Последние несколько недель эта красавица стоимостью десять тысяч долларов служила Кэссиди портфелем, и множество бисеринок осыпалось (не говоря уже о порванной ручке). И вот в один прекрасный день Миранда бросила сумку на мой стол и велела мне привести ее в порядок — или, если это будет невозможно, просто выбросить. К великой моей гордости, я устояла перед искушением сказать, что сумка не подлежит восстановлению, и присвоить ее себе, и она была отремонтирована всего за 25 долларов.

Когда Миранда наконец ушла, я инстинктивно потянулась к телефону, чтобы позвонить Алексу и поплакаться о том, какой у меня был ужасный день. Я уже почти набрала его номер и тут только вспомнила, что мы решили сделать перерыв. До меня вдруг дошло, что это будет первый день за целых три года, когда мы с ним не поговорим. Я сидела с мобильником в руке, тупо уставившись на сообщение, которое он прислал только вчера и в котором написал «люблю», и думала, не совершила ли я ужасную ошибку, согласившись на этот «перерыв». Я снова набрала номер, на этот раз твердо намереваясь сказать ему, что нам надо поговорить, выяснить, что с нами происходит, и решив признать свою долю ответственности за то, что наши отношения зашли в тупик. Но прежде чем в трубке раздался гудок, возле меня уже стояла Стеф, вооруженная до зубов всеми необходимыми для поездки в Париж аксессуарами и донельзя взвинченная только что состоявшимся отбором. У нее были сумки и туфли, ремни и драгоценности, чулки и солнечные очки, и я оставила в покое телефон и постаралась сосредоточиться на ее инструкциях.