Чемодан миссис Синклер - Уолтерс Луиза
– Да. Очень даже нравится. Скучающих лиц я не видела.
– А как ты?
– В лучшем виде. Филип, ты замечательно все придумал.
– Вообще-то, не я. Это идея Дженны.
Мы потягиваем шампанское и наблюдаем за празднеством. Потом весь шум и музыка куда-то отодвигаются и на нас опускается странная тишина. Я знаю, мы оба ее ощущаем.
Филип переминается с ноги на ногу, вздыхает и поворачивается ко мне.
– Спасибо, – говорит он.
В его глазах непонятная тревога.
– За что? – спрашиваю я.
Мне кажется, мой вопрос прозвучал слишком громко и сейчас глаза гостей обратятся к нам. Тогда нам с Филипом поневоле придется спускаться вниз и растворяться в торжестве.
– За то, что выдерживаешь меня.
– За что? – опять спрашиваю я, думая, что неверно поняла его слова.
Он наклоняется ко мне. Наши щеки соприкасаются.
– За то, что выдерживаешь меня.
Дженна развлекает разговорами милейшую миссис Лукас. И надо же, что именно сейчас она бросает взгляд вверх и видит, как Филип, наклонившись ко мне, что-то шепчет, касаясь моей щеки. Я встречаюсь с ней глазами.
Вскоре Филип благоразумно ретируется в свой кабинет. Через несколько минут туда же уходит и Дженна. Я спускаюсь вниз и включаюсь в праздник. Болтаю, смеюсь, предлагаю книги, но все мои мысли заняты Филипом. Я и сейчас чувствую прикосновение его щеки и слышу его шепот. В моих ноздрях остался запах его лосьона после бритья, его волос. Запах его дыхания с ароматом шампанского и… чего-то еще. Чего-то нового для меня и в то же время – непостижимо знакомого. Возможно, знакомого по снам.
Из кабинета выходит Дженна. Лицо у нее красное и печальное. Я уже собираюсь спросить, в чем дело.
– Роберта, поднимись со мной наверх, – вдруг просит она, проходя мимо. – Это ненадолго.
Я иду следом за ней в святилище Филипа. Дженна щелкает выключателем, идет в спальню, снимает со шкафа чемодан и начинает бросать в него свою одежду.
Я стою в дверях и смотрю. Потом спрашиваю:
– Что ты делаешь?
– А как по-твоему, что я делаю?
– По-моему, собираешь вещи.
– Я ухожу.
– Ты поссорилась с Филипом?
– Нет. Просто наши отношения закончились.
– Дженна, ты уверена? – спрашиваю я, инстинктивно делая шаг в ее сторону. – Может, не все так трагично? Чем тебе помочь?
– Помочь убраться с твоей дороги? Чтобы я не путалась у тебя под ногами?
Обожженная ее словами, я отступаю назад:
– Да что вообще с тобой, черт побери?
– Только не надо разыгрывать из себя невинную овечку! – огрызается Дженна.
– Я хотела сказать… Я могу помочь тебе помириться с Филипом?
– Я не собираюсь быть… на вторых ролях. Я сто́ю большего.
– Конечно. Конечно, ты стоишь большего. Но я все равно не понимаю.
– У меня есть глаза и уши. И, представь себе, мозги, хотя внешне я кажусь дурочкой-блондинкой.
– И…
Я нервозно смотрю, как она шумно выдвигает и задвигает ящики, хлопает дверцами, выкидывая на пол целую коллекцию туфель на высоком каблуке.
– Не знаю, действительно ли ты такая наивная или прикидываешься. Тогда позволь тебя просветить. Филип меня не любит. У наших отношений нет будущего. Я только что услышала об этом из первых уст. Как будто раньше не знала.
– Но это как-то… внезапно, что ли.
– Ну и что? Это что-то меняет? Главное, это правда. И я услышала ее от Филипа. Он сказал мне, что любит другую женщину.
– Так и сказал?
Мне стыдно за себя, поскольку от ее слов во мне вспыхивает надежда.
– Представь себе. Я выложила ему свои подозрения. Он и отпираться не стал. А я не стала спрашивать, кто эта счастливица.
Ее голос становится все выше, переполненный болью.
Я утыкаюсь глазами в пол, вся красная от стыда, мучений, недоверия и надежд. Цокая каблуками, Дженна идет в гостиную, затем возвращается и продолжает сборы. Она достает и открывает второй чемодан.
– Так и должно было случиться. Я видела, куда все катится. Я… я не всегда была честна с тобой. И даже больше. Это я рассказала Франческе Дирхед про твой роман с Чарльзом.
У меня отвисает челюсть. Дженна останавливается. Вид у нее ошеломленный (или она умело придала лицу нужное выражение). Но стоит ей заговорить, и в ее голосе я не улавливаю ни нотки раскаяния. Она говорит дерзко, с вызовом, стремясь себя оправдать.
– Ну что, принести тебе свои извинения? Хорошо, приношу. Готова признать: мне хотелось, чтобы ты не путалась у меня под ногами. Но когда все случилось… когда она пришла, мне стало очень стыдно. Ты не сделала мне ничего плохого. Наоборот, помогла тогда. Повезла меня в клинику. – Ее голос дрожит, выдавая близкие слезы. – Жаль, что мы никогда не будем подругами.
Она права. Конечно же, она права. Но чтобы дружба кончалась вот таким нелепым и отвратительным образом?
Сборы закончены. Дженна надевает пальто и сапоги.
– Попрошу Филипа собрать все остальное. Потом заеду за вещами. В другое время. После Рождества. И не таращи на меня глаза.
Ее голос звучит сердито, но с каким-то сочувствием. Она даже треплет меня по руке:
– Ты лучше иди к нему. Думаю, он тебя ждет.
Дженна выходит из квартиры, спускается по лестнице и покидает «Старину и современность», превращая свой уход в маленький спектакль.
Не знаю, сколько времени проходит. Может, несколько минут, а может, и час. Я спускаюсь в магазин. Большинство гостей разошлись. Патрисия и Софи стоят у кассы и оживленно переговариваются. Они видят, как я спускаюсь. Я качаю головой и иду в коридор, где на крючке висит моя сумка. В ней лежат два письма.
Содержание одного я знаю наизусть. Настало время открыть и прочесть второе.
36
20 ноября 2010 г.
Моя дражайшая Роберта!
Если ты читаешь это письмо, значит ты все-таки нашла его. Я чувствовал, что должен положиться на волю случая. Конечно, я бы потом написал тебе другое письмо или – что еще лучше – набрался бы смелости и поговорил с тобой сам. Но я знаю, как ты любишь письма. Ты обожаешь натыкаться на них среди книжных страниц, и читать, и хранить. Я также знаю, как тебя увлекают эти короткие экскурсии в жизнь других людей. И потому я пишу тебе, надеясь, что мое письмо окажется в твоих руках. В том случае, если содержание письма превышает рамки допустимого или я совершил ужасную ошибку и ты не любишь меня так, как люблю тебя я… что ж, тогда я просто скажу себе, что ты не находила моего письма. Вот в такие игры мы играем.
У нас с Дженной нет будущего. Печально, поскольку она неплохой человек и я не был честен с нею до конца. Но я не люблю ее, и мне каким-то образом нужно набраться мужества и сказать ей об этом. И я скажу, когда подойдет время. Надеюсь, это случится скоро, поскольку мне не хочется притворяться дольше необходимого.
Роберта, в обозримом будущем, когда мы с тобой окажемся свободными людьми, я хочу пригласить тебя на обед. Еще лучше – на несколько обедов. Хочу, чтобы мы проверили, подходим ли друг другу и насколько. Я люблю тебя, но не знаю твоих чувств ко мне. Возможно, ты считаешь меня придурком среднего возраста.
Не знаю, когда ты прочтешь мое письмо. Но после того как прочтешь, обязательно приходи ко мне. Я жду тебя.
Я успокаиваю дыхание, затем стучусь в дверь. Прочищаю горло.
– Входите.
Я вхожу в кабинет и закрываю дверь изнутри.
Филип стоит за письменным столом. Смотрит на письмо в моей руке.
– Она ушла? – спрашивает он.
– Да.
– Это… мое письмо?
– Да.
– Я знал, что ты его найдешь. Я заглядывал на ту полку. Там его не оказалось. Я подумал…
– Я нашла его в первый же день, когда вернулась на работу. – Вижу, как мрачнеет лицо Филипа, и спешно добавляю: – Но я вскрыла и прочла его только сейчас.
– Понятно.
– Дженна была очень расстроена.
– Знаю, – с грустью произносит он. – Я старался быть мягким. Для нее это не явилось полной неожиданностью. Так что совесть моя отчасти чиста. И потом, она мне сказала, что ее уже тошнит от меня и от магазина. Назвала меня жутким занудой.
