Десять правил обмана - Салливан Софи

Звонки начали поступать на станцию мгновенно. Обычно Эверли была обязана мониторить их, но сигналы телефонных линий активно засветились, как гирлянды на рождественской елке, и она не успевала с ними справляться. Они игнорировали телефоны, пока Стейси пыталась в прямом эфире превратить происшествие с личной драмой подруги в шутку. Эверли надеялась, что этим все закончится. Просто еще одна вещь на сегодня, которую нужно забыть.

Надежды на воплощение ее желаний исчезли, когда в диджейскую кабинку вошел директор радиостанции. Через стекло он взглянул Эверли в глаза, заставив ее вздрогнуть. Ее желудок всегда всегда сжимался, когда Крис был рядом. Скорее всего, из-за нервов, так как она думала, что не слишком ему нравилась. Сегодняшнее происшествие, вероятно, сделало все еще хуже.

Он пересек комнату, сжав губы в тонкую линию, и открыл дверь. С его широкими плечами, оценивающим взглядом и легким запахом одеколона он заполнял собой пространство без особых усилий. Эверли заерзала на стуле, ее сердце подпрыгнуло, как котенок, которого поймали за хвост.

– Мистер Янсен. Вот это сюрприз. Доброе утро, – сказала она.

Да, она снова почувствовала, что с нее способностью говорить творится что-то неладное. На лбу выступили капельки пота. Он не был особо приветлив с ней и в хорошие дни, а сегодняшний день, как она уже установила перед тысячами слушателей, не был таковым. Эверли не знала, что она сделала, чтобы не понравиться ему, но с самого начала своей работы на студии примерно год назад он держал дистанцию, общаясь с ней исключительно вежливо. С другими он смеялся, шутил и казался обычным парнем, несмотря на то, что был боссом. С ней же его аура дружелюбия исчезала, и он лишь кивал ей, проходя мимо. А если ему нужно было поговорить с ней по работе, старался поскорее закончить разговор.

– Доброе? Удивительно, что вы так думаете после всего случившегося, – сказал он тихо.

Его светло-каштановые волосы, идеально подстриженные и уложенные, выглядели так, будто он нарочно их взъерошил. У него, наверное, уходит куча времени на то, чтобы добиться нужного результата. Господи, сконцентрируйся. Может, он хотел поздравить ее с днем рождения? Эверли сдержала нервный смешок. Огонь, пылавший в его зеленых глазах, точный оттенок которых невозможно было определить, указывал на противоположное.

– Эм… вы слышали?

Зачем задавать вопрос, на который уже знаешь ответ? Как будто ты до этого не звучала достаточно глупо. Отличное продолжение.

Если бы щиты невидимости существовали, она могла бы сейчас исчезнуть. Ускользнуть куда-нибудь подальше. Куда угодно.

Он расправил плечи, и безупречно подогнанный угольно-черный пиджак продемонстрировал легкость его движений. Она пыталась не смотреть на него. Но, очевидно, глаза ее не слушались.

Когда Эверли взглянула ему в лицо, в его выражении она увидела что-то очень похожее на сочувствие.

– Да, я слышал, мисс Дин. Все слышали. Нас завалили звонками.

Если бы под ее стулом разверзлась пропасть, то она бы не расстроилась. Когда этого не случилось, она уставилась на стену позади него. Если Эверли не хотела говорить о своем провальном утре даже со своей подругой или с верными слушателями, то она уж точно не жаждала обсуждать это со строгим директором. Особенно если он всегда делал все, чтобы с ней не разговаривать.

– Вам лучше уйти.

– Что? – она уставилась на него.

Нет. Нет. Нет.

– Идите домой. Отдохните сегодня. Вам не нужно отвечать на все эти звонки. Можете считать это подарком на день рождения.

– Я не хочу подарков. – Она напряглась.

– Это я тоже слышал. – Уголок его губ приподнялся в едва заметной улыбке.

– Это моя вина. Не отправляй ее домой. Пожалуйста, Крис, – ворвалась в комнату Стейси.

– Я знаю. Но я не могу отослать ведущую шоу домой, не так ли? Пусть все звонки отправляются на автоответчик. Однако на будущее: в твои обязанности не входят личные поздравления друзей по радио. Или пение в эфире, – отчитал он Стейси, повернувшись к ней.

Если бы человек мог вспыхнуть от стыда, Эверли уже подожгла бы станцию. Вместо этого она встала, толкнув стул так, что он проехался по линолеуму. Она не могла вынести зависшее в комнате неловкое напряжение. Если она уйдет, то сможет заползти в кровать и подождать, пока этот день закончится.

– Стейси, все в порядке. Я пойду домой, – заверила она и, посмотрев на своего начальника, поинтересовалась: – Вы же не уволите меня, да?

Эверли не могла потерять работу. В этом заключалась вся ее жизнь. Она была бездарна в рукоделии и ненавидела бегать. У нее не хватало терпения на популярные раскраски для взрослых, так что это не вариант. Она не имела ничего против записывания своих мыслей в дневник, но не могла бы назвать это своим хобби. Работа – вот где она преуспела. Но ничто не вечно. Радиостанция переживала программные изменения, и за последние несколько лет было уволено много сотрудников. Крис был одним из трех директоров, которые у них поменялись с тех пор, как Эверли вышла на работу. Показатели у шоу не были отличными, но свои слушатели все-таки имелись.

Эверли встретилась с Крисом взглядом. Она не могла уйти, не зная, что будет дальше. Она ненавидела неопределенность.

Глубоко вздохнув, он потер переносицу.

– Насколько мне известно, нет, мисс Дин. Просто идите домой, сделайте что-то для себя. Надеюсь, к завтрашнему дню внимание к происшествию спадет, и все будет как обычно.

Мисс Дин. Он всегда вел себя с ней так профессионально и отстраненно. Что она ему сделала?

– Я извинюсь перед нашей аудиторией еще раз. Просто разреши ей остаться, – попросила Стейси.

Он снова взглянул на Эверли, и ей показалось, что на мгновение его взгляд смягчился. Голос Криса не был мягким, когда он ответил:

– Это к лучшему. Я с вами свяжусь.

Эверли кивнула, взяла свою сумку и пакет с ланчем, жалея, что она вообще встала с кровати сегодня утром. Когда она спускалась по ступенькам, то босс провожал ее взглядом, и Эверли решила, что этот день точно заслуживает оценку в 10 баллов. В тридцать лет ее день рождения наконец-то достиг максимума по шкале отстойности.

2

По сути, она выполнила третье правило, отправившись домой в свой день рождения. Когда она шла по дорожке к дому, где снимала квартиру, входная дверь открылась. В доме было четыре квартиры – две наверху и две внизу. Из-за этого все соседи были знакомы между собой, но все же они никогда не собирались вместе.

Женщина из четвертой квартиры Шаннин и ее дочь Лекси, вышли, держась за руки. Эверли собиралась кивнуть и помахать им (ее стандартное приветствие в таких случаях), но их с Шаннин взгляды встретились, и желудок Эверли неприятно сжался.

– Сочувствую насчет… твоего дня. – Глаза соседки забегали по сторонам, прежде чем она взглянула на Эверли.

Она улыбнулась, пожалуй даже слишком приветливо, пытаясь думать о том, как хорошо, что соседи слушали ее шоу. А кожа при этом начала неприятно зудеть.

– Спасибо.

Эверли не хотела больше говорить, поэтому поспешила к парадному входу, поднялась по лестнице на самый верх, к квартире справа.

Она захлопнула дверь ногой и повесила ключи на крючок. Оперевшись о дверь, Эверли стукнула о нее затылком, не обращая внимания на боль. Она постояла, глядя на свою квартиру, и поняла, что не хочет сейчас быть здесь, но и выходить куда-то у нее тоже не было желания. Обычно Эверли обожала приходить домой, но ее ни разу еще не отсылали с работы, даже когда она сломала мороженицу в магазине мороженого, где работала.

В квартире было достаточно чисто, хоть и не безупречно, но удобно и организованно. Ей нравилось жить одной. Однако сейчас возвращение в пустой дом на обеденный перерыв только омрачило ее настроение.

– Правило номер три, – сказала она вслух, чтобы заполнить тишину. – Оставаться дома в дни рождения. Давай, Эв, тебе ведь нравится следовать правилам.