Здесь обитают призраки - Бойн Джон

— Мисс Кейн, вы как будто лишились рассудка, — сказал он, поднявшись и расправив плечи. — Вы же видели, в каком состоянии этот несчастный. Ему потребна неотлучная забота сиделки.

— А если я стану о нем заботиться?

— Без обучения? Без всякого медицинского образования? Вы полагаете, это справедливо по отношению к нему, мисс Кейн? Нет, и речи быть не может.

— А если я обучусь? — спросила я, понимая, что уже исчерпала дозволенное мне число вопросов. — Пойду на медицинские курсы, смогу убедить вас, что знаю толк в этой профессии. Тогда вы разрешите мне забрать его? И детей?

— Мисс Кейн, — промолвил мистер Рейзен. Он обогнул стол, указал мне на кресло и сам расположился напротив. Тон его слегка смягчился. — Я регулярно беседую с врачом мистера Уэстерли. Этот человек больше не покинет своей комнаты. Никогда. Одна попытка переезда его убьет. Неужели вы не понимаете? Ему следует оставаться в доме, а пока он жив, детям тоже следует там оставаться. Нет никакой, ни малейшей возможности изменить это обстоятельство. Разумеется, вы вольны уехать когда пожелаете, мы не можем держать вас здесь в плену, однако вы не раз давали мне понять, что не бросите детей. Ваша позиция не переменилась?

— Нет, сэр.

— Что ж. Значит, говорить более не о чем.

Я обратила глаза к ковру, будто надеясь в узоре его отыскать решение своих затруднений.

— Значит, никто не в силах мне помочь, — тихо сказала я. А про себя прибавила: я не покину этот дом, пока она меня не убьет.

— В чем помочь? — спросил он, и его беспокойство тронуло меня. Я качнула головою, улыбнулась ему, наши взгляды встретились, и я заметила, что он мельком глянул на мои губы. Я не отвела взгляда. — Мисс Кейн, — тихо промолвил он и смущенно сглотнул; на щеках его заиграл румянец. — Я бы помог вам, если бы умел. Но я не постигаю, что могу для вас сделать. Просто скажите мне…

— Тут нечем помочь, — обреченно сказала я, встала и разгладила юбку. Затем протянула ему руку, и он мгновение разглядывал ее, прежде чем пожать.

Ладони наши соприкасались чуть дольше, нежели диктует этикет, и не почудилось ли мне, что палец его погладил мой палец, совсем слегка, кожа приласкала кожу? В глубине моего существа зародился вздох, какого в жизни со мною не случалось, я заставляла себя отвести взгляд, но его глаза смотрели мне в глаза, и я бы простояла так очень долго или же поддалась бы искушению, не заметь я на столе портрет в серебряной рамке; портрет сей понудил меня отдернуть руку и отвернуться.

— Надеюсь, миссис Рейзен не рассердилась, когда вы припозднились домой после нашей предыдущей встречи, — сказала я, подразумевая нечто иное.

— Миссис Рейзен высказалась по этому поводу, — отвечал он, тоже взглянув на портрет. Тот изображал даму с железным характером, к тому же несколько старше мужа. — Но миссис Рейзен никогда не стесняется делиться своими соображениями.

— С чего бы ей стесняться? — осведомилась я, в тоне своем отметив слабый отзвук воинственности. — Я, впрочем, не имела чести познакомиться с этой славной женщиной.

— Возможно, — сказал он, соблюдая формальности, — возможно, вы как-нибудь отужинаете с нами?

Я улыбнулась ему и покачала головой, а он кивнул, разумеется: он был отнюдь не глупым человеком и все прекрасно понимал.

Я удалилась.

Глава двадцать первая

Итак, я обречена. Если я не желаю бросить детей, в особенности Юстаса, ребенка тревожного и ранимого, мне надлежит оставаться в Годлин-холле, пока жив мистер Уэстерли. И не приходится сомневаться, что скорее моя кончина предшествует его смерти, нежели наоборот.

В тот день после обеда я сидела в парадной гостиной, вчитываясь в «Силас Марнер», [35]обнаруженную в библиотеке мистера Уэстерли. Покой снизошел на меня, тихое смирение: я знала, что обречена жить в этом доме до самой смерти, сколь быстро эта последняя ни наступит. Шаги на дорожке оповестили меня о появлении визитера, и, склонившись к окну, я увидела, как Мэдж Токсли беседует с Изабеллой и Юстасом. Я наблюдала за ними тремя, обществом весьма необычайным; Юстас болтал больше всех, и от слов его Мэдж рассмеялась. Потом заговорила Изабелла, и смех Мэдж поутих. Девочкины слова ее, похоже, слегка встревожили, и, когда она взглянула на дом, по лицу ее пробежала тень. Я заметила, как она посмотрела на верхнее окно, отвернулась и тотчас вгляделась снова, будто узрела нечто неожиданное. Юстас дернул ее за рукав, и она перевела глаза на него, однако произошедшее сильно ее ажитировало. Я подумала было выйти к ним, но поняла, что не хочу встревать в их беседу. Рано или поздно, решила я, Мэдж сама ко мне придет.

Как она и поступила — вскоре постучалась в дверь и испуганно заглянула мне за плечо, едва я открыла.

— Душенька, вы такая усталая, — возвестила она, переступив порог. — Вы что, не спали?

— Спала, но неважно, — призналась я. — Однако рада вас видеть.

— Я подумала, что стоит зайти, — отвечала она. — Я несколько поспешно отбыла, когда вы возвратились из Лондона. Наверное, это было грубо с моей стороны. А миссис Ричардз… знаете миссис Ричардз? У ее мужа похоронное бюро в деревне, — она сказала, что видела, как вы утром выходили из церкви, и лицо у вас было такое, словно вы хотите кого-то убить. Потом вы помчались в контору мистера Рейзена.

— Для беспокойства нет причин, — сказала я. — Уверяю вас, я и пальцем никого не тронула. Мистер Рейзен и мистер Крэтчетт живы и здоровы.

— Рада это слышать. Выпьем чаю?

Я кивнула, отвела ее в кухню, наполнила чайник водою и поставила греться. Поворачивая краны, я по-прежнему несколько трепетала; с тех пор как я ошпарилась, из кранов текла исключительно холодная вода, но неизвестно, когда призрак опять вспомнит о них, дабы причинить мне новые страдания.

— Ваша поездка в Лондон, — промолвила Мэдж после неловкой паузы. — Все прошло успешно?

— Зависит, пожалуй, от того, что считать успехом.

— Вы завершали отцовские дела, я полагаю?

— Вы полагаете? — переспросила я, задрав бровь, и она, к чести ее надо признать, смутилась.

— Нет, я думаю, у вас были дела совсем иного рода. Подозреваю, вы искали Харриэт Беннет.

«X Беннет». Я сообразила, что даже не поинтересовалась, какое имя означено этой «X». Теперь я знала.

Чайник закипел, я заварила чай и выставила на стол вместе с чашками. Вновь повисло молчание.

— Вы снаружи говорили с детьми, — наконец заметила я.

— Да, — сказала она. — Юстас — забавный малыш, правда? Такой милый. Отчасти чудной.

— Он очень славный.

— Он не хотел, чтобы Изабелла сообщала мне о вашей поездке. Сказал, что это неправда, вы ненавидите Лондон и ни за что туда не вернетесь. Мне кажется, он боится, что вы задумали его оставить.

Угрызения совести ожгли меня, и на глаза навернулись слезы.

— Нет-нет, — сказала я. — Если таковы его предположения, мне надлежит его разубедить. Ему решительно незачем тревожиться на сей счет. Изабелла тоже полагает, что я хочу уехать?

— Сомневаюсь. Не поймите меня превратно, но мне кажется, что ей безразлично, останетесь вы или уедете.

Я рассмеялась. Как еще мне откликнуться на подобное замечание?

— Вообще-то, — продолжала Мэдж, — она сказала нечто удивительное. Что вы можете уехать, если пожелаете, вам даже, вероятно, лучше уехать, однако им уезжать нельзя, потому что «Она» не разрешит. Я спросила, кто такая эта «Она», но Изабелла не ответила. Улыбнулась мне пугающим манером, будто знает великую тайну, каковой разоблачение погубит нас всех. Матушкой буду я?

Я уставилась на нее, а затем, сообразив, о чем она ведет речь, кивнула; она разлила чай по чашкам и протянула мне молоко.

— Элайза, — сказала она. — Зачем вы навещали Харриэт Беннет?

— Хотела спросить, что приключилось с нею в Годлин-холле.

— И вас удовлетворил ее рассказ?

Я поискала и не нашла ответ. Я не знала, чего ждала от мисс Беннет и какие чувства вызвало у меня ее повествование.