На крыльях мечты - Матир Анна

Френк сел во главе стола, потирая руки.

— Ух ты! Пахнет, как на Рождество!

— Папочка, — воскликнула Олли, — на Рождество пахнет корицей, а не беконом и бисквитами!

Френк засмеялся, заправляя салфетку за ворот рубашки.

— Так и есть, Олли, так и есть! Но, думаю, этот завтрак тоже отлично пахнет!

Дженни взвизгнула и потянулась за бисквитом. Олли вскочила и отодвинула тарелку подальше от сестры. Я поставила на стол новую порцию масла и села. Френк благословил еду и начал накладывать в тарелки сыновьям.

Это казалось таким правильным: все шестеро сидят за одним столом и наслаждаются трапезой. Я поставила локти на стол, уперлась подбородком на руки, сложенные лодочкой, и наблюдала. Френк поднял голову, в его глазах ясно читался невысказанный вопрос: «Что? Что ты на нас так смотришь?»

Я пожала плечами, надеясь, что мои глаза не столь очевидно отражали мои мысли.

Френк отхлебнул кофе, запивая яйца, и откашлялся.

— Я подумал проехаться сегодня в Таррелл.

— Всем проехаться? — Олли практически заорала.

— Да, дорогая, конечно, всем!

Олли повернулась в мою сторону.

— Таррелл, Ребекка! — Ее широко распахнутые глаза сказали мне, что она имела это удовольствие и ранее, и давно желала насладиться им вновь.

— Как тебе это предложение, Ребекка? — Слова Френка заставили всех устремить на меня взгляды. — Ты сможешь всех собрать?

Я отложила вилку в сторону, завтрак вдруг стал комом у меня в животе. Он подразумевает, что это прощальная вечеринка? Может быть, он собирается сообщить детям, что через две недели я сяду на поезд и исчезну из их жизни?

Френк улыбнулся мне и отставил тарелку.

Я тяжело выдохнула и выдавила ответную улыбку.

— Я всех соберу. Олли поможет.

— И я тоже! — Мальчики взревели одновременно.

Хлопнув себя по колену, Френк встал.

— Тогда я быстро управлюсь со своими утренними делами.

Когда он ушел с кухни, я убрала его пустую тарелку и свою — практически полную. Конечно, Таррелл не такой большой город, как Даллас, но, если судить по тому, что я слышала, там намного больше достопримечательностей, нежели в Даунингтоне и Пратер Джанкшене.

Если я обречена прожить всю жизнь в Даунингтоне, то ни за что не упущу эту последнюю возможность развлечься!

Мы въехали в Таррелл, возглавляемые своенравным Дэнди. Мы были не единственными на лошади — в повозке или, как другие, в фургоне, — но было и довольно много машин, стремглав переезжающих улицу. Дэнди то и дело дергался.

Френк натянул вожжи, держа голову коня покрепче.

— Времена меняются, не так ли?

Я глубоко вдохнула:

— И ты будешь меняться вместе с ними?

— В той части, которая покажется разумной, — пожал плечами Френк. — Некоторые вещи вечны, а некоторые проходят в мгновение ока. Я буду адаптироваться к тем переменам, которые придут навечно, просто мне понадобится время, чтобы понять, какие именно.

Я размышляла о его словах, пока скрип кожаных ремней и цокот копыт переплетался с пыхтением двигателей, а запах бензина смешивался с запахом лошадей и навоза. Раньше я наверняка бы запротестовала, услышав о такой предосторожности в действиях. Сейчас же я раздумывала: а может, в этом больше мудрости, чем в моем бесшабашном стремлении ко всему новому и яркому?

— Конечно, если голосование за новые дороги пройдет успешно, я тоже, возможно, испытаю желание немедленно присоединиться к повальному увлечению автомобилями.

Я мысленно помолилась об успехе выборов и тут же одернула себя. Меня не будет здесь, чтобы насладиться новыми дорогами! Как, впрочем, и автомобилем, который Френк решит купить.

Дэнди продвигался все дальше в центр города. Я вертела головой во все стороны, жаждая увидеть все, что предлагал город. Большой отель, несколько бакалейных магазинов, аптек. Магазины с автозапчастями и тут же, практически рядом, магазины со сбруей. Железнодорожное депо.

— Ой, что это? — Я указала на большое здание впереди, украшенное большими колоннами на входе.

— Библиотека имени Карнеги, — ответил Френк.

— Мама однажды водила меня туда, — прошептала сзади Олли.

Я прикусила губу, растерявшись и не зная, как реагировать на такой ответ. Ведь вот она, правда жизни. У них была мать. Ее помнили Олли, Джеймс и, возможно, Дэн. Я тяжело сглотнула и посмотрела на Френка. На его лице не было какого-то определенного выражения.

— Что ты помнишь про тот визит, дорогая? — спросила я Олли.

— Ряды и ряды книг! И мне все время говорили быть тише!

Я засмеялась. Не смогла сдержаться. Думаю, что и мне мама

делала бы замечания.

Мы приехали на Мострит, Френк повернул Дэнди к почте, и мы выбрались из повозки. Френк посадил Дженни себе на плечи, она хлопала в ладоши и улыбалась. Я взяла Дэна за руку.

Люди толпились возле витрин. Я была уверена, что таращилась, как настоящая деревенщина, пока мы ходили взад-вперед по тротуарам; я едва удерживала вырывающегося Дэна. Мой день в Далласе не был заполнен такими чудесами, только ожиданиями, а затем разочарованием. Но сегодня Олли и Джеймс шли рядом со мной, радостные, с широко распахнутыми от удивления глазами. И я с удовольствием поддержала их энтузиазм.

Наши странствия мы закончили у киоска с газированной водой. Достав платок, я вытерла с наших лиц пот и грязь. Френк заказал три порции, я поделилась с Дженни, Френк с Дэном, а Олли с Джеймсом. Пока мы отдыхали и смеялись, удовлетворение на лице каждого радовало и одновременно сжимало мое сердце.

Джеймс допил последние капли в своем бокале и протяжно выдохнул.

— Ну что, хороший день, сынок?

Джеймс кивнул.

— Семейный день.

Я задержала дыхание и позволила своему взгляду лишь на мгновение остановиться на лице Френка, прежде чем дрожащими пальцами расправить платьице Дженни. А он просто улыбался сыну. Что это означало? Ему нравилась мысль о том, чтобы считать нас семьей? Возможно, наблюдение за счастьем детей всколыхнуло в мужчине ощущение собственного счастья. Я задавила в себе надежду, напомнив, что я была не той женщиной, которую он желал.

Френк хлопнул ладонями по коленям и встал.

— Думаю, нам лучше отправляться в обратный путь, пока солнце не решило, что уже вволю потрудилось и пора в кроватку.

— Папочка, — Дэн взял отца за руку, — ты разве не знаешь, что у солнца нет кроватки?

— Ах… — Лоб Френка нахмурился, когда он посмотрел на поднятое кверху личико сына. — Разве нет?

— Нет! Бекка говорит, что на ночь солнце переходит в другую часть света.

— Вот как! — Френк поднял брови, посмотрев в мою сторону. Почему, ради всего святого, я покраснела и отвернулась?

— Ну что ж, тогда давайте его догонять, пока оно еще здесь!

Пока Дэнди вез нас домой, дети задремали один за другим. Я молчала, впрочем, как и Френк. Неужели комментарий Джеймса озадачил нас обоих? Эта мысль иглой засела в моем сердце, ответа я не знала. Вместо этого я подумала про маму.

Я не получала от нее ничего с того момента, как она вернулась домой. Я ожидала длинное письмо, описывающее мою детскую глупость и сетующее на то, что я осталась с семьей Френка, но так ничего и не пришло. Ее остановил отец, или она просто не хочет говорить со мной? Имеет ли это для меня сейчас значение?

У нее было собственное мнение по поводу того, на что должно быть похожим мое будущее. Но, несмотря на все ее предложения, я так и не обрела мира, которого жаждала. Хотела она это принимать или нет, но у меня теперь была собственная жизнь. И я должна прожить ее сама, самостоятельно принимая решения. Господь хочет, чтобы я прислушивалась к Нему и повиновалась.

Но дни проходили за днями, и я чувствовала, что боюсь Его указаний. Все больше и больше я раздумывала: а вдруг Он на маминой стороне, и я обречена вернуться домой?

— Я молилась о тебе, — промолвила Ирен после службы в церкви на следующее утро. На ее лице уже не было прежнего веселья, которое неотлучно сопровождало ее до кончины Беулы. Выражение лица стало серьезным и будто ищущим что-то.