На крыльях мечты - Матир Анна

На кухне я обнаружила Френка, разбивающего яйца на сковородку. Такое зрелище не часто увидишь. Папа и Уилл приходили на кухню лишь поесть. Я повязала фартук, жалея, что не проснулась раньше.

— Это могу сделать я.

Он чуть подвинулся и поставил кофейник на стол.

— Уверена, что приятно наконец быть дома. — Вчера вечером, ложась в кровать, я чувствовала себя отвратительно, зная, что Френк лежит на колючем сене рядом с вонючим скотом. Я даже не позаботилась узнать, было ли у него чем укрыться.

— По сравнению с тем, где я ночевал во Франции, этот сарай просто роскошный. — Он отпил кофе и, казалось, наслаждался им.

Я подумала о том, что пришлось пережить ему и что пережил мой брат.

— Это было ужасно? Я имею в виду войну?

Френк уставился на ободок кружки.

— Самого худшего я не видел. В основном я помогал строить мосты. Парни, воевавшие на передовой в траншеях и окопах, — те видели ужас.

— Мой брат был в окопах, — ответила я, выкладывая яичницу на тарелку, а на сковороду полоски бекона и думая про

Уилла. С тех пор как он уехал, я не получала от него никаких вестей.

— Он уже вернулся? — Френк отхлебнул еще кофе, затем снова налил себе полную чашку.

Я поставила перед ним тарелку с едой.

— Да. — Больше я ничего не могла сказать. Я уже начала оплакивать брата. Отвернувшись к плите, я смахнула слезы с ресниц.

Я услышала, как по полу тащится одеяло, а за ним топот маленьких ножек. Дэн. Когда я повернулась, то увидела, что он уставился на папу, а затем протер глаза.

— Папочка?

Френк посадил сына на колени.

— А ты думал, я тебе приснился?

Дэн кивнул. Френк прижал малыша к груди.

Пришли и другие дети, но они опомнились быстрее. Даже Дженни лишь на мгновение заколебалась, прежде чем пойти на руки к папе.

— Вы готовы ехать в церковь? — спросил он.

Я обернулась, прижав руки к щекам.

— Боже мой, я забыла, что сегодня воскресенье.

Дети захихикали. Все, кроме Джеймса. Он положил свою шестилетнюю ручку на мою и сказал:

— Ничего, Бекка! Мы тебя не оставим.

— Спасибо, Джеймс. — Я отвернулась в плите, пытаясь скрыть смех.

А Френк и не пытался сдержаться, раскаты его хохота заполнили все уголки кухни. Отсмеявшись, он сказал:

— Джордж Лэтхэм писал, что он приезжал сюда практически каждое воскресенье.

— Да. — Я разложила завтрак детям, обдумывая сказанное: Джордж Лэтхэм писал ему про нас.

— Кроме тех дней, когда они закрыли церковь из-за гриппа. — Слова сами вырвались, и я тут же пожалела об этом.

Френк встал, достал из угла оловянный таз.

— Я пойду умоюсь, если вы не против помочь пока детям.

— Да, конечно. — Я наблюдала, как он наливает горячую воду из резервуара. К тому времени как он дойдет до хлева, вода будет уже еле теплой. Но он не жаловался. Он просто вышел, будто жить в собственном хлеву — самое обычное дело.

Задолго до того, как Френк вывел на улицу повозку с лошадью, зарядил дождь. Я встретила его на крыльце. Лишь пара морщинок пересекала его брюки и пиджак. Они были у него в сумке или он достал их из спальни в доме? Я протянула ему зонтик.

— Подумала, он вам не помешает.

По лицу мужчины растеклась улыбка. Я не знала, как себя чувствовать: польщенной или раздраженной? Он что, думал, мне не хватит учтивости понять, что при дожде нужен зонт?

Он наклонил голову точно так, как это часто делала Олли.

— Ты умеешь управляться с лошадью, Ребекка?

— Конечно. — Наверное, у меня на лице застыло выражение любопытства, потому что он уставился в пол.

— Я подумал, может быть, ты привыкла к автомобилям вместо таких устаревших средств передвижения.

— Нет, мама не разрешала папе приобретать автомобиль. Она всегда говорит, что лошадь и повозка — это именно то, что нужно для ее семьи, и она не собирается становиться чванливой.

Френк отвернулся, но я видела, как он заулыбался, и поймала себя на мысли, что мне захотелось вместе с ним посмеяться над мамой.

— Мы едем? — На крыльцо вылетел Дэн, его рубашка была застегнута вкривь и вкось.

— Ты не против, если я помогу? — Я стала на колени, аккуратно застегнула рубашку и расправила брюки.

— Готовы? — Френк держал зонтик у меня над головой.

— А где…

Джеймс и Дэн пробежали мимо, забираясь в повозку. Олли с Дженни на руках не отставала. Я довольно вздохнула: этот ветреный день начался хорошо.

Было забавно видеть мужчину, сидящего на моей кухне сегодня утром. Хорошо, не на моей кухне. Может быть, мне было забавно быть на кухне, принадлежавшей мужчине. Как бы то ни было, я решила, что хорошо куда-то поехать.

К тому времени как мы приехали к церкви, во дворе уже стояло несколько повозок и автомобилей. Мы поспешили внутрь. Френк вел нас по проходу, дети шли за отцом, я замыкала это маленькое шествие. На каждом шагу Френк останавливался с кем-то поздороваться. Возле третьей церковной скамьи от кафедры проповедника он остановился снова, на сей раз указав нам на пустой ряд.

Олли пошла первой вдоль длинной скамьи. Мальчики последовали за сестрой. Френк стоял в стороне, очевидно приглашая меня сесть. Я почувствовала, как все на нас уставились. Он тоже почувствовал эти взгляды? Мы выглядели как семья, собравшись вот так вместе. Особенно учитывая, что он относился ко мне как к леди, а не как к еще одному ребенку. Поэтому, когда он сел, я умостила между нами Дженни: не нужно давать людям повода чесать языками.

Я посмотрела на Френка. Он выглядел напряженным, все его мышцы натянуты как струна. Я закусила губу. Все будет напоминать ему о ней. Каждое место. Каждая песня, каждый человек. Как он это вынесет? С большим усилием я заставила себя сконцентрироваться на службе. По крайней мере, попыталась. Но в тот день слова брата Лэтхэма не могли завладеть моим вниманием. Вместо этого мой взгляд притягивало лицо Френка.

Тоненькие линии вокруг его глаз были светлее загорелого лица, будто он часами щурился на солнце, пряча в складочках белый цвет. Несмотря на тонкие черты лица, от него веяло силой. Седина не коснулась волос цвета обожженного пня около ручья. Его глаза отливали синевой, когда он смеялся, и оставались серыми, когда нет.

Он был все еще молодым мужчиной, и весьма симпатичным, подумала я. Интересно, сколько вдовушек уже положили на него глаз? Я обвела взглядом паству. Но если какие-то женщины и увлеклись Френком, я не заметила пока никаких признаков. Мой взгляд уперся в шерифа Джефриса. Он смотрел прямо на меня. Я ответила робкой улыбкой.

Затем я увидела, как Френк нахмурился, глядя в мою сторону. У меня запылали щеки, а его внимание опять обратилось к брату Лэтхэму. Я изучала свои руки, чувствуя, что меня осудили. Но почему я должна это чувствовать? Наша дружба с шерифом достойна уважения. Может быть, я неправильно поняла характер Френка по его письмам? Возможно, он был более твердым в своих взглядах о приличном поведении, совсем как мама.

Служба закончилась до того, как я смогла разгадать характер Френка. Он встал, но не сдвинулся с места. Дженни захныкала, поэтому я взяла ее на руки. Френк уставился в окно напротив, выходящее на кладбище.

Солнце высушило его слезы, пока во дворе вместе с остальными бегали старшие дети. Френк застыл. Моя ладонь была тяжелой, как полная кастрюля, когда я опустила ее на его руку.

— Идите, — прошептала я.

Взгляд, полный боли, разрывал мне сердце.

— Пожалуйста, идите, — сказала я снова.

С практически осязаемым горем он сделал шаг в проход, к двери возле органа, ведущей прямо на кладбище. Меня коснулась рука. Я обернулась: мне улыбался шериф Джефрис.

У этого мужчины есть планы кем-то стать. Жить жизнью рейнджера, подальше от домов и полей этого крошечного городка. Смогу я научиться любить его или нет?

Он взял Дженни из моих рук и провел нас к двери.

По крайней мере, я постараюсь.

Когда Френк вернулся в толпу прихожан, его лицо напомнило мне выражение лица Джеймса, когда я нашла его на могиле матери. Тот же вид мрачного принятия горя, сглаживаемого обстоятельствами. Та же дикая радость при виде остальных любимых, живых членов семьи. Он взял Дженни на руки, впиваясь в нее взглядом так, будто это был последний миг, когда он с ней, и он обязан его запомнить навсегда. Олли, Джеймс и Дэн сгрудились у ног отца, боясь, как я думаю, что он может вновь их покинуть.