Публичные признания женщины средних лет - Таунсенд Сьюзан "Сью"

Из магазина мы уехали отчаянно голодные. Муж утолил голод страусовым гамбургером на территории усадьбы, где проводилась деревенская ярмарка. Перекусывая, мы заодно посмотрели кукольный спектакль. Дядька в домашнем прикиде из «Маркс энд Спенсер» нашил на желтый носок два кружка из черного фетра (вместо глаз), надел этот носок на левую руку и назвал его Джеффри. Он обращался к носку, а тот отвечал голосом точь-в-точь как у самого дядьки. Под конец представления уже невозможно было разобрать, кто из них в данный момент говорит. За всем этим в неловком молчании наблюдала очень немногочисленная публика.

Главным событием дня оказалось посещение лесопилки, где мы купили шесть мешков дров. Но дрова отказывались гореть, несмотря на помощь газет, веточек и лучины, как будто даже деревья за городом отчаялись и все им осточертело.

Блошиный рынок

Я только что закончила очень трудную часть сценария, до того трудную, что боялась, как бы мозги не лопнули от напряжения. Писатель помоложе да покрепче укладывался бы в нормальные рабочие часы, но мне в моем теперешнем ослабленном состоянии приходилось работать целый день, а иногда и всю ночь.

Выходных не было. Праздники пролетали мимо один за другим. Внуки успели вытянуться. Мои взрослые дети опасно постарели. Я даже не заглянула в спортзал, куда поклялась ходить несколько месяцев назад. Собственно говоря, я несколько месяцев почти не выходила из дому. Месяцев!

Я позволила себе только один поход в кино на «Американскую красавицу», но даже эту краткую вылазку в мир пришлось делать поздно вечером, когда остальная Англия отходит ко сну. Я не взываю к жалости, ведь я сама выбрала работу, которая печально известна своими сложностями, — кинодраматургию.

Недавно кто-то заметил, что кино делают чокнутые на совершенстве педанты, и временами я подпадала под это определение идеально. Многие знают, что я часами сижу и смотрю на лист бумаги, застряв на какой-нибудь строке диалога.

Так или иначе, амигос, в четыре утра последний вариант сценария был готов, я выпила бокал шампанского с мужем и товарищем по работе (два разных человека) и пошла спать.

На следующее утро, в субботу, сценарий отредактировали, а потом электронной почтой разослали заинтересованным сторонам. А я сидела в саду, жмурилась на солнце, как очухавшийся от спячки медведь, и понемногу приходила в себя. Делала то, что делают нормальные люди: причесывалась, смотрела шоу Джерри Спрингера, поливала растения, кормила рыбок и отсыпалась. А утром в воскресенье запах бекона согнал меня на первый этаж, где муж объявил, что везет меня на блошиный рынок.

Я выудила мелочь из разных копилок по всему дому, и мы отправились за поживой: горшками для растений и поддонами для горшков. Особых требований к горшкам у нас не было, сгодилось бы что побольше, лишь бы душистый горошек рос, но я втайне мечтала о старинных оцинкованных ведрах.

Осколки человеческого быта заполонили два огромных поля. Несколько человек торговали прямо из багажников машин, но большинство продавцов поставили широкие рабочие столы. Самые крутые сидели в жилых фургонах, поручив черную торговую работу своим детям.

Постоянные читатели, возможно, помнят, что диабет подложил мне свинью и теперь я — подслеповатая миссис Магу. Мелкие детали проходят мимо меня. Недавно угостила приятеля куском торта, который кишел муравьями. Приятель очень любезно сказал, что ему посоветовали налегать на белки, но суть ясна.

Чтобы разглядеть выставленные на продажу товары, я о них разве что носом не терлась. Кого-то из торгующих это тревожило — должно быть, принимали меня за следователя из уголовного розыска, который ищет украденную собственность. Кстати, подозрительно много молодых парней продавали там газонокосилки и садовый инструмент. Ребята в бейсбольных кепках и темных очках и курили в стиле тех, кто привык выносить парашу в тюрьме. На румяных деревенских пареньков они не походили. Волей-неволей заподозришь, что частые кражи в садах и ряды газонокосилок на блошином рынке каким-то образом связаны.

С передвижных кафешек торговали закусками. К туалетам неизменно тянулся хвост, и кто-то все время пытался влезть без очереди. Никто нами не командовал, и мы, то есть народ, вели себя безупречно, как бывает всегда, когда нас оставляют в покое. Надеюсь, не настанет тот черный день, когда какое-нибудь жалкое правительство завистников лишит нас и этого удовольствия, приняв закон об упорядочении блошиных рынков. Почти все мы живем по вашим правилам шесть дней в неделю, так что уж будьте добры, оставьте нам эту воскресную передышку.

Теперь об улове: кукольная коляска без матраса, зато с пассажиром (голая кукла со спутанными волосами); портативный радиоприемник со свежими батарейками; игрушечный туалетный столик с настоящей подсветкой, зеркальцем, стульчиком и даже с феном для волос; надежный игрушечный самосвал; шесть суповых тарелок; шезлонг; пятнадцать саженцев; литография с африканским речным пейзажем; десять блокнотов формата А4; двадцать фломастеров и сто конвертов; пять старых оцинкованных ведер; две свиные ножки (копченые); пластмассовая лейка.

Вот это я понимаю — капитализм.

Похороны

Мы гуляли по выставке в Ислингтонском центре дизайна: три этажа, полные чудных вещей, от мебели до канделябров. Для магазинного маньяка вроде меня такой поход — настоящее испытание. Моя дочь Лиззи, дизайнер по интерьерам, искала напольное покрытие. Ее компания называется «Кактус-дизайнз», вопреки нынешней моде на фэн-шуй. Фанаты фэн-шуй в ужасе шарахаются от кактусов и изгоняют их из своих неколючих интерьеров. Я горжусь тем, что моя девочка плывет против течения.

— Боже мой, — сказала я ей при виде одного из стендов. — Этот зеленый кофейный столик похож на гроб.

Обращалась я к дочери, но говорила довольно громко, и меня услышали. Ко мне подошел менеджер, одетый со стильной небрежностью.

— Это и есть гроб, — сказал он. — Называется «Земля пухом».

Мы с дочерью нервно хохотнули, а он пустился в разглагольствования о достоинствах своего биологически разлагаемого товара. Цитирую рекламный буклет «Гроб “Земля пухом” изготавливается из газетной макулатуры и предназначен для лиц, которым для погребения нужен простой, элегантный, недорогой и экологически чистый контейнер. Гроб сборный, поставляется в плоской упаковке, в комплекте с покрывалом для тела из натурального муслина, прост в сборке».

Как оказалось, гробами торговали вовсе не философски-отрешенные хиппи: среди фирм-клиентов обнаружились «Кооперативная погребальная служба» и «Офис-Уорлд».

Контракт с «Кооперативом» решил для меня все. Они всегда помогали нашей семье прилично и респектабельно проводить покойного, и если «Кооператив» считает, что бумажный гроб красного, синего, зеленого или темно-серого цвета — подходящий контейнер для тела любимого человека, значит, так оно и есть. Я спросила дочь, не заказать ли себе, но она меня отговорила, заметив, что размер и цвет лучше продумать дома.

В жизни каждого родителя приходит пора, когда все переворачивается с ног на голову. Только что, кажется, ты заставляла ребенка надеть жилет — и вот уж ребенок отговаривает тебя от гроба, который ты себе облюбовала.

Другой товар на стенде назывался «Норушка для зверушки» — уменьшенная версия «Земли пухом», для домашних любимцев. Я намерена приобрести такой для Билла — нашего пса. Дурь с моей стороны, чтобы не сказать патология: пес пышет здоровьем, не шныряет по автострадам, ему лишь два года… но все равно, надо быть готовым, и уж лучше схоронить Билла в нашем саду в «Норушке», чем в старом одеяле.

В последний раз я была на похоронах, когда провожали мою бывшую золовку Венди. Эта замечательная женщина родилась с синдромом Дауна, но жизнь свою прожила на удивление независимо, объездила полмира, прыгала с парашютом и подрабатывала укладчицей (кстати говоря, в «Кооперативе»).

На похоронах Венди в очень красивой старой церкви Сент-Эндрюс службу проводила священнослужительница Джейн. Служба удалась. Никаких вам мрачных «во грехе родивша, во грехе и помре», никакой ортодоксальной ерунды, которую не хочется слушать, прощаясь с любимым человеком.