Здесь обитают призраки - Бойн Джон

— Вы займетесь своими делами, — промолвила я. — Вы только что сами сказали. И внизу утверждали, что вы не кухарка и не горничная.

— Да уж, — насупилась она. — И что с того?

— Чем вы занимаетесь, миссис Ливермор? — спросила я. — Какова ваша работа?

Она помедлила, а затем лицо ее просветлело полуулыбкою, и она мягко пожала мне локоть. В этот миг я разглядела, что под бравадой ее в недрах души таится добрая женщина. Она не пытается скрыть от меня то, что я жажду узнать, но лишь сомневается, в моих ли интересах это знание.

— Ты еще не поняла, деточка? — спросила она. — Не раскумекала покудова?

Я покачала головой.

— Скажите мне, — попросила я. — Скажите мне, пожалуйста.

Миссис Ливермор улыбнулась и убрала руку.

— Сиделка я, — сказала она. — Сиделка мистера Уэстерли.

Я могла бы поклясться, что в эту секунду некто стоял за моей спиною, дыша мне в затылок, — снова призрак, дух или нечто подобное. Добрый призрак на сей раз, не тот, что спихивал меня с костотряса и выталкивал из окна. Может, тот, что спас меня от падения. А может, мне лишь почудилось.

Я кивнула и взглянула на дверь; решение мое созрело.

— Откройте, пожалуйста, миссис Ливермор, — сказала я. — Я хочу познакомиться с моим нанимателем.

Глава пятнадцатая

К обеду я почти оправилась.

Дети пришли в восторг, когда я отменила утренние занятия; выбора у меня не имелось, ибо после столь горестного и страшного переживания решительно невозможно было сосредоточиться на шекспировских сонетах или разнице между полуостровом и фиордом.

Когда миссис Ливермор отбыла до завтра — говоря точнее, удалилась в скромный свой домик, что прятался за деревьями на задах конюшен; она целыми днями ходила туда и обратно, мною обычно не замечаемая, — я принялась бродить по дому, потерянная и безутешная. Изабелла и Юстас играли в саду, но я не умела ни заставить себя читать, ни усадить за шитье, ни попрактиковаться за кабинетным роялем, на котором училась играть последние дни. Я лишь молилась о скором наступлении ночи, дабы лечь в постель, уснуть, погрузиться, как выражался Кольридж, в «сон бессонный» [31]и очнуться назавтра освеженной и готовой начать заново. Я опасалась ощутить присутствие страшного призрака, каковой, очевидно, приходил и уходил когда ему заблагорассудится, однако стоял ненарушимый покой. И тут звякнул дверной колокольчик, отчего я содрогнулась и вскрикнула.

Час был послеобеденный. Смеркалось рано, вновь сгустился туман. Из окна я не видела и не слышала детей.

В волнении я сошла в переднюю, гадая, что ждет меня за дверью, с опаской приоткрыла ее лишь слегка, но, узрев визитера, тотчас успокоилась.

— Миссис Токсли, — удивленно произнесла я, но затем припомнила, что в воскресенье пригласила ее сама, о чем решительно позабыла и спохватилась только сейчас.

— Вы как будто удивлены, — заметила она, не ступая за порог и беспокойно озирая фасад. — Мы ведь уговорились на сегодня?

— Конечно-конечно, — сказала я. — Мне ужасно жаль. Позволите ли сказать вам правду? Наша встреча вылетела у меня из головы. Со мной случились некие огорчительные события, и я забыла о нашем свидании.

— Я могу прийти как-нибудь потом, если вам удобнее, — предложила она, пятясь с некоторым даже облегчением, но я потрясла головой и пригласила ее в дом.

— Вы, наверное, ужасного мнения обо мне, — сказала я. — Как это возможно — пригласить человека на чай и забыть? Мне остается лишь просить прощения. — Я вгляделась в туманную мглу. Меж деревьев промелькнула тень; я моргнула, тень исчезла. — Вы по пути не видели детей?

— Видела Изабеллу, — отвечала миссис Токсли. — Она куда-то шла с мячом в руках и, похоже, очень сердилась. И я слышала, как Юстас звал ее, но его самого не разглядела. Что-то не так?

Я глянула на напольные часы в передней. Час не поздний, детям еще дозволительно погулять.

— Все хорошо, — сказала я.

— Вы, похоже, устали, мисс Кейн, — сочувственно нахмурившись, заметила она. — Вы спите по ночам?

— Сплю, — сказала я. — Однако нынче рано поднялась — должно быть, лицо осунулось.

— Нет ничего хуже, чем замечания о том, какое усталое у вас лицо, — улыбнулась она, развеяв мою неловкость. — Я всегда почитала это верхом неделикатности. Зря я так сказала.

— Пойдемте в кухню, — предложила я. — Поставлю воду на огонь.

Она пошла следом; я забрала у нее шляпку, пальто и перчатки, а она вручила мне прелестную аккуратную коробочку.

— Небольшой подарок, — пояснила она.

Эта нежданная доброта тронула меня, и я немедленно открыла подношение. Из коробки взметнулось облако ароматов — миссис Токсли принесла грушевые пирожные с корицей. Мною овладела слабость.

— Из деревенской чайной миссис Сатклифф, — пояснила она. — Я бы испекла сама, но Алекс говорит, мне лучше не подходить к печи, если не хочу никого отравить. Я безнадежная кухарка. Мисс Кейн, вы здоровы?

Я кивнула и опустилась на стул, закрыв лицо руками. Слезы навернулись на глаза и заструились по щекам.

— Боже мой, — сказала миссис Токсли, сев подле и обхватив меня руками. — Что с вами такое?

— Пожалуйста, простите меня, — отвечала я, выдавив улыбку и отирая соленую влагу с лица. — Я не хотела вас смутить. Однако запах корицы неизменно напоминает мне о покойном папеньке. Он скончался всего месяц назад, и я только о нем в последнее время и думаю. Особенно сейчас, когда жизнь стала так замысловата.

— Я повинна перед вами, — сказала она. — Зря я принесла эти пирожные.

— Откуда вам было знать? — отвечала я с глубоким вздохом и улыбнулась ей. — Ну вот. По-моему, с глупостями покончено. Я же чай хотела заварить, не так ли?

Я включила воду в раковине и подождала, пока она стечет, дабы смыть скопившийся в трубах осадок. Я сунула пальцы под струю и тотчас отдернула руку — как и утром, вода была ледяная.

— Ну как вы, обустроились? — поинтересовалась миссис Токсли, велевшая называть себя Мэдж, когда мы уселись пить чай. Не теряя времени, я съела грушевое пирожное, дабы коричный запах побыстрее выветрился из кухни.

— Поначалу да, — отвечала я. — Но здесь новые испытания что ни день.

— Вы ведь знаете про мистера Уэстерли? — спросила она, вглядевшись мне в лицо, и я кивнула.

— Узнала только вчера. Мистер Рейзен рассказал, как драматичны были отношения мистера Уэстерли с супругой. Я видела его сегодня.

— Мистера Рейзена?

— Нет, мистера Уэстерли.

Она в изумлении распахнула глаза:

— Вы видели его? Я поражена. Я думала… я думала, это никому не дозволяется.

Я пожала плечами:

— Честно говоря, я не уверена, что и мне было дозволено. Однако я настояла.

— И как он? — спросила Мэдж. Я покачала головой, и она вздохнула. — Он ведь где-то наверху? Это так печально, — продолжала она. — Мы с Алексом, видите ли, тесно дружили с Уэстерли. Нередко вместе трапезничали. Алекс и Джеймс охотились. Счастливые были времена.

— Так вы близко знали его жену?

— Сантину? О да. Мы водили знакомство много лет. Когда Джеймс привез ее из Испании, я стала ей в некотором роде подругой. Старый мистер Уэстерли, разумеется, осерчал, что в семью привели чужеземку, да еще чужеземку, лишенную положения, но мне казалось, она очень мила. И такая красавица. Впрочем, были подозрения, что она охотится за деньгами.

— И они оправдались?

Мэдж рассмеялась:

— Не бывало на свете женщины, менее Сантины Уэстерли озабоченной деньгами. Разумеется, она была не против располагать средствами, вовсе нет. Да и с чего бы? Но за Джеймса она вышла не из-за денег.

— Значит, по любви?

Мэдж задумалась.

— Я не уверена, — сказала она. — Первое время она, конечно, была к нему привязана. Однако нет, мне представляется, она вышла за него, ибо в этом было ее спасение. И тем не менее старый мистер Уэстерли поначалу отказал ей в содержании. Полагал ее меркантилисткой. Но материальное не слишком ее занимало. Она, к примеру, не накупала себе нарядов — довольствовалась теми, что были. Ее не привлекали драгоценности. Первое время Джеймс, конечно, дарил ей украшения, но с такой шейкой никаких украшений не требуется. Она разве что изредка носила кулоны, не более того. Даже старый мистер Уэстерли в конце концов признал, что за Джеймса она вышла не из корысти.