Джулия - Ньюмен Сандра

— Спокойно, товарищи, — сказал он. — Довезем вас в лучшем виде.

Завелся двигатель. Когда фургон тронулся, пассажирки приободрились, и в течение некоторого времени всеми владело только приятное ощущение беззаботной поездки. Женщины умиротворенно переглядывались. Каждая светилась легким самодовольством, как будто только она резонно сохраняла спокойствие, пока остальные сдуру мотали себе нервы. Но буквально через минуту фургон внезапно ускорился, и это подозрительно смахивало на панику. Секундой позже сверху раздался мерный гул, который рос и рос, сотрясая стенки фургона; тогда все пригнулись и заткнули уши. Фургон гнал все быстрее, словно уходя от погони. Достигнув высшей точки прямо над ними, гул стал наконец удаляться. Послышались рыдания; Джулия поняла, что одна из женщин плачет уже не первую минуту. Кто-то выкрикнул:

— Что это было?

— Да это наши самолеты! — ответил Джексон странно звенящим голосом. — Учения, только и всего! Просто учения!

Миниатюрная луноликая девушка в тревоге спросила:

— Но скажите… по какой причине нас эвакуируют? Никто не потрудился объяснить. Что-то случилось?

— Обычные меры предосторожности, — объяснил Джексон. — Ничего страшного!

— Меры предосторожности против… Евразии, так ведь?

Теперь со всех сторон доносился взволнованный ропот, и Джексон, приуныв, сказал:

— Незачем говорить о Евразии. Партия предпринимает все…

Его оборвала пальба, шокирующе близкая и оглушительно громкая. Одна из женщин помоложе пронзительно взвизгнула. Фургон снова дернулся, как от толчка, потом внезапно вильнул. Брюнетка повалилась на Джулию и выдохнула: «Простите!» Все остальные вцепились друг в дружку: одни с нескрываемым ужасом, другие с притворной невозмутимостью. Неподалеку опять грянула пальба, и Джексон вскинул винтовку, словно бы вознамерившись отразить атаку на дверь. Тут фургон вильнул сильнее прежнего, и ствол бешено заходил из стороны в сторону. Опять истошный крик — и брюнетка злобно рявкнула:

— Смотри, куда стволом тычешь!..

Но голос ее утонул в оглушительном раскате взрыва, от которого фургон стал дергаться и раскачиваться. Последовала серия резких отрывистых ударов. Никто не понимал, бьют в бок фургона пули или рикошетят шальные обломки.

Фургон затормозил, потом снова набрал скорость, дрожа и подпрыгивая на каких-то препятствиях. Он выровнялся, и шум заглох как по волшебству. Опять слышались только рокот двигателя и редкое дребезжание на дорожных выбоинах. Все пассажирки подняли головы и теперь вертели потными лицами, озираясь по сторонам. Джексон, нагнувшись, аккуратно и быстро блеванул между коленками. В замкнутом пространстве запах казался особенно резким, и брюнетка проговорила Джулии на ухо:

— Ну вот, только этого не хватало.

Потом время замедлилось. Никто не разговаривал. Все прислушивались, не последуют ли новые выстрелы и взрывы. Но единственное происшествие выразилось в том, что одна из девушек наклонилась вперед и ее тоже стошнило. От этого зловоние сделалось невыносимым, и, когда фургон, сбросив скорость, остановился, Джулия была уже на последнем издыхании. Джексон распахнул дверцы и осторожно выглянул наружу. Открывшаяся им улица оказалась совершенно обычной: сплошной ряд стандартных убогих домов и лужи на тротуаре после дневного дождя. Проходивший мимо мужчина с граблями на плече прочел табличку на фургоне и слегка удивился.

Джексон расплылся в улыбке и с ликованием сказал:

— Ну, что я говорил? Вот мы и на месте, в целости и сохранности!

Выползая наружу, все неуверенно оглядывались по сторонам; их провели в кирпичное здание, построенное в позднекапиталистическом стиле. Внутри оно походило на ангар, верхнюю часть которого опоясывала галерея. Вдоль стен тянулись стеклянные выставочные стеллажи, которые сейчас пустовали. Над ними висел ряд телекранов, призрачно немых и безжизненных. При входе все женщины боязливо поднимали к ним лица. Не стала исключением и Джулия. Несомненно, имела место какая-то неисправность в электрике, и все же этот ряд бездействующих экранов леденил кровь.

Помимо них, в помещении находилось еще только два предмета. Первый — это складной стол, на котором стояли тарелки со сваренными вкрутую яйцами, столбик бумажных стаканчиков и кувшин с некой желтой жидкостью — возможно, соком. Другой предмет был куда более примечателен: стоящее на постаменте чучело какого-то существа, немного похожего на тюленя, но раз в пять больше. Фактически это существо было размером с фургон, очень толстое, с маленькой, смущенно потупившейся головкой. Длинные, направленные вниз бивни придавали ему комичный вид мужчины со свисающими белыми усами.

— Некоторым из вас, очевидно, знакомо данное место, — оживленно заговорил Джексон. — Это Музей социалистической науки, а вот там — знаменитое на весь мир животное. Более мелкие экспонаты вывезены в сельскую местность.

— Меры предосторожности, видимо, — заметила брюнетка.

— Да, так и есть. В целях сохранности.

— Значит, для экспонатов это место небезопасно, а для нас и так сойдет?

— Здесь даже стульев нет, — вставила луноликая девушка. — Где мы будем спать? Разве может такое быть, что нам велено оставаться здесь?

Лицо Джексона слегка напряглось.

— Возможно, вас переведут. Там видно будет.

— Там видно будет? Посмотрим? — переспросила луноликая девушка. — Но…

Все остальные сгрудились вокруг Джексона, засыпая его вопросами, от которых он отбивался все более отчаянными выражениями оптимизма. Тем временем Гарриет отошла в сторону, чтобы осмотреть животное. Джулия составила ей компанию.

Некоторое время обе девушки молча изучали табличку, которая идентифицировала зверя как моржа, сетовала, что чучело было слишком туго набито руками буржуазных ученых, и восхваляла социальные механизмы бытования моржей как пример природного коммунизма. Наконец Джулия отважилась и сказала, предусмотрительно понизив голос:

— Послушай, Гарриет… Ты хоть примерно представляешь, что вообще творится?

— Представляю, — небрежно бросила Гарриет. — Война творится. А ты не догадывалась?

Джулия поморщилась, а Гарриет одарила ее недоброй улыбкой и продолжила:

— Соглашусь, не очень-то приятно, когда война затрагивает тебя лично, правда? Досадно, когда не знаешь, что происходит, так ведь? Нам всегда было интересно знать. Но нас только бомбили, а мы понятия не имели, что к чему.

— Не надо, Гарриет. Я же тебя не бомбила. Вижу, ты знаешь, что к чему.

— Ну, допустим. Всему виной Братство, так? Это гребаное Братство свободных людей. Хочу верить, ты уже сама вычислила. Даже эта толпа, похоже, догадалась, но помалкивает.

— Голдстейнисты?

— Не замечала, чтобы им было какое-либо дело до Голдстейна. Моя мать откупалась от них точно так же, как от патрулей. Насколько я могла понять, единственное, что их заботило, — это свои пять процентов.

— Но ты клялась, что в них не веришь. Ты отрицала их существование. Сама мне так говорила.

— Стоп, прежде чем ты начнешь меня бранить… ну конечно, мы тебе лгали. На что тебе было знать истину? И кто вообще думал, что истина имеет значение? «Свободные люди» существуют с незапамятных времен, но мне до них никогда дела не было. Просто очередное скопище громил, которые требовали отступные у моей матери и по-всякому обзывали меня за дружбу с «синими». Но теперь они объединились с Евразией, или Евразия с ними объединилась, а это совсем другая игра. И вот я тут. Девушкам вроде меня нынче опасно оставаться у себя на районе. Слишком много развелось мстительных «Свободных людей».

— Так ты думаешь, они реально могут победить?

— Нипочем не победят, — строго сказала Гарриет. — Они воюют с Океанией. Подожди, сама увидишь. Янки найдут на них управу. По крайней мере, я так думаю.

— Но все же есть вероятность, что они победят, — сказала Джулия. — Здесь все непросто.

— Ой, только не говори мне, пожалуйста, что ты в восторге от «Свободных людей»! Послушай, у тебя никак не выйдет к ним переметнуться. Ты же из министерства, дурында этакая. Да они тебя на вертеле зажарят. Ты ведь мамочка «Великого Будущего», настоящая. За одно это «Свободные люди» тебя прикончат.